Эдгар Берроуз - МАРСИАНСКИЕ ВОЙНЫ
Кто-то из свиты обратил внимание Тзэн Козиса на присутствие моего спутника над их головами, и правитель сделал ему знак спуститься. Пока войска устанавливались прямо перед джеддаком, он разговаривал со своим кузеном, причем время от времени поглядывал на меня. Слов их я не мог расслышать. Когда разговор кончился, все спустились с тотов. В это время последние войска уже встали в позицию перед своим императором. Один офицер из свиты приблизился к войскам и, назвав имя солдата, приказал ему выйти вперед. Затем офицер рассказал о героическом поступке солдата, который вызвал одобрение джеддака. Тогда последний подошел и прикрепил металлическое украшение к левому рукаву счастливого человека.
Десять человек было награждено таким образом, когда адъютант сказал:
– Джон Картер, воздушный разведчик!
Никогда в жизни я не был так сильно изумлен, но привычка к военной дисциплине была так сильна во мне, что я легко спустил машину на почву и пешком, как это делали другие, приблизился к офицеру. Когда я остановился перед ним, он обратился ко мне громким голосом, слышным всем собравшимся:
– Джон Картер! В благодарность за вашу замечательную храбрость и ловкость, проявленные вами при защите двоюродного брата джеддака и в победе над тремя зелеными воинами, джеддак доставляет себе удовольствие возложить на вас знак его одобрения.
Тогда Тзэн Козис подошел ко мне и, прикрепив украшение, сказал:
– Кузен рассказал мне подробности вашего удивительного подвига, который кажется почти чудом. Если вы так хорошо защищаете кузена джеддака, то насколько лучше вы сумеете защитить особу самого джеддака! Вы назначаетесь в гвардию и отныне будете помещаться в моем дворце.
Я поблагодарил его и по его приказанию присоединился к членам его свиты. После окончания церемонии, я поставил аппарат на его место под крышей бараков воздушного эскадрона и, с приказом из дворца, я доложил офицеру об отправке меня во дворец.
22. Я НАХОЖУ ДЕЮ
Мажордом, к которому я направился, имел распоряжение поместить меня близ особы джеддака, подвергающегося во время войны особенно сильной опасности. По существующим на Марсе правилам, во время войны все было позволено.
Он немедленно проводил меня в апартаменты, где находился Тзэн Козис. Правитель был занят беседой со своим сыном Саб Тзэном, несколькими родственниками и придворными, и не заметил моего прихода.
Стены комнаты были совершенно закрыты роскошными драпировками, которые закрывали все окна и двери. Комната освещалась солнечными лучами, которые были заключены между стоящим потолком и вторым, находившимся на несколько вершков ниже и сделанным из толстого стекла.
Мой проводник откинул один из ковров, открывая проход, который шел вдоль комнаты между ее стенами и висящими драпировками. Я должен был, по его словам, оставаться в проходе до тех пор, пока, Тзэн Козис находится в комнате. Когда он выйдет, я должен последовать за ним. Единственной моей обязанностью было охранять особу правителя и возможно меньше попадаться ему на глаза. Через четыре часа я буду сменен. Сказав это, мажордом покинул меня.
Драпировки были из странной ткани, которая казалась тяжелой и плотной с одной стороны, но со своего места я мог видеть все, что делалось в комнате, будто не существовало отделяющих меня занавесок.
Едва я занял свой пост, как драпировки на противоположном от меня краю комнаты зашевелились и в комнату вошли четыре гвардейца, окруживших женскую фигуру. Приблизившись к Тзэн Козису, солдаты расступились, и перед джеддаком, не далее чем в 10 футах от меня, очутилась Дея Торис с ее прекрасным, улыбающимся лицом.
Саб Тзэн приблизился, чтобы встретить ее, и они, взявшись за руки, подошли близко к джеддаку. Тзэн Козис удивленно посмотрел на них и, встав, приветствовал Дею Торис.
– Какому странному капризу обязан я визитом принцессы Гелиума, которая лишь два дня тому назад, с редким вниманием к моей гордости, уверяла меня, что она предпочитает Тала Хаджуса, зеленого тарка, моему сыну?
Дея Торис только улыбнулась в ответ, и с плутовскими ямочками, играющими у ее рта, ответила:
– С самого начала существования Барсума привилегией женщин было менять свои взгляды, когда она желает, и притворяться в вопросах сердца. Это вы должны простить, Тзэн Козис, как простил ваш сын. Два дня тому назад я не была уверена в его любви ко мне, теперь я в ней уверена. Я пришла просить вас забыть мои опрометчивые слова и принять уверения принцессы Гелиума в том, что, когда придет время, она согласится выйти замуж за Саб Тзэна, принца Зоданги.
– Я счастлив, что вы так решили, - ответил Тзэн Козис. - Я совершенно не хотел продолжать дальше войну с народом Гелиума. Ваше обещание будет записано и провозглашено народу.
– Лучше было бы, - прервала его Дея Торис, - объявление народу отложить до конца войны. И моему, и вашему народу покажется странным, что принцесса Гелиума отдает себя врагу своего народа в разгар военных действий.
– Разве война не может быть закончена сразу? - воскликнул Саб Тзэн. - Достаточно лишь слова Тзэн Козиса, чтобы водворить мир. Скажи его, отец мой, скажи это слово, которое приблизит мое счастье и положит конец этой ненужной ссоре.
– Мы посмотрим, - ответил Тзэн Козис, - как народ Гелиума примет мир. Я, во всяком случае, предложу его им.
После нескольких слов Дея Торис повернулась и покинула комнату, сопровождаемая четырьмя стражами.
И вот воздушный замок моей мечты о счастье разбит о суровую действительность! Женщина, которой я предложил свою жизнь, из уст которой я так недавно слышал слова любви ко мне, так легко забыла о моем существовании и, смеясь, отдала себя сыну злейшего врага своего народа.
Хотя я слышал это собственными ушами, я не мог этому поверить. Я решил узнать, где она помещается, и заставить ее повторить мне жестокую правду. Потому я оставил свой пост и поспешил по проходу позади драпировки по направлению к двери, через которую она покинула комнату. Тихонько проскользнув через дверь, я увидел массу извилистых коридоров, ветвящихся и перекрещивающихся во всех направлениях.
Я быстро побежал по одному из них, потом по другому, третьему и вскоре совершенно потерялся. Я стоял, задыхаясь, опершись на стену, как вдруг близко от себя услыхал голоса. По-видимому, они исходили из помещения, находящегося по ту сторону стены, о которую я облокотился. Я сейчас же узнал голос Деи Торис. Слов я не мог разобрать, но был уверен, что не ошибся.
Сделав несколько шагов, я нашел проход в конце которого находилась дверь. Быстро пройдя вперед, я вошел в комнату, маленькую переднюю, в которой были те четыре гвардейца, которые сопровождали принцессу. Один из них сейчас же вскочил и спросил, по какому я делу.
