Владимир Корн - Небесный странник
Капитан Миккейн помог мне и еще в одном деле - обнаружить мой талант. Случилось это после того, как 'Орегано' пришлось побывать в Желтом тумане.
Желтый туман страшен именно кораблям, бороздящим небо. На земле его можно и не заметить, лишь ощутить на лице липкую жидкость, чтобы недовольно смахнуть ее рукой. Он не ядовит, не мешает дышать, случается редко, словом, жить никому не мешает.
Но только не тем, кто в небе. Потому что л,хассы теряют в Желтом тумане всю свою силу, иногда так быстро, что порой корабль, не успев опуститься, попросту падает с неба на землю.
Определить, что на тебя надвигается Желтый туман, можно и ночью, ведь он светится желтыми искорками. Когда ветер очень силен, можно не беспокоиться - на высоте он непременно развеет туман. И все равно, чуть ли не первая обязанность человека, несущего вахту на мостике - следить, чтобы летучий корабль не попал в Желтый туман.
Конечно, к тому времени, когда мне впервые пришлось столкнуться с Желтым туманом, я уже был достаточно наслышан о нем еще в первое время своего пребывания на борту 'Орегано'. Чем еще заниматься на ночных вахтах в ожидании приказов с мостика, как не слушать рассказы об ужасах, случающихся с небесными кораблями, особенно когда твой лучший и пока единственный друг знает великое множество таких баек?
Сначала действительно было жутковато, представляя, что летишь себе, летишь, рассчитывая завтра опуститься где-нибудь в Борнместире, когда вдруг - палуба резко уходит из-под ног, проваливаясь, и тебе только и остается, что ее догонять, встретившись уже на земле. Затем рассказы Энди Ансельма, - а именно он старательно меня ими пичкал, - потеряли ту остроту и свежесть восприятия, что была присуща им в самом начале.
Мы отлично с ним поладили, с Энди, хотя он и старше меня на целых семь лет.
Наше общение, поначалу вынужденное, по крайней мере, с его стороны - капитан Миккейн поручил ему приглядывать за мной, вскоре переросло в дружбу. И именно благодаря его рассказам, когда пришло время встретиться с Желтым туманом наяву, я был уже готов к этой встрече...
Когда с мостика пришел приказ немедленно спустить паруса, Энди как раз рассказывал мне очередную историю, правда, на этот раз в ней не присутствовало ничего ужасного.
- Представляешь, Люк, - начал он тоном, которым делятся самыми сокровенными тайнами, - на самом деле меня зовут совсем не Энди Ансельм.
Он немного помолчал, затем, явно делая над собой усилие, продолжил:
- Правда, я совсем не знаю, можно ли доверить тебе самый большой секрет в моей жизни.
- Говори Энди, клянусь самим Создателем, что я унесу его с собой в могилу, - уверил его я.
С одной стороны, мне до ужаса хотелось узнать секрет Энди, уж больно таинственно звучал его голос. А с другой, уже тогда я понимал, что чем меньше у тебя секретов, как и своих, так и - особенно! - чужих, тем спокойнее живется на свете.
- Так вот, - и голос моего собеседника снизился почти до шепота, - я сын нашего герцога.
Тут мой интерес к его сокровенной тайне резко упал, потому что в прошлый раз он оказался сыном очень богатого купца, выгнанного из дома разгневанным отцом и лишенным наследства. А до этого - выходцем из клана могущественных шаманов, живущих в пустыне бхайров. И это еще не все.
Но чуть позже я слушал его особенно внимательно, потому что время приближалось к самому концу ночной вахты, все мы жутко проголодались и с нетерпением поглядывали на дверь, ведущую в матросский кубрик. Оттуда вот-вот должен появиться Блез, наш повар, чтобы приступить к приготовлению завтрака. А Энди рассказывал, чем его, якобы, потчевали в отцовском дворце, причем подробно описывая: как выглядело каждое блюдо, каково оно на вкус и что он чувствовал, когда его ел.
Он как раз приступил к описанию очень сложного блюда, состоящего из двух дюжин сортов мяса, причем о половине животных, нужных для его приготовления, я и слышать-то не слышал. И тут с мостика раздался громкий встревоженный голос навигатора 'Орегано' Стемена:
- Убрать паруса!
Затем, чтобы все прониклись, и исполнили его приказ как можно быстрее, Стемен добавил:
- Желтый туман!
Как он не старался, голос его все же дрогнул.
От того же Энди, я знал, что при встрече с Желтым туманом, если невозможно ее избежать, необходимо как можно быстрее опуститься на землю. Тогда и л,хассы можно спасти, а главное - не погибнешь сам, рухнув вместе с кораблем. Но перед тем, как закрутить кабестан, опуская корабль, паруса необходимо убрать. Иначе при резком спуске может случиться и другая беда - корабль завалится набок.
Я даже рот открыл - с такой скоростью 'Орегано' лишился парусов после команды с мостика. Затем старший вахты Сигл по приказу с мостика закрутил кабестан, лишая л,хассы подъемной силы и опуская 'Орегано' на землю.
Вообще-то на самом деле чернобородого верзилу Сигла звали Сигллуавергенстайн Криаднестертль, и он, несмотря на свой вечно хмурый вид, оказался вполне веселым парнем, обещавший каждому, кто сможет произнести его имя три раза подряд без единой ошибки, стакан рома. Но тогда он выглядел так, что сразу становилось понятно: вряд ли ему самому удастся выговорить свое собственное имя без запинки хотя бы единожды.
Из каюты выскочил наспех одетый и крайне встревоженный капитан Миккейн, и двумя скачками по трапу оказался на мостике. От него уже ничего не зависело, и капитан просто занял место, которое он обязан занять в такой ситуации.
В тот раз мы успели опуститься на землю до того, как 'Орегано' окутал Желтый туман. Но главное, именно тогда, при первой встрече с этой напастью, я и обнаружил в себе тот дар, что до сих пор тщательно скрываю от всех. И на то есть причины.
Тогда я случайно оказался свидетелем разговора капитана Миккейна с навигатором Стеменом. Они говорили, что нет времени стоять здесь долго, но и риск подниматься в небо неоправданно велик, а вот будь ветер чуть посвежее... Помню, я даже открыл рот, чтобы вклиниться в их разговор, но тут же себя одернул - кто я такой, чтобы лезть со своими советами?
Капитан Миккейн все же заметил мою попытку и, отпустив помощника, спросил:
- Говори, Люк, если тебе есть что сказать.
И мне не оставалось ничего больше, как сказать ему то, что мне виделось.
Чуть позже, когда мы уже поднялись в небо, капитан подозвал меня к себе. Задав несколько вопросов, и убедившись в том, что на все у меня есть ответы, он надолго умолк.
