Тим Доннел - Шесть дверей страха
Вдруг золотой диск стал вытягиваться, принимая знакомые очертания. Рука привычным движением ухватилась за рукоять, и вот уже в его руке засиял золотым блеском тяжелый боевой меч со странными знаками вдоль острия.
Колдун, как крыса, с воем заметался от двери к двери, но везде его встречали оскаленные пасти, острые рога или бешеная лавина каменных шаров. Конан, с хохотом погоняв еще немного, наконец взмахнул мечом и с размаху опустил ему на голову. Ворох огненных искр брызнул во все стороны, и тело Рагон Сатха на глазах стало превращаться в черную головешку. Языки белого пламени бешено плясали, пожирая то, что было когда-то могучим магом.
Вдруг стены башни дрогнули и, раскрывшись, как лепестки небывалого цветка, обрушились вниз. Конан остался стоять на шестиугольной площадке, среди осколков и черных горелых хлопьев, сжимая в руках теплый шестиугольный талисман. Над ним мягко светилось утреннее небо. Солнце из-за горизонта слегка подкрасило легкие облака, и свежий утренний ветер приятно обдувал лицо. Конан подошел к краю, осторожно глянул вниз и тут же отшатнулся обратно. Проклятый колдун, отродье Нергала, даже после смерти оставил его в этой ловушке!
Земля была еле видна далеко внизу. Даже птицы сюда, похоже, не долетали. Видит Кром, как бы ему сейчас пригодились клылатые сандалии из Шаиссы! А вместо них он сжимал в руках какой-то кусок металла. Если для колдуна он значил так много, то какой толк от него ему, Конану?!
Только он так подумал, как талисман вдруг потяжелел и стал расти. Из последних сил удерживая его в руках, Конан громко ругался, поминая всех магов и колдунов, живых и мертвых. Но это не прибавило ему сил, и руки сами собой разжались.
Диск, выросший до величины пиршественного стола, повис над полом на уровне колен и легонько толкнул его. Киммериец сразу понял и быстро вскочил на его середину. Золотой диск медленно поплыл в сторону, и Конан увидел огромный витой столб, поднимавшийся снизу, из сердца диких серых гор. Как раз на вершине этого столба и находилась медная клетка – тюрьма Рагон Сатха.
На глазах Конана столб таял, словно свитый из дыма и утренний ветер уносил прочь серые лоскутья. Вдруг диск под его ногами дрогнул, закачался, и Конан почувствовал, что падает вниз. Он попытался ухватиться за его край, но вместо твердого металла рука сжала шелковую ткань.
Глава одиннадцатая
Он лежал лицом вниз на чем-то мягком и все пытался нащупать край диска, но руки его скользили по шелку. Подняв голову, он смотрел вокруг на смутно знакомые вещи. Наконец, как после долгого тяжелого сна, он пришел в себя. Все. Он в Тарантии, во дворце, в своей спальне. Он свободен. Рука потянулась к горлу и, не найдя проклятого ошейника, облегченно упала на покрывало.
Король перевернулся на спину и полежал немного, закрыв глаза и с наслаждением прислушиваясь к гомону птиц за окном. Еще одним мерзким колдуном на Земле стало меньше! Кром даровал ему, Конану, силы, чтобы избавить мир еще от одного чудовища! Да, сил у него еще много, но пора, давно пора позаботиться о том, чтобы передать их дальше. От этой мысли ему стало радостно, он засмеялся и вскочил с измятого ложа.
Когда дверь королевской опочивальни распахнулась, Дамунк с радостным возгласом устремился навстречу своему королю. Глаза старика покраснели от бессонных ночей, но в них светилась радость, сменившая тревогу ожидания. Увидев, что на шее Конана больше нет ошейника, лекарь воздел руки к небесам:
– Хвала Богам! Могучий король наконец-то свободен! Пришел конец всевластию проклятого Рагон Сатха!
– Да, лекарь, его больше нет, и даже пепел его развеялся по ветру. Мерзко же он вонял! Эй, кто-нибудь, живей принесите кувшин вина, терпкого красного вина, я хочу поскорее запить этот запах и забыть о дурных снах!
На его мощный веселый крик прибежали слуги, бодрствовавшие неподалеку, неся вино, фрукты, хлеб и жареное мясо. Конан предложил лекарю подкрепиться вместе с ним, прежде чем идти отдыхать. Слуги налили темное вино в золотые кубки и почтительно удалились. Король сел напротив Дамунка и, жадно осушив пару кубков, сказал:
– А своей помощницы ты больше не увидишь. Придется тебе все-таки поискать толкового ученика и передать ему свою премудрость!
– Что с ней?! Что с маленькой Иммой, мой король?! Ты знаешь, где она? Неужели Рагон Сатх…
– Нет, не Рагон Сатх, она сама… Я тебе потом все расскажу… – Конан, помрачнев, отошел к окну и распахнул створки.
В открытое окно ворвались молодые голоса и звон оружия. Конан некоторое время наблюдал за происходящим на улице, потом махнул рукой Дамунку, подзывая его к себе:
– Иди скорей! Это то, что тебе нужно! Смотри!
И они оба выглянули в окно. Там, во дворе, не замечая короля и придворного лекаря, мальчишки-пажи, разбившись попарно, в шутку сражались короткими мечами. Они копировали взрослых воинов, и перед Конаном и Дамунком разворачивался маленький рыцарский турнир. Не понимая, что в таком обычном занятии мальчиков привлекло внимание короля, лекарь стал вглядываться внимательнее, пока, наконец, не понял.
Один из них, Ордиг, выделялся из всех. Дамунк вспомнил, что он и раньше обращал внимание на этого мальчика с золотистыми волосами и задумчивыми серыми глазами. Мечтательный взгляд и легкая улыбка, не сходившая с юного лица, на котором еще даже не пробивался первый пушок, никак не вязались с его отвагой и ловкостью, с умением сражаться и редкостным хладнокровием. Другие мальчишки, вспотев и хохоча, уже давно без толку махали мечами, а Ордиг, улыбаясь и то и дело, взглядывая, на цветущее дерево в углу двора, удивительно точно парировал удары противника, хотя чувствовалось, что мысли его витали где-то вдали отсюда.
– Ты узнаешь этот взгляд, Дамунк? И эта улыбка… Я все думал раньше, кого он мне так напоминает, этот мальчишка? А теперь вижу…
– Да, государь, это ее взгляд и улыбка… Где были раньше мои глаза? Правда, тогда была Имма, и я не думал о других учениках… Но теперь… Теперь я вижу, что этому мальчику тоже многое дано. А кто он? Чей он сын?
– Конюха Марда. Для воина у него злости маловато – а для твоего ремесла в самый раз. Так что бери его в ученики.
Солнце уже пылало на западе огромным огненным шаром, когда король Конан и Дамунк вышли, наконец, на галерею. И сейчас оба молча стояли, слушая нежную музыку, доносившуюся из сада. Грустная мелодия показалась Конану смутно знакомой. Он прислушался внимательней: это была старинная киммерийская песня о девушке, которую покинул любимый, чтобы найти счастье в чужих краях…
Конан встрепенулся, глаза его озорно блеснули.
