Пол Кемп - Сумерки сгущаются
Конечно же, Драйзек понимал, что у Маска наверняка были причины, чтобы почти одновременно призвать к себе обоих убийц. Бог открыл их Ривену в одном из снов. Он помнил все сказанное, когда проснулся. Когда его голова была словно заполнена клубком извивавшихся змей. Но затем сон выветрился из памяти, а вместе с ним и причина, объясненная богом. Впрочем, понимание причин, хоть и забытых, осталось, и Ривен довольствовался этим.
Убийца с усмешкой подумал, что, наверное, именно это и есть вера.
Всю свою жизнь он считал, что вера делает людей слабыми, заставляя больше полагаться на божественную помощь, чем на собственные силы. Верующие вызывали у него одно лишь презрение, даже верующие из рядов зентов. Особенно из рядов зентов. По правде говоря, именно приход к власти в Сети сторонников Бэйна был истинной причиной отставки Ривена. Зентарим при них отличался от того, в котором процветал убийца. Новая Церковь оказалась чересчур фанатичной, а это не вызывало и капли симпатии. Однако Маск научил Ривена различать типы веры. Она не должна была делать людей слабыми или сумасшедшими, хотя частенько именно так и происходило. Вспомнить хоть Гастона, Праведника, Вердринала и того глупца Сефриса. Драйзека вера лишь укрепляла. Делала сильнее. Он чувствовал, как она меняла все его существо. Маск ничего не требовал от Ривена. Он сказал: «Я показываю тебе путь силы. Следуй им, если хочешь». Убийца уважал силу — тех, кто такой силой обладал, и тех, кто ею делился. Вот почему он выбрал служение.
Уже приближаясь к дому, Ривен сделал несколько кругов по соседним улочкам, опасаясь слежки. Но хвоста не было, и он спокойно направился к своей квартирке.
На одной половине дома жил Драйзек, вторую занимала мастерская писцов. Один из них, имени которого убийца даже не старался запомнить, владел зданием и уступил половину лишь потому, что слишком боялся отказать. Зарабатывал писец тем, что оформлял долговые бумаги, торговые контракты и заполнял документы для тех, кто сам не владел грамотой. Кроме того, в мастерской всегда продавались чернила и перья. С тех пор как Ривен поселился в доме, они с хозяином обменялись ровно одной фразой, и убийцу это более чем устраивало. Он так пугал писца одним своим видом, что руки несчастного, перепачканные чернилами, начинали заметно дрожать, когда ловкая фигура направлялась в его сторону. Вот и отлично. Чем меньше разговоров, тем меньше ненужных вопросов.
Здание располагалось на углу Морской и Древской улиц — двух узких и грязных гужевых дорог неподалеку от западной стены Селгаунта. Большинство горожан с презрением относились к тем, кто жил у самых стен, но Ривен чувствовал себя здесь как дома. Конечно, он мог бы позволить себе жилище получше, но подавлял подобное желание. Роскошь делает людей мягкими и изнеженными. Достаточно взглянуть на Кейла, чтобы убедиться в правоте поговорки.
Если уж говорить начистоту, его посещали мысли о том, чтобы предать Кейла и этого мелкого гаденыша, Флита. Но Ривен их решительно отмел. Маск явно желал, чтобы убийцы работали вместе. И, кроме того, нужно было еще расквитаться с Враггеном за то заклинание у таверны. Он вспомнил странное место, полное теней, куда затащила его магия…
Убийца покачал головой. В любом случае добраться до Враггена можно было лишь вместе с Кейлом, и если на пути им попадутся еще и полукровка с остальными членами банды — что ж, так даже лучше.
Пройдя мимо двери в мастерскую, Ривен нырнул на Морскую улицу. Девчонок не было видно, хотя они должны были прибежать совсем скоро. Улица оказалась пустой. Вытащив из сапога тонкий кинжал, убийца просунул его меж створок единственного окна и осторожно отодвинул щеколду. Бесшумно открыв ставни, Ривен скользнул в комнату.
«Хорошие привычки не следует забывать», — сказал он себе. Без крайней необходимости убийца никогда не входил в помещение, пользуясь обычными входами и выходами, — нелишняя предосторожность, учитывая, сколько людей он убил на своем пути.
В двухкомнатной квартирке не было ни души. Драйзек не мог похвастаться многочисленным скарбом. В одной из комнат полстены занимал камин. Около него стояли простые деревянные стол и стул. На столе — масляная лампа и кувшин с водой. У двери располагались ведра девчонок, а у камина — кочерга и экран. Больше в комнате ничего не было. В комнате Ривена помещалась деревянная кровать с пуховым матрасом — единственным излишеством, которое он себе позволял. В большом прикроватном сундуке хранились почти все вещи убийцы.
Кроме того, по всей квартирке были спрятаны сокровища, накопленные Драйзеком за время работы в Сети: несколько бриллиантов за одним из камней дымохода и четыре мешочка с монетами под полом. Убийца собрал их все, положив деньги в кошелек за поясом.
Он понимал, что покидает свой дом. Возможно, вернуться ему не удастся. Кейл этого еще не видел, в отличие от Ривена. То, во что они ввязались, что бы ни замышлял Врагген, было больше, чем Селгаунт. Просто должно было быть. Видения, посещавшие убийцу во сне, приходили все чаще, а головная боль после пробуждения становилась все сильнее. Маск к чему-то его готовил…
Внимание привлек звук, донесшийся со стороны входной двери. Кто-то царапал ее.
— Сейчас открою, — отозвался Ривен с улыбкой.
Он поднялся и пересек комнату, проверив по дороге ведра на полу. Одно было заполнено водой, а второе — вареными мясными обрезками, которые он регулярно покупал у мясника на Злачной улице. Обычно он просто платил за месяц вперед, и помощник мясника раз в день или два наполнял ведра едой и свежей водой.
Ривен открыл дверь, и в комнату ворвались собаки, высунув языки и неистово виляя хвостами.
Они буквально погребли под собой присевшего на корточки хозяина, счастливые и довольные. Убийца каждую погладил и почесал за ушами:
— Привет, девчонки. Хорошие собачки, хорошие.
Радуясь, собаки облизывали хозяина и чуть ли не топили в слюне. Ривен с трудом смог дотянуться до двери и закрыть ее. Меньшая из собак, черно-каштановая дворняжка с короткой шерстью и большими карими глазами, брякнулась на пол, чтобы хозяин почесал ей брюшко.
Вторая, коричневая гончая, явно умнее своей товарки, оставила Ривена и направилась к ведрам с водой. Впрочем, дворняжка быстро к ней присоединилась. Та, что побольше, зарылась носом в корм, и обе занялись едой.
Драйзек подошел и погладил каждую по бокам. Его всегда удивляло, насколько они были благородны. Другие собаки принялись бы драться из-за еды и рычать, стоило бы кому-то тронуть их во время кормежки. Но не его девчонки. Может, они были матерью и дочерью, но убийца не был в этом уверен.
