Внутри невидимых стен - "Хамки"

– Давай пофантазируем, – предложил он. – Смотри, я сейчас могу убить тебя. А могу не убивать. Значит, твоя жизнь уже принадлежит мне, так?

– Да… – пролепетала Самфи.

– Тогда в чем проблема? Теперь ты – моя. И не тебе решать, как я буду распоряжаться твоей жизнью. Ты будешь делать то, что скажу я. Поняла?

– Да…

Макс сам не мог поверить, что та чушь, которую он сейчас нес, подействовала на девушку.

– Что ж, клянись, что отныне будешь слушаться меня, как верная собачка, и забудешь обо всех своих «должна».

– Я… Клянусь… – конец фразы она произнесла едва слышно.

У Макса возникло ощущение, что несчастная просто не могла поверить в происходящее и уже не понимала, где границы реального, кто она сама, что делает и где находится.

– Ну, тогда вставай, и продолжим разговор в более комфортных условиях, – сказал он, ослабляя захват и поднимаясь.

Глава 39. Дочь Алсары

Макс лег на свое место, но в этот раз просто поверх спального мешка. Самфи тем временем медленно встала, тряхнула головой и осмотрелась по сторонам.

– Где он? – растерянно произнесла она.

Девушка медленно дошла до кустов, где на ветке застрял брошенный Максом плащ, несколько раз дернула за какие-то шнурки и вдруг одним движением вывернула его, превратив в ту самую пышную юбку, в которой до этого и ходила. Еще с минуту она провозилась с одеждой, и вновь перед Максом предстала та же взбалмошная дочка барона, которую она изображала из себя раньше.

Сперва парень опасался, что ее неуклюжие действия были призваны усыпить его бдительность. Но когда Самфи сделала шаг и, неловко оступившись, рухнула лицом в траву, даже не выставив руки, он понял – произошедшее настолько выбило ее из колеи, что бедолага разучилась и ходить. Хорошо, что хоть не забыла, как дышать.

Впрочем, расслабляться он все равно не спешил. Благо, пистолет всегда был под рукой. Расставаться с ним даже ночью он не рисковал. Девушка же начала подниматься, потом негромко выругалась и, сев на траву, посмотрела на усыпанное звездами темное небо.

– Красиво… – вздохнула она.

– Мне повторить вопросы, или сама начнешь говорить? – нахмурился Макс.

– Меня зовут Эйка. Обреченная дочь Алсары Мудрой. Вернее, я стала бы ей, убив Лику. А теперь я… Никто.

– Вот даже как, – хмыкнул Макс. – Ну хорошо, Эйка, чем тебе успела насолить Лика?

– Ничем. Если где-то я и не притворялась, то в моем отношении к ней. Я восхищаюсь моей богиней, она покорила меня с первого взгляда, – мечтательно произнесла она.

– И решила для верности ее прирезать, чтобы другим не досталась?

– Нет, – сарказма в его голосе Эйка не заметила. – Убийство умари – финальный этап инициации в моем ордене… Ой! То есть, я не могу сказать, это тайна!

Девушка зажала себе рот рукой.

– Ты дала слово, что будешь слушаться меня, напоминаю! Поэтому рассказывай все как есть.

– Но я принесла клятву, что никогда, даже под страхом пытки, не упомяну об ордене. Что мне… Что мне делать?! Ва-а-а-а-а! – она снова рухнула в траву и начала молотить кулаками по земле.

Макс с трудом удержался от того, чтобы не рассмеяться во весь голос. Но надо было отдать должное снотворному снадобью – этот вой поднял бы и мертвого, но остальные их спутницы даже не шелохнулись.

– То есть, ты должна была убить первую встреченную умари, а Лика тебе просто под руку подвернулась? – уточнил Макс. – Но откуда тогда взялась твоя «любовь с первого взгляда»?

Эйка замолчала и вновь села ровно.

– Она умари. И она красивая. Ее нельзя не боготворить. Умари – фетиш для любой Обреченной.

– Обреченная, стало быть, у нас ты. А Алсара Мудрая – твоя мать?

– Нет, она – небесная покровительница моего ордена. Обреченные мы, потому что обречены положить наши жизни на алтарь Зелирии. Мы рождены для того, чтобы избавить мир от проклятия умари.

– Вот даже как. То есть, ты профессиональная убийца?

– Нет! – запротестовала Эйка. – Я – Обреченная!

– Ясно, убийца-неудачница, – хмыкнул Макс.

– Нет! Я не… То есть…

– Дай угадаю. Если это твое первое задание, то какое-то время ты обучалась в этом своем ордене и никак не контактировала с внешним миром? – спросил он.

– Ну, да… Но меня учили читать эмоции! Я всегда могу понять, кто и что думает обо мне. И я умею говорить, как зелириец любого сословия! – как ни крути, но тут она не переоценивала себя. Макс видел, как она общается с Вельгой, и та не заметила подвоха.

– Ты в книжках поди и про минет читала, раз так отлично справилась? – улыбнулся он, вспомнив, что творилось на озере.

Эйка промолчала, густо покраснев.

– Так я прав?

– Да. Я была лучшей кандидаткой в ордене. Как я вообще могла проиграть тебе в бою?

– Ну, я тоже иногда на досуге делал упражнения некоторые, – пожал плечами Макс. – Как бы то ни было, ты больше не должна продолжать попытки навредить кому-то из нас, в том числе Лике. Напоминаю – ты поклялась.

Немного помолчав и, видимо, сделав какие-то выводы, она продолжила:

– Я понимаю. Макс, а ты можешь научить меня тем боевым приемам, которыми владеешь? Меня обучали тому, как убивать умари. Они сильные и ловкие, но совершенно не владеют боевыми техниками, полагаясь только на природные данные. Пусть я и схитрила, применив снотворное, но, уверена, я одолела бы Лику и в честном бою один на один. В конце концов, раз я жива, то смогу убить другую умари. Хотя есть ли в этом смысл теперь? Ведь путь в орден мне уже закрыт – Обреченная не имеет права давать в жизни ни одной клятвы, кроме той, что дала ордену. А я поклялась тебе. Как это вообще произошло? Я ведь все идеально рассчитала… – она бормотала это себе под нос, пустыми глазами глядя на темную траву рядом с собой.

Макс же слушал ее, с трудом сдерживая смех. Эйка сидела с хмурым и задумчивым видом, очевидно, пытаясь в полной мере осознать произошедшее. Впрочем, эта попытка была обречена на провал, как и все предыдущие. Убийцу-неумеху намертво заклинило на поражении. Будь иначе, она не несла бы такую чушь, не оставила бы попытки сопротивляться и уж точно не произнесла бы клятву. Что Макс успел понять об этом мире, так это то, что честь и слово здесь имеют вес, а за неверную фразу можно легко поплатиться жизнью.

– Странный день, – сказала Эйка. – За одни сутки я лишилась невинности, чем нарушила первое правило ордена для не прошедших посвящение; проиграла бой и осталась жива, чем нарушила главное правило Ордена, и… испачкала платье!

Судя по воплю, из трех провалов подряд особенно беспокоил ее только последний. Эйка подскочила и начала судорожно отряхиваться.

– Ну как же так, – заныла она. – Алсара, чем я провинилась перед тобой?!

– Это не день странный, а ты, – поправил Макс. – Убивать Лику, которую ты «боготворишь». Да и сосала ты на редкость вдохновенно.

Парень усмехнулся, не слишком заботясь о реакции Эйки.

– Макс, это все медузы…

– Да-а, медузы… – с ухмылкой произнес в сознании Макса голос Хамки.

– Хомяк, исчезни и не подслушивай! Не с тобой говорят!

– Да ушел, ушел. Воркуйте.

– Я без ума от всех умари. Так воспитывают всех Обреченных дочерей – кодекс велит нам чтить и любить наших жертв, словно те приближенные к богам. Лишь через признание их превосходства над нами, их совершенства, мы приходим к пониманию, что нам нужно переступить грань невозможного, пойти против божественного, чтобы одолеть их. Но произошедшее на озере было… неправильным. И мне пришлось срочно исполнять мою миссию, поэтому я поторопилась с убийством и… – она все так же выглядела расстроенной и потерянной. – И вот.

Оба замолчали. Продолжать беседу дальше смысла не было. Эйка находилась в ступоре, да и хоть немного поспать нужно было обоим. И если раньше Макс ожидал подвоха, потому что видел всю наигранность ее поведения, то сейчас чутье говорило, что она не врет. Эйка, в самом деле, готова отвечать за свои слова и придерживаться данной клятвы.