Пинок азарта (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович
Невозможно взять власть над преступностью, потому что у неё множество центров управления. Контрабанда, наркотики, крышевание, воры, извращения, черте что и сбоку бантик. Везде там сидят такие же недисциплинированные личности, воздействовать на которые можно лишь страхом или выгодой. Получив во время чисток ущерб от вампиров, разрозненные остатки преступников затаились, пережидая опасные времена. Прямо как… крысы.
Рэтчеды не смогли понять, за что хвататься. Кому угрожать. Как взять в лапы узду, которой нет. Поставив все на зеро, они проиграли.
— В свое оправдание могу сказать лишь то, что вот этот господин, — Абраксас кивнул на Горго, — желал нас уничтожить. Прекратить эксперимент. Если бы не ваши проверки, задержавшие и отвлекшие его, мистер Арвистер, то нас бы всех отравили… с другой стороны, если бы вы не шли по нашим следам, то, возможно, я бы смог что-нибудь придумать. Или не смог бы, если бы не был достаточно маленьким, чтобы пройти за остальными. Всё так запуталось…
За простыми словами таилась сложная, трудная и срочная работа. Этот… индивидуум, ни разу не видевший солнечного света, руководствуясь лишь своим интеллектом и интуицией, управлял сотнями тренированных гномами рэтчедов. Он стоял за покушением на Гладстоуна, нанявшего меня, его солдаты запугивали вольных крысолюдов на всей территории Омниполиса, пытаясь их подчинить, он, ведомый азартом и жаждой свободы, сумел организовать срочный захват «Ультрона». Даже выкрал Мыш. Он меня… опережал. Буквально на полшага, но везде. Что, в итоге, и привело нас сюда.
— В тебе течет эльфийская кровь, — я снова ляпнул, не думая.
Уши Абраксаса встали торчком.
— Верно… — медленно протянул он, продолжая расслабленно валяться на шезлонге, — Бедная, вырожденная, лишенная даже капли магии, но кровь эльфов. Наверное, из-за неё мне всегда было так неуютно там, внизу, а теперь так хорошо здесь. Хоть это меня и убивает. Но, знаете, мистер Арвистер, благодаря этому дискомфорту я смог добиться всего. Всё-таки, мы сейчас лежим на шезлонгах, причем на самой верхушке мира, а не вы смотрите на мой согнутый труп, умерший от ядовитого газа в самых глубинах этого города.
— Предысторию я услышал, может, озвучите условия? — выбив еще сигарету, закурил я, наслаждаясь злобным взглядом Петры. До этого она некоторое время провисела ко мне не той стороной, с которой растет голова, но, аккуратно подрыгавшись, приняла текущее положение и начала смотреть.
— Условия простые! — легко и даже охотно откликнулся гибрид, шевельнув усами, — У вас, по моим подсчетам, есть около двенадцати часов, чтобы переправить восемь с половиной тысяч рэтчедов, пятерых гибридов и одного гнома, вот этого, без бровей, в безопасный захолустный городок какого-нибудь мира, предварительно, конечно, очистив его от жителей. Таких миров поблизости от Омниполиса… три, если я не ошибаюсь? Если вы это не сделаете, то взрывчатка в здании детонирует. По моим расчетам, это лишит Омниполис гномов, а они — чрезвычайно важная для вас раса, не так ли?
Я молчал, пытаясь переварить сказанное гибридом. Тот воспринял молчание как ожидание продолжения.
— Это не всё, — чуть зачастил он, — Когда мы окажемся в безопасности, вам передадут всё, что мы узнали о гномах за эти годы! Эксперименты с нами, антимагическая бомба, подробности сделок с Канадиумом… У нас много их секретов…
Вот тут уже замычал и забился Горго, хотя до этого висел совершенно спокойно, даже после того, как Абраксус заявил, что рэтчеды хотят забрать его с собой. Мне, впрочем, было плевать.
— Где Ассоль? — онемевшими губами задал я вопрос.
— Забудьте о ней! — жестко ощетинился гибрид в халате, — Она наша! Она обязана быть с нами! Это не обсуждается!
— Хорошо… — медленно кивнул я, — Ваше предложение… относительно разумно. Я готов его передать. Только встречный вопрос, мистер Смоллвилль — как вы собираетесь решать в дальнейшем вопрос с двумя вампирами, которые придут за своей подругой? Если вы думаете, что восемь с половиной тысяч рэтчедов сила, способная заставить меня передумать или остановиться, то вы не осознаете масштаб той пропасти, что лежит между двумя нашими видами.
— Значит, я требую… — начал говорить он, еще явно не зная, что сказать.
— Вы чуть-чуть ошиблись в оценке ситуации, Абраксас, — мягко перебил его я, заставляя свои глаза слегка засветиться красным, — Это трехсторонние переговоры. Я вампир, а значит, я легко выживу после того, как вы подорвете заряды. Я вампир, а значит, легко проживу в мире без гномов. Я пришёл сюда не только выслушать ваши требования Омниполису, но и за своей подругой. Она же не здесь, не так ли? Она у Цирсцеи, среди обманутых вами рэтчедов, тех самых, с поверхности, с которыми мы мирно сосуществовали. Вы спровоцировали их на беспорядки, пообещали нечто такое, из-за чего они взялись за оружие. Ваш план прост — уйти самим, а их подставить под гнев города и гномов. Возможно потому, что вам и их не удалось подчинить. Из собратьев они превратились для вас в опаснейших конкурентов. Другая сторона медали в том, что Ассоль Лаудберг на данный момент ничего не угрожает — и я могу свободно уйти её искать. Не так ли?
Мой собеседник, лежавший до этого в расслабленной позе, стал напряжен, как натянутая тетива. Он напоминал мне подростка, получившего первый раз зарплату, а следом за ней — и квитанции об оплате коммунальных услуг. Или, скажем, зарплату, но после ежемесячного отчисления жирненького кредита. Нечто такое.
Чем раздражают взрослых подростки? Неумением решать уравнения жизни. Там, где взрослый поживший разумный видит пять-шесть десятков переменных, подросток видит всего десяток. Он не может, попросту лишен возможности выстроить жизнеспособный план, оценить ситуацию, понять последствия. Он тот же беспомощный ребенок, растерянно нюхающий свои пальцы, после того как они побывали у него в заднице, но с апломбом и амбициями сложившегося человека. В его колоде попросту не хватает карт для игры. Из Абраксаса точно такой же игрок, как и из Петры. Бестолковый и самонадеянный, несмотря на весь свой интеллект.
Вырезать жителей целого городка? Мы способны на куда большее. Перевезти несколько тысяч крыс? Уже сложнее, но если заняться этим прямо сейчас, то всё возможно. Однако, убить или выгнать полноценных разумных ради рэтчедов?
Это убьет Омниполис куда вернее, чем дефицит гномов.
На морде Смоллвиля отобразилось смятение.
Я вежливо улыбался, сияя красным отсветом глаз.
///
Чудовище. Кукла, управляемая безжалостным старым разумом. Тварь, надевшая на себя теплое и дышащее тело, научившаяся в мельчайших нюансах копировать живое существо. Убийца…
Нет, это всё не то. Все эти бесчисленные эпитеты и термины, которыми она осыпала Конрада Арвистера все последнее время, не стоят и грана того, что из себя представляют вампиры. Все они.
Блюстители.
Даже прочитав многочисленные книги клана по этой расе, даже проштудировав от корки до корки досье самого Арвистера, Петра ошиблась, сделала неверный вывод. Она посчитала вампиров удобнейшими инструментами, могущественными, почти непреодолимыми, но доставшимися, почему-то, этому жалкому, паршивому, краденому городу поганых полукровок и авантюристов. То, что могло вознести любой род клана Кестер на самый верх, служило… лишь городишке отбросов, процветающему за счет технологий, таскаемых из проклятого Нижнего мира.
Это было… несправедливо. Когда она была совсем маленькой, дед взял её с собой, показал ей внизу их рэтчедов. Приказывал им. Они скалили зубы, слушались, но всегда просили больше еды и вещей. Что бы он им не говорил, всегда следовал вопрос про это. Мерзкие твари. Гнусные, отвратительные, вонючие. Когда они, хихикая, подвешивали её и деда над бассейном… Когда она увидела деда с его срезанной крысиными лапами бородой, с выщипанными бровями, то даже заплакать не смогла — её мир просто развалился на части.
