Роберт Сальваторе - Гаунтлгрим
Наемник продолжил изучать руны и понял, что они чрезвычайно древние и принадлежат к какому-то старому диалекту эльфийского языка. Он не мог дать точного перевода, но предположил, что руны начертаны в память о чем-то великом, произошедшем — или находящемся — в этой пещере.
Время шло, Атрогейт все ближе подходил к рычагу, облизывая губы от нетерпения. Он уже почти подобрался к ним, когда Джарлакс положил руку ему на плечо, останавливая. Повернувшись к дроу, дворф проследил за его пристальным взглядом, обращенным на стены и потолок пещеры, которые были покрыты прожилками корней Главной башни.
— Что это? — спросил Атрогейт.
— Я полагаю, что при помощи этого рычага можно привести в действие весь Гаунтлгрим, — ответил Дор’Кри. — Волшебные огни и вагонетки на рельсах, которые могут двигаться сами по себе, — такая магия, которая подарит городу новую жизнь!
Атрогейт нетерпеливо шагнул, но Джарлакс крепче стиснул его плечо. Дроу повернулся к Далии, вопросительно глядя на нее.
— Дор’Кри знает это место лучше, чем я, — произнесла женщина.
Джарлакс отпустил Атрогейта, который тут же рванулся к рычагу, но дроу продолжал смотреть прямо на Далию и не сделал попыток остановить приятеля.
— Что это? — спросил наемник, поскольку было что-то в голосе Далии, что его насторожило. Какая-то неуверенность, некое колебание, нечто такое, что Джарлакс никогда не замечал за ней.
— Я согласна с Дор’Кри, это вернет жизнь Гаунтлгриму, — пояснила Далия, обращаясь к Атрогейту.
— Или обрушит всю силу павшей Башни на нас, — возразил дроу.
Он знал, что женщина лжет, и эта ложь ей не нравится.
— То есть мы должны оставить рычаги в покое и искать сокровища? — спросила Далия, взмахнув рукой, словно мысль была абсурдна, а ее движение было слишком пренебрежительным.
— Прекрасная идея, — согласился Джарлакс. — Голосую за драгоценные безделушки.
Но за спиной дроу Дор’Кри прошептал Атрогейту:
— Тяни за рычаг, дворф.
Джарлакс понял, что это больше чем просьба и что вампир пытается использовать свои ментальные способности. Это послужило отчетливым сигналом опасности для наемника. Он направился к Атрогейту, но резко остановился, когда Валиндра материализовалась прямо перед ним, уставившись на дроу голодными глазами и нервно перебирая пальцами в воздухе.
— Что ты знаешь? — требовательно спросил дроу у Далии.
— Ты мне нравишься, Джарлакс, — ответила эльфийка. — Я даже могла бы позволить тебе жить.
— Атрогейт, нет! — закричал Джарлакс, но Дор’Кри продолжал шептать, и могучий дворф взялся за рычаг.
В своих мыслях она снова была девочкой-подростком, стоящим на краю утеса со своим ребенком в руках.
С ребенком Херцго Алегни.
Она бросила его. Она убила его.
Далия гордо носила девять бриллиантов в левом ухе, по одному на каждого любовника, убитого в смертельном поединке. Она всегда считала, что убитых девять.
Но как же ребенок?
Почему эльфийка не носила десятый алмазный гвоздик?
Потому что не гордилась тем убийством. Потому что среди всего, что она сделала в своей бестолковой жизни, тот момент отпечатался в сознании Далии как самый неправильный, самый гнусный. Это был ребенок Алегни, но он не заслужил такой судьбы. Алегни — варвар, шадовар, насильник, убийца — был достоин такой участи, был достоин увидеть это падение, но не ребенок, ребенок — никогда.
Воительница знала, что сделает поворот рычага. Она завербовала дроу из-за дворфа. Только дворф из клана Делзун мог управлять этим рычагом. Это освободит питающую Гаунтлгрим мощь и повлечет за собой катаклизм. И все это для того, чтобы создать Кольцо Страха.
Круг опустошения не может быть построен на гибели Херцго Алегни или даже на гибели нескольких любовников, заслуживших такую участь. Нет, пищей для него станут невинные дети, как тот, которого она бросила с утеса.
— Атрогейт, стой! — услышала Далия свои собственные слова, хотя едва могла поверить тому, что произнесла их.
Все уставились на нее: дворф в замешательстве, дроу с подозрением, вампир с удивлением, а вот лича это, очевидно, забавляло.
— Не притрагивайся к рычагу, — сказала воительница, и ее голос набирал силу.
Атрогейт повернулся к ней и упер руки в бока.
— Что тебе известно? — спросил женщину Джарлакс.
Воздух напротив Атрогейта завибрировал, став мутным, в нем появились призраки Делзун. Они столпились перед ним и молили потянуть за рычаг.
Освободи нас! — звучали в сознании дворфа мольбы привидений.
Дай нам и Гаунтлгриму новую жизнь! — призывал один.
Эльфийка боится этого! — сказал другой. — Она боится нас и возвращения самого великого королевства дворфов!
Атрогейт с ненавистью посмотрел на воительницу и возвратился к рычагу.
— Далия? — окликнул ее Джарлакс.
Казалось, эльфийка сама удивлена своими словами.
— Это освободит… Зверя, — шептала она.
Джарлакс оглянулся на Атрогейта, и Далия проследила за его пристальным взглядом. Они оба с тревогой наблюдали, как дворф ухватился за рычаг обеими руками.
— Атрогейт, нет! — закричали они вместе, но тот слушал другие голоса, которые, как он думал, принадлежали призракам его предков.
— Он не слышит вас, — заверила Силора, появляясь у входа в пещеру.
Эльфы, как один, повернулись, чтобы увидеть ее и группу жестоких воинов Ашмадая, остановившихся за арочным проходом.
Атрогейт со скрежетом потянул тяжелый рычаг.
— Расскажи ему, Далия. — Силора кивнула на Джарлакса.
Земля задрожала. Из пещеры с водоворотом донесся звук обрушения огромной массы воды, словно гигантский водопад, мчащийся по камням, затем шипение миллионов исполинских гадюк.
Глядя мимо Силоры, Далия отметила уплотнение пара и некое движение в нем — элементали, предположила она.
— Что мы наделали? — спросил Джарлакс.
Силора рассмеялась в ответ.
— Иди сюда, Дор’Кри, — предложила она вампиру. — Оставь их наедине со своей судьбой.
— Ты предал меня! — закричала Далия.
Она отметила лишь намек сожаления на лице вампира и, подняв Иглу Коза, прыгнула на бывшего любовника, желая уничтожить его. Но в мгновение ока Дор’Кри превратился из человека в летучую мышь. Он пролетел мимо воительницы и Джарлакса в пещеру, где Силора уже открыла магический портал, через который она и ее приспешники смогут отступить.
Истерично расхохотавшаяся Валиндра моментально оказалась рядом с Силорой.
— Да-да, и ты, моя дорогая, — сказала волшебница и показала драгоценный череп, филактерию лича, приказывая Валиндре войти в портал. — Расскажи ему, — обратилась Силора к Далии, перед тем как ступить в портал, уносящий ее в лес Невервинтер, где она могла наблюдать за катаклизмом и великолепием своего триумфа. — Расскажи темному эльфу, который был марионеткой в твоих руках, о том, как рушится мир.
