Роберто Диоталлеви - Дыхание Смерти
Пес невольно вздрогнул. Она сказала правду. Нарушая покой его звериной души, по ночам к псу приходили странные сны. Он видел большие сражения и мелкие пограничные стычки. Кровавые сшибки и синюю сталь благородных мечей, жадно пьющих кровь. Он видел маленькие селения и большие города. Вертепы, где собиралось всякое отребье, и дворцы правителей. Он видел грязные улицы и прекрасные храмы, суровых воинов и юных гибких танцовщиц. Он слышал разговоры, которые были понятны ему во сне, но с рассветом тускнели и пропадали, как яркие ночные звезды с восходом солнца. Ему снился голос, который просил, требовал, убеждал найти свой потерянный топор. И после этих слов возникала таинственная и страшная Призрачная Башня, где ждал его неведомый враг. Голос знал про него все. Пес не знал ничего. Эти сны смутно тревожили пса, нагоняя дикую волчью тоску по чему-то дорогому, но навсегда утраченному и крепко забытому, что приходило лишь в непонятных снах и больно ранило уходя. Тогда пес выбирался из норы, смотрел на худеющую луну, которая заливала песчаный мир мертвым, холодным светом, и долго, протяжно выл.
Однажды, в такую минуту, когда безраздельное одиночество владело псом, пришел голос…
Он не встревожил волков, потому что прозвучал не в холодном ночном воздухе, отражаясь от песчаных холмов, а словно где-то внутри, в таких глубинах сознания, о которых пес не знал и даже не подозревал.
— Наконец ты нашел себе подходящее место…
Голос произнес это с ехидным одобрением, но псу послышались в нем глубокая печаль и разочарование.
«Кто ты?» — спросил он. Спросил тоже мысленно. Он был уверен, что таинственный голос услышит его и поймет.
— Когда-то ты хорошо знал меня. Забыл?
Голос действительно был знакомый. Пес мог бы поклясться, что где-то уже слышал его — печальный и насмешливый, суровый и мягкий одновременно. Но тогда он звучал, как обычный голос. А теперь он словно доходил до него из немыслимой дали, такой, что можно стереть лапы по самое брюхо, но не добежать туда, не увидеть, не вернуть…
— Лапы по самое брюхо? Молодец! — одобрил голос.
«Да кто ты такой? — в смятении рявкнул пес. — Какую ночь жить мешаешь!»
Темнота ответила грустным смехом.
— Это не я тебе жить мешаю. Это душа твоя днем спит, а по ночам просыпается.
Вскинув к небу длинную морду, пес громко и горько взвыл-воззвал: «У-упуа!»
Завозилась в норе подруга. Волки появлялись ниоткуда. Кружок зеленых горящих глаз опоясал песчаный холм. Страстный, шелковый, глубокий вопль взлетел к прохладным небесам: «У-упуа!»
Ночное пение оборвал короткий рык Седого.
«Всем спать! Завтра на охоту».
Волки исчезали — бесшумные серые тени на рыжем песке. Вожак не двинулся с места. Круглые луны глаз, не мигая, смотрели на пса.
«У-упуа!» — мысль вожака во тьме коснулась мысли собаки, и пес понял, что это не призыв. Вожак произнес имя.
«Как ты назвал меня?» — встрепенулся пес.
«У-упуа, — повторил вожак, — или один из его псов-воинов, Бруданов… Давно не видели на земле ни одного из вас… Тебе снятся человеческие сны, чужак… И повелительный голос требует отыскать свой потерянный топор. Значит, ты тоже, подобно нам, когда-то был человеком».
Пес в волнении переступил лапами, но Седой не замечал его беспокойства.
«Тебе снилась Призрачная Башня, — продолжал он, — и это значит, что я не ошибся… Обычно волки избегают охоты на людей. Двуногие — страшная добыча. Но моя стая охотится на Двуногих и не знает волчьего страха. Я сохранил за собой и своими сородичами право, которое имеет человек, но не имеет зверь, — право охотиться на себе подобных.
Мы — потомки тех, кто когда-то вошел в Призрачную Башню на двух ногах, а вышел на четырех.
Поколения сменились с тех пор, но мы все помним. Зло неотмщенное — зло незабытое.
…Случилось так, что из великого города на юге вышел самый богатый караван. Караван этот вез невест для одного из здешних ханов. Вел его отважный человек У-упуа, самый первый разведчик и проводник. Он носил огромный топор и мощный лук. Никто не отваживался вступить с ним в единоборство.
Однажды караван остановился в Призрачной Башне. Тогда она звалась по-другому, но волкам незачем помнить ее прежнее имя. Достаточно того, что мы помним и проклинаем нынешнее… Хозяин встретил усталых путников ласково, и никто не заподозрил, что он задумал злое дело. А хозяин Башни был магом. Когда У-упуа ушел, чтобы разведать путь, маг разжег жаровню, бросил на угли шкуру убитого волка, и все, кто шел с караваном: купцы, воины, невесты повелителя, — вдохнув этот дым, опустились на четыре лапы. Они стали волками.
Маг завладел караваном и всеми сокровищами, которые там были, и выгнал волков за ворота. В пустыню. Сначала они голодали, не умея взять добычу, и многие погибли. Но потом один из волков встретил У-упуа, который возвращался в Призрачную Башню. У-упуа хотел убить волка, но тот назвал его по имени, и стрела дрогнула на тетиве… А потом человек обернулся зверем, и волки поняли, что он был Богом.
У-упуа научил нас охотиться, рыть норы и находить воду. А потом воздвиг вокруг Призрачной Башни непроходимую стену, оставив открытыми лишь Врата Заката, и ушел. Никто из волков не знает его дороги, но он сказал, что когда-нибудь вернется.
И он обязательно вернется, потому что в Призрачной Башне остался его топор, а таких вещей не бросают на дороге… Я уже стар, — неожиданно признался вожак. — Недолго мне осталось водить волков на Большую Охоту. Но мне бы не хотелось уходить, не встретив У-упуа и не окрасив свои клыки кровью дальнего потомка того гостеприимного хозяина. И если ты, чужак, которому снится Призрачная Башня и потерянный топор, если ты поможешь нам свершить давно взлелеянную месть… Тогда я поверю, что встретил У-упуа. И тогда, чужак… я отдам тебе стаю».
Изумрудные глаза горели во тьме. Взгляд был умным и жестоким. Лунный свет обливал седую шерсть жидким серебром. Могучий зверь встал. Встряхнулся. И исчез. Как в прошлый раз. Пес не успел заметить, в какую из четырех сторон метнулась светлая молния.
Кулл все еще сидел, не двигаясь с места, озадаченный сверх меры, когда снова прозвучал знакомый голос.
— Ну вот ты и на пути к тому, чтобы стать королем. И даже Богом… Правда, Богом собачьим, но тут уж ничего не поделаешь — сколько сумел поднять, столько и унесешь…
«Валка! Как ты мне надоел!» — рявкнул пес в дикой обиде.
Злость пробудила память.
Пес все вспомнил.
Седой вожак был прав. Он когда-то был человеком. Но звали его не У-упуа. У него было другое имя — грозное и гордое — Кулл из Атлантиды. И в Призрачной Башне он действительно оставил свой топор.
«Дзигоро?!» — позвал Кулл-человек. Но ночь не откликнулась ни словом, ни вздохом.
