Роберт Джордан - Разрушитель
– Его единственное уязвимое место – это Рог!
Конан смотрел в золотые глаза без страха. Это чувство покинуло его еще до того, как он бросился на Дагота с мечом. Он спокойно принял оставшийся ему выбор: убить или быть убитым.
Киммериец засмеялся, выпуская меч и хватаясь обеими руками за сверкающий Рог. Его сильные плечи напряглись, и Рог вылетел из чудовищной головы. Дикая боль перекосила мерзкую рожу бога, и он открыл рот пошире, чтобы разорвать в клочья смертного, доставившего ему такие страдания. Но ярость атаки не так-то легко было выбить из Конана. Почувствовав, что Рог оказался у него в руках, Киммериец перевернул его острым концом вперед, вонзил в один из золотых шаров, зло уставившихся на него, и надавил что было мочи.
Все стоны и крики, которые Дагот издавал до сих пор, показались легким шепотом по сравнению с раздавшимся в этот момент ревом. Конан отлетел в сторону и рухнул на мраморные плиты. Рев все не прекращался. Звук становился все выше и выше… Вот уже уши перестали ощущать его, лишь кожу словно кололи бесчисленные раскаленные иглы. Сжав руками голову, Конан попытался встать. Он должен сражаться. Он должен убить. Он должен…
Вдруг он, несмотря на всю боль, понял, что может видеть небо и звезды. Видеть их сквозь Дагота. Гигантская тень все еще висела в воздухе дворцового дворика, с каждой секундой становясь все менее плотной, почти неосязаемой. Неожиданно Дагот стрелой взмыл в небо и растворился там. Исчезла и боль в голове Конана.
Киммериец недоверчиво осмотрел двор. Жрецы разбежались кто куда. Из стражников остались лишь те, кому обеспечили покой они с Малаком. Зула склонилась на Дженной, обхватив и прикрыв ее своими руками.
– Она рухнула на землю, когда ты вырвал этот Рог, – сказала Зула, – но я думаю, что это не страшно. Она скоро очнется.
– Привет, Конан, – раздался голос Малака, лежавшего у основания одной из колонн. Акиро, что-то причитая, перевязывал какой-то золотистой тряпкой кровоточащую рану на боку маленького воришки. – Я тут наткнулся на копьецо, но дело не в этом. Мы победили! Яйца Ханнумана! Мы победили!
– Как знать, – устало сказал Конан. Он сжал амулет на своей груди так сильно, словно хотел раздавить золотого дракона. – Скорее всего, да.
Эпилог
С резного алебастрового балкона прекрасного мраморного дворца, некогда принадлежавшего Тарамис, Конан смотрел на всходящее над горизонтом солнце. Второй раз он встречал здесь восход. На размышления и принятие решения у него были день и ночь. Приняв решение, он отдал несколько приказаний и даже пригрозил кое-кому из слуг мечом, когда те попытались поставить под сомнение правомочность его требований.
– Господин Конан, – раздался голос одной из служанок, – принцесса Дженна… э-э… просит вас зайти к ней.
Женщина споткнулась на середине фразы от непривычного сочетания слов. Никогда раньше аристократки Заморы никого не просили, а только приказывали. Особенно принцессы.
– Никакой я не господин, – сказал Конан, а затем быстро добавил: – Ладно, веди меня к принцессе Дженне.
Зал, в котором он оказался, был предназначен для неформальных аудиенций. Трон был поднят всего на высоту одной ступени, да и сам представлял собой резное кресло черного дерева безо всяких драгоценных украшений. Дженна прекрасно смотрелась на нем в своем белом платье. Все остальные присутствующие, казалось, тоже более-менее очухались после всех приключений. Малак довольно сжимал в руке золоченый кубок с каким-то напитком, явно не похожим на воду. Руки Акиро нетерпеливо поглаживали целый ворох древних рукописей и свитков. Зула, опершись на шест, стояла у трона Дженны как верный телохранитель.
– Конан, – Дженна улыбнулась входящему юноше, – наконец-то. Знаешь, король Тиридатес признал меня наследной принцессой Заморы и передал мне всю собственность и богатства Тарамис.
– Прими мои поздравления, – сказал он. При этом лицо Дженны стало серьезным.
Затем улыбка снова появилась на ее губах, и новоявленная принцесса сказала:
– Я попросила всех вас прийти сюда, потому что у меня есть просьба к каждому из присутствующих. Малак, сначала ты. Я прошу тебя остаться со мной. Ты можешь жить во дворце, постоянно напоминая мне, что даже тот человек, которого все считают глупым и трусливым, может быть храбрым и, главное, добрым.
– Даже моя мать не называла меня добрым, – негромко произнес Малак, внимательно глядя на золотой кубок в своих руках. – Но я, пожалуй, останусь здесь. На время.
– Лучше всего – сразу приставить к нему охрану, – съехидничал Акиро.
– Акиро, ты тоже останься со мной, – сказала Дженна. – Ты мудрый человек, а мне в будущем понадобятся мудрые советы.
– Это невозможно, – ответил колдун. – Я получил то, ради чего вмешался в это дело, – Свитки Скелов. Но я не могу остаться здесь, пока там эти мерзкие шаманы продолжают свои страшные жертвоприношения. Я поклялся положить этому конец.
– Я дам солдат в твое распоряжение, чтобы помочь тебе поскорее разобраться с этими шаманами. А потом, когда ты надумаешь вернуться, я отведу тебя в комнаты, где Тарамис собрала множество всяких колдовских книг и волшебных предметов. Ты сможешь изучать их столько, сколько захочешь.
– Солдаты? – пробормотал Акиро. – Ну, я думаю, солдаты вполне справятся с этими мерзкими шаманишками. Так ты говоришь, что там есть несколько комнат? А сколько их, поточнее?
– Много, – рассмеялась Дженна. – Зула, ты тоже должна остаться со мной. Ты уже многому научила меня и как женщина, и как воин. Но еще большему мне предстоит учиться. Например, обращаться с шестом так, как ты.
Чернокожая женщина вздохнула с сожалением:
– Я не могу. Я обязана жизнью Конану, и я должна следовать за ним, пока…
– Нет! – резко оборвал ее Конан. – Долг нельзя отплатить таким образом!
– Тогда как?..
– Пойми, Зула. Я и сам только недавно осознал это. Есть долги, которые нельзя отдать подобным образом. Спаси жизнь другого человека – и я буду считать, что ты расплатилась со мной.
Зула кивнула и повернулась к Дженне:
– Я остаюсь, Дженна. И с большой радостью.
– Конан, – начала Дженна и поспешила продолжить прежде, чем он успеет оборвать ее, – послушай меня, Конан. Останься со мной. Ты будешь сидеть рядом со мной на этом же помосте, на таком же троне, ты…
– Я не могу, – вежливо, но твердо сказал Конан.
– Но почему? Клянусь всеми богами, я хочу, чтобы ты остался. Ты мне нужен!
– Я живу своим умом и своим мечом. Неужели я буду нужен тебе в виде комнатной собачки? А это все, чем я могу стать здесь. Дворцы и шелка – это не по мне.
– Тогда я пойду с тобой, – сказала она и вся напряглась, когда он рассмеялся.
