Тим Доннел - Шесть дверей страха
Он сделал шаг в сторону Конана, протягивая к талисману трясущуюся руку. Конан выхватил меч, но он тут же рассыпался серебристой пылью. Колдун все ближе протягивал руку, на концах крючковатых пальцев потрескивали искры, когти вытягивались вперед, как стальные кинжалы.
Холодные синие глаза Конана встретились с пылающими злобой глазами колдуна, и с дрогнувших в зловещей усмешке губ киммерийца негромко слетели два таинственных слова:
– Хафита сахо!
Колдун вдруг оцепенел, не сводя горящих глаз с того, что было в руках у Конана. Шар исчез, вместо него киммериец держал золотой треугольник, тот самый, которого не хватало колдуну, чтобы вырваться из башни.
Дикий вой злобы и ярости, потрясший ее стены, смешался с грохотом, внезапно раздавшимся за спиной у Конана. Он молниеносно отскочил в сторону и увидел, что в стене вновь появилась дверь, а за ней чудовищным потоком сыплются и сыплются с небес каменные шары. Отступив к противоположной стене, колдун взмахнул рукой, и огненная стрела метнулась в сторону Конана.
– Хафита caxo! – она ударила в стену рядом с ним, распахнув еще одну дверь.
Опираясь на окровавленный хвост, оттуда на колдуна с безумной радостью, алчно скаля ядовитые зубы, глядела царица змей. От диска, который колдун судорожно прижимал к груди, с легким треском отделился кусок и, сверкая, подлетел к Конану. Поймав его на лету, Конан приложил его к треугольнику, который держал в руке. Куски талисмана тут же срослись. Теперь колдун понял все. Он в ужасе вскричал:
– Остановись! Молчи! Пощади меня! Я верну тебя домой, дарую несметные богатства, каких нет у земных королей, ты будешь непобедим и могуч! Не говори больше ни слова, отдай талисман, и я сделаю все, что ты захочешь!
Хохот киммерийца заглушил его последние слова, и, как раскат грома, по башне пронеслось:
– Хафита сахо!
С грохотом распахнулась еще одна дверь, в башню просунулись чудовищные рога и мелькнул налитый кровью глаз Гоца. Башня содрогнулась, казалось, что он готов ее разнести так же, как разнес недавно каменный дом.
Колдун, подвывая, попытался спрятаться за сияющим троном, но третий кусок талисмана, вырвавшись из его рук, оставил от трона груду радужных осколков.
Теперь Конан держал половину диска и с торжеством смотрел на колдуна, повалившегося на пол, цепляясь за то, что у него еще осталось.
– Хафита caxo!
Башня заходила ходуном, и в четвертой двери, распахнувшейся прямо за спиной Рагон Сатха, с визгом и хохотом замелькали гнусные морды демонов Шаиссы.
Они протягивали к колдуну руки, хоботы, щупальца, и он еле успел отскочить в сторону, с трудом вырвав из чьей-то цепкой лапы край своего одеяния. Отбиваясь от чудовищ, колдун чуть не выпустил из рук расколовшийся талисман и со стоном упал на колени, сжимая два оставшихся куска:
– Пощади, о, могучий король! Я буду служить тебе, как верный раб! Любое твое желание тут же будет исполняться! Молчи, не говори больше ничего! А-а-а-a!..
– Хафита caxo! Получай, отродье Нергала! Мое желание уже исполняется, и больше мне ничего не надо! Ого, вот и гости из пещеры! Ну, колдун, теперь они тебя пощиплют, берегись!
В распахнувшуюся дверь влетело несколько зубастых тварей, отвратительно визжа и кидаясь на скорчившегося Рагон Сатха. А в башню уже пыталось пролезть огромное существо с бездонной глоткой и зубастыми щелкающими челюстями.
Колдун, вздрагивая, пополз, было, к последней стене, ища спасения и вцепившись в остаток еще недавно почти целого талисмана. Как он ни сжимал его в посиневших от напряжения пальцах, золотой треугольник вырвался из его рук и метнулся к Конану, тут же соединившись с остальными четырьмя кусками.
– Ну, вот и кончилось твое бессмертие, могучий колдун! Так и быть, я подарю тебе еще несколько мгновений жизни, а потом… Осмотрись, ведь все они ждут моего последнего слова, чтобы броситься на тебя! Но это удовольствие я приберегу себе!
– Хафита caxo! – и тут же обруч на шее Конана со звоном лопнул.
Колдун, прижавшись к последней стене, едва не вывалился наружу, но тут же с воплем отскочил обратно – Черный Оффа, с бесформенной оскаленной пастью и зловещими красными глазами лез прямо на него, проталкивая громадными крыльями свое неуклюжее тело.
Руки колдуна вдруг разжались, выпустив золотой треугольник, и он с хрипом покатился по острым осколкам, бешено царапая шею. Конан наклонился и увидел, что теперь Рагон Сатха украшают уже два стальных ошейника.
Демоны, беснуясь в дверях, не смели ворваться в башню, со страхом глядя на Конана, сжимавшего сияющий диск. Колдун, съежившийся и сморщенный, визжал и корчился на полу у его ног. С сожалением взглянув на пустые ножны, Конан воскликнул:
– Эх, мне бы сейчас добрый меч! Так не хочется руки марать! Но смерть ты все равно примешь от меня, гнусная тварь! Ползай, ползай, все равно никуда не денешься!
Вдруг золотой диск стал вытягиваться, принимая знакомые очертания. Рука привычным движением ухватилась за рукоять, и вот уже в его руке засиял золотым блеском тяжелый боевой меч со странными знаками вдоль острия.
Колдун, как крыса, с воем заметался от двери к двери, но везде его встречали оскаленные пасти, острые рога или бешеная лавина каменных шаров. Конан, с хохотом погоняв еще немного, наконец взмахнул мечом и с размаху опустил ему на голову. Ворох огненных искр брызнул во все стороны, и тело Рагон Сатха на глазах стало превращаться в черную головешку. Языки белого пламени бешено плясали, пожирая то, что было когда-то могучим магом.
Вдруг стены башни дрогнули и, раскрывшись, как лепестки небывалого цветка, обрушились вниз. Конан остался стоять на шестиугольной площадке, среди осколков и черных горелых хлопьев, сжимая в руках теплый шестиугольный талисман. Над ним мягко светилось утреннее небо. Солнце из-за горизонта слегка подкрасило легкие облака, и свежий утренний ветер приятно обдувал лицо. Конан подошел к краю, осторожно глянул вниз и тут же отшатнулся обратно. Проклятый колдун, отродье Нергала, даже после смерти оставил его в этой ловушке!
Земля была еле видна далеко внизу. Даже птицы сюда, похоже, не долетали. Видит Кром, как бы ему сейчас пригодились клылатые сандалии из Шаиссы! А вместо них он сжимал в руках какой-то кусок металла. Если для колдуна он значил так много, то какой толк от него ему, Конану?!
Только он так подумал, как талисман вдруг потяжелел и стал расти. Из последних сил удерживая его в руках, Конан громко ругался, поминая всех магов и колдунов, живых и мертвых. Но это не прибавило ему сил, и руки сами собой разжались.
Диск, выросший до величины пиршественного стола, повис над полом на уровне колен и легонько толкнул его. Киммериец сразу понял и быстро вскочил на его середину. Золотой диск медленно поплыл в сторону, и Конан увидел огромный витой столб, поднимавшийся снизу, из сердца диких серых гор. Как раз на вершине этого столба и находилась медная клетка – тюрьма Рагон Сатха.
