Центр силы (СИ) - Сухов Лео

Весь оставшийся день группа, хозяйственно мстя за свой позор, тыкала в грибочки глиняными сосудами, привязанными к палке. В итоге они набрали четыре полных сосуда кислоты, и этого с головой хватило для выделки.

Мясо — сколько могли — закоптили, засолили, засушили и завялили. И даже моих галет наделали, пока меня не было. Потому что я дверь капсулы не закрывал, просто знали об этом немногие. Всё, что осталось и сгнило, было отправлено в реку в качестве прикорма для рыбы.

Теперь, куда бы я ни сунулся, был не при делах. Наша группа уже вовсю мастерила оружие, и всё, чем я мог бы сейчас помочь — так это выбить из Кукушкина пластик. И я его выбил. Десять стульев, которые нам ещё предстояло «перековать на мечи».

Вот за стульями я, Витя и Ольша после визита к мэру и отправились. Вместе с погнутой винтовкой. Стулья я заказал сразу, а потом сунул винтовку в приёмник и замер в ожидании чуда (не иначе, как у Кукушкина понахватался!). Оказалось, что цена у этого чуда вполне адекватная. Всего за сто пятьдесят тысяч баллов оружие поддавалось ремонту.

Дороговато? Да. Но в десять раз дешевле, чем заказывать новую. В общем, не всё ещё было потеряно. Надо было просто дождаться второго транша от СИПИНа, и у города появится целая винтовка. Чем я Ольшу и порадовал, решив не скрывать, какие суммы на меня свалились.

Не стал только говорить, за что. На меня и так странно поглядывали…

В общем, жизнь шла своим чередом. И только я в неё никак встроиться не мог.

Остаток дня так и ходил неприкаянным, а потом плюнул на всё… И пошёл отдыхать. Раз уж есть такая возможность, то почему бы и нет?

Дневник Листова И.А.

День сорок девятый. Прямо с утра…

Давненько меня не будили, барабаня в дверь капсулы… Я успел от этого отвыкнуть. Поэтому даже удивился, открыв глаза. Впрочем, чтобы удивиться по-настоящему, надо было проснуться. А я ещё зевал во весь рот.

Весь вечер накануне я просидел дома, наслаждаясь тем, что всё тут понятно, знакомо — и никаких ягод нет. А ещё насиловал собственную память, пытаясь догадаться, где мог оставить ружья, винтовку и патроны. Увы, память отказывалась давать подсказки.

Русого я тоже опросил, глядя глаза в глаза. На всякий случай. Раз на него ягодки не так сильно действовали, то, может, и провалами в памяти он куда меньше страдал?

Хрена лысого!.. Этот профессиональный забулдыга скулил, морщил лоб, тёр задней лапой ухо — но так ничего и не вспомнил.

Хотя под конец, глядя на его наглую морду, я всё-таки припомнил пару моментов из нашего путешествия… Первое воспоминание касалось того рогатого зверя, который неудачно пришёл полакомиться ягодой — да ещё и думал, что можно меня и Русого прогнать с поляны. Увидев, как он попёр на нас, я обещал ему воткнуть его же рог в его же задницу…

Ну что могу сказать? Прав был СИПИН. Это недостойно разумного существа… Обещание я выполнил. Плохой, плохой Вано…

— Вано! У нас ЧП! — раздался голос Дуная из-за двери. — Вылезай давай!..

Матерясь сквозь зубы, я натянул обувь и добрался до двери. За которой и обнаружил здоровяка с встревоженным лицом.

— Какое ЧП? — спросил я.

— Какая-то зверюга спёрла нашу кожу! — ответил Дунай, сжимая в руках копьё.

После смерти своего носителя кожа успела пройти все круги кожаного ада. Её чистили от жира и мяса, её отмачивали, её купали в кислоте — мариновали, то есть — а ещё натирали золой, сушили и дубили. А теперь ей предстоял последний шаг мучений перед перерождением. Жирование!

Ага, её надо было натереть жиром. Да, я тоже удивлён, но такова печальная участь кожи. Сначала её чистят от жира, а потом — заново натирают. Дальше товар, разрезанный на куски, должен был поступить на рынок. А мы — радостно считать полученные деньги.

Вывешенная на просушку, кожа спокойно провела на воздухе ночь, день и… А вот дальше появился какой-то зверюга и спёр мирно висящие куски кожи. А что не спёр — порвал когтями. Заодно он исполосовал дежурных, которые несли вахту. Досталось Прокачуну и Санычу. Оба были уже перебинтованы и получили «лечилки».

Правда, битвы-то так и не случилось…

Зверя разглядеть дежурные не смогли. Тот напал ночью, из темноты, быстро и внезапно. Со спины накинулся на Саныча, который приложился головой об камень и вырубился. А затем, не теряя ни секунды, полоснул по лицу Прокачуна, обернувшегося на шум — отчего бедолаге залило кровью глаза. В результате, ни один из них зверюгу так и не увидел.

Зато следы зверя выглядели страшно… Лапища была здоровая: сантиметров двадцать в длину. И столько же в ширину. Отпечаток напоминал кошачий.

Обнаружился у нас и ещё один свидетель произошедшего. Лиза, одна из наших «воробушков». Она услышала сквозь сон странные звуки. Вероятно, зверь как раз с рычанием накинулся на нашу кожу. И, по всей видимости — или, скорее, слышимости — рвал её на куски зубами и когтями. Естественно, Лиза испугалась и наружу не пошла. А когда выглянула в дверное окошко — страшного зверя и след простыл.

Пока мне всё это рассказывали, я успел рассмотреть ранения дежурных, а ещё следы, обрывки кожи и верёвок… Немного прошёлся по лагерю, сунув любопытный нос за пару капсул, а потом — вернулся к костру. Мне было очень интересно, что об этом думают другие…

И первой, в ком я не сомневался — вот ни секундочки, потому что лучшая! — была Кострома.

— История красивая… Жаль, что звездёж! — сообщила она своё мнение.

— Чистой воды! — согласился Дунай.

— Нестыковки есть, — согласился Сочинец.

— Да они торчат, блин, во все стороны! — поддержал предыдущих ораторов Чемодан.

— А… Не поняла, — подала голос Маша, переглянувшись с Никой. — А почему вы так решили? Вано, а ты что, тоже так думаешь?

— Кто-то определённо врёт, — кивнул я. — Либо наши дежурные, либо зверюга…

Я хотел быть самым умным, но не сложилось. Все догадались, кроме «культуристок». Ну так вся инсценировка и была рассчитана на таких, как они. Сидят теперь, дрожат как заячьи хвосты…

— …И я склоняюсь к тому, что врёт зверюга! — закончил я. — И вовсе это не зверюга, а не самый умелый спектакль. Давайте-ка сверим, что и кого напрягло… Мне не понравилось настойчивая попытка вывести из строя дежурных. Ну или хотя бы лишить их зрения. А ещё не верится, что зверюга подрала и зачем-то утащила кожу, но не тронула мясо. Да и обрывков осталось маловато… Кто ещё что заметил?

— Нет царапин от когтей на других поверхностях! — кивнул Дунай.

— Следов лап мало, и расположены они хаотично! — добавил Сочинец.

— Наши питомцы не подняли тревогу — это раз… — мрачно начала перечислять Кострома. — Следов снаружи, за заборчиком, нет — это два. Надо, кстати, опросить соседей: вдруг видели что-нибудь. Но думаю, что, скорее всего, не видели. И последнее: зачем зверю кожа?! Он же её спёр! И даже копчёное мясо не тронул!

— Он хотел новую шкурку? — шутливо предположила Ника.

— Нет… Он, подлец такой, хотел нас ограбить! — рубанув воздух рукой, отрезал я. — И ограбил. А теперь ждёт, что мы его не будем искать.

— Пока мы тут всё не затоптали, надо, чтобы кто-то из зверей взял след! — предложил Пилигрим.

И вскоре мы стояли у входа в город. Старая самка растерянно обнюхивала землю, но след взять не могла. Наша неопытность сыграла с нами злую шутку. Пока разбирались, пока догадались — Алтарное проснулось. И теперь искать грабителей по запаху можно было хоть до посинения.

Но я, честно говоря, не удивился такому обороту событий… Человек — это такая тварь, которая прямо-таки нафарширована пороками. А один из самых гнусных пороков — это зависть. Она иногда толкает человека на такие преступления, по сравнению с которыми разбой и грабёж — сущая мелочь.

— Ворота на ночь, как обычно, закрывали? — спросил я у охранника, который с подозрением смотрел на то, как мы с озабоченными лицами крутимся у ворот.

— Само собой, — не слишком приветливо ответил тот, покосившись на Хромую, которая вместе с Пилигримом как раз обнюхивала его обувь.