Джорджия Лэнгтон - Рыжий Ястреб
Табасх попробовал приподняться, но у него ничего не получилось.
— Я чувствую свое тело так странно, — пробормотал он.
Он чуть приподнял голову, взглянул на себя, побледнел, лицо его дрогнуло, но, промолчав, он бессильно снова откинул голову на колени девушки.
— О чем ты? Разве раньше ты его не чувствовал? — Карела принялась осматривать юношу. — Табасх, чем это ты перемазан? Что-то черное, липкое…
— Это кровь демона, Карела. Михар… Это она порезала меня своим кинжалом, прежде чем я успел оттолкнуть ее. Тогда я не думал о том, чтобы пустить в ход защитные силы, которыми Табасх всегда пользовался. Ша Мрэль не мог больше себя защитить, — грустно улыбнулся юноша.
— Зачем ты?! — Карела задохнулась от испуга. — Не смей произносить это имя!
— Тихо, не волнуйся. Я знаю, что теперь могу его произносить и слышать. Ты победила каменного великана, и теперь заклятье, наложенное на мохнача, растаяло. — Табасх оперся на руку Карелы и приподнялся.
— Но ведь теперь… Если нет великана, ты никогда Не сможешь стать. — Карела прикусила язычок.
Табасх побледнел, губы его задрожали, но он взял себя в руки:
— Да, ты права. Горько как… И жить мне больше незачем.
Опершись на руку, Табасх отвернулся от девушки. Плечи его поникли.
— Да брось ты, — бодро сказала Карела. — Мы уедем с тобой из Серого ущелья и будем странствовать вместе, и ты будешь снова превращать мерзавцев в крыс и лягушек…
— Ты думаешь? Нет, Карела, ты не понимаешь, — пробормотал Табасх и, пошатнувшись, снова свалился на колени Кареле. — Да что же это мне так плохо? Тело совсем не слушается. И болит…
— Табасх, а вдруг?.. — Карела замялась, но решила все же сделать смелое предположение. — А вдруг твоя магия оставила тебя? Вдруг ты уже стал человеком и поэтому не можешь понять, что с тобой?
— Ах, если бы так! — вздохнул Табасх, и в глазах его заблестели слезы. — Все мое при мне. Запомни, Карела, Деркэто никогда не меняет своих решений! Она дала мне шанс: был один способ для демона обрести покой. Его больше нет, этого способа, нет и разговоров о нем.
— Теперь ты проклянешь меня за то, что я лишила тебя твоей мечты. Я своими руками разрушила оба заклятья Деркэто. Ты проклянешь меня, а богиня не иначе как выберет для меня самую страшную из своих казней, — горестно прошептала Карела.
Юноша попробовал встать, но снова потерпел неудачу. Сжав рукой плечо Карелы, он легонько потянул ее к себе, заставляя наклониться.
— Я умираю, Карела, — тихо сказал Табасх. — Прямо сейчас я ухожу в те самые смрадные глубины мрака, из которых я был рожден. Но даже опустившись туда, моя душа никогда не забудет тебя и никогда не помянет дурным словом. За все, что ты для меня сделала, я тебе благодарен. А Деркэто и ее страшная казнь… Опомнись!
Не гневи богиню, Карела! Неужели ты не видишь, как добра и щедра она к тебе?!
— Она отняла у меня друга, — упрямо произнесла Карела.
— С судьбой не поспоришь, — вздохнул Табасх. — Но это не повод, чтобы стать слепой, Карела. Сама посуди: моя глупая сестра жила пустой страстью стать великой, прекрасной и могущественной. И ради этого она собиралась растоптать каждого, кто встал бы у нее на пути. Она все отдала для своей мечты. Но именно тебе, а не кому-то еще, удалось не только помешать ей, но и занять то место, которая она прочила себе.
— Какое место, Табасх? — растерялась Карела.
— Место земного воплощения Деркэто.
— Но я не пила крови демона, — возразила девушка.
— Еще не поздно. Черная кровь еще не просохла, — серьезно сказал Табасх.
— Да ты спятил! — Карела брезгливо содрогнулась. — Ни за что на свете не стану этого делать, даже если ты меня попросишь!
— Не стану просить. Потому что, по большому счету, тебе это ни к чему, — улыбнулся стигиец, — Потому что тебя Деркэто уже выбрала, и не сейчас, а с самого твоего рождения. Именно она дала тебе такое прекрасное тело, против которого не могут устоять даже демоны. Это она дала тебе немереную гордость и завидное упорство. Она дала тебе силу духа и решительность действия. У тебя есть все, чтобы прямо сейчас взять власть над своей судьбой. И большинство из тех, кто встретятся на твоем пути, осознают твою силу и преклонят перед ней колени.
— О боги, боги, — прошептала Карела. — Почему ты решил, Табасх, что мне нужно, чтобы передо мной преклоняли колени? Я хочу, чтобы с моими желаниями считались, но я не терплю рабства.
— Тебе придется иметь с ним дело, моя прекрасная Карела. Люди бывают только двух сортов: рабы и их повелители. Для того, чтобы быть рабом, не обязательно носить цепи. А чтобы стать повелителем, не обязательно хлестать плетью. Ты будешь повелевать, Карела, потому что для иного ты не создана.
— Ты пророчишь мне такую легкую жизнь? — всхлипнула Карела, чувствуя, как из тела ее друга, и без того чуть живого, уходит последняя сила.
— Не легкую, Карела. Твоя жизнь станет такой, какой ты захочешь. Но будут рядом с тобой не только псы, лижущие тебе ноги из животного страха перед тобой, и не только те, кто поймет, примет тебя, захочет разделить с тобой свою жизнь и на все будет готов ради тебя. Будут и иные Запомни: две неистовые души, в которых бушуют страсти, не уживутся рядом, если не откроются друг для друга. Берегись того, Карела, кто познает твою неистовую душу, но не поспешит раскрыть свою. Такой человек опасен, и может принести тебе несчастье.
— Тот, кто посмеет ранить мою гордость, Табасх, будет иметь дело с моим клинком!
— Кто знает, Карела? Возможно, что душа твоя будет кровоточить и сочиться болью, но руки твои не подымут клинка. Не зарекайся, Карела. И не забывай моих слов. Где твоя новая сабля?
— Здесь, — Карела взяла ее в руку.
— Теперь это обычное оружие. Больше оно не придаст сил усталым рукам и не подскажет тебе, где друг, а где враг. Но помни, что сама Деркэто вручила ее тебе.
— Ее вручил мне ты, Табасх.
— Нет, — улыбнулся он. — Не я. Но это не важно. Пусть она подольше будет с тобой, как напоминание о том, на что ты на самом деле способна.
Табасх прикрыл глаза и замолчал.
Где-то в том конце пещеры, где громоздились не успевшие провалиться плиты пола, послышалось шуршание. Окровавленная невысокая фигура показалась над завалом. Исцарапанные ноги, изорванный шелк и испачканные спекшейся кровью длинные черные волосы. Это была проклятая стигийская колдунья. Ее глаза просто заплыли жгучей ненавистью. Видела ли Михар то, что произошло в храме, или нет, неизвестно. Но увидев Табасха и Карелу с грозным оружием Деркэто, она остановилась, как вкопанная, и ахнула.
И хотя в руке ее по-прежнему был сверкающий кинжал, она явно не собиралась проверять его в деле против сабли Деркэто. Развернувшись, она бойко принялась карабкаться назад, не иначе как к своим магическим талисманам.
