Керк Монро - Убийцы чудовищ
— Встать можешь? — Гвай поднял Конана за руку. Варвар морщился, но терпел.
— Мы не заблудились? — угрюмо спросил киммериец, попутно размышляя о том, не было ли в поранившем его зернышке какой-нибудь заразы. — На мой скромный взгляд, в таком лесу не то, что бог, самый грязный демон не поселится! Надул нас Турудис, вот что я скажу. И солнце садится.
— Поездим еще немного, а когда начнется закат, поскачем обратно в крепость, — решил Гвай. — Конан, погляди, куда это твой Гнедой собрался?
Сартак вовсе не по-лошадиному пропищал неразборчивую тираду, смысл которой от охотников ускользнул, вломился в напоминавшие шиповник колючие кусты и сгинул в дебрях, обходя гору бурелома. На яростные оклики хозяина Гнедой отзываться не желал.
Припомнив несколько особо ярких словечек из утренней речи тана Арнульфа, киммериец пошел вслед за упрямой скотиной. Колючки вытягивали из дивных плащей нити, царапали голые предплечья, путались в длинных волосах, но киммериец твердо решил выяснить, что привлекло его зубастого приятеля.
Когда вся компания, отплевываясь от паутины и выдирая из шевелюр острые веточки выбралась на очередную прогалину, Конан и Гвай мигом зажали ладонями носы и рты. Здесь не просто смердело — воздух обратился в липкую, омерзительно пахнущую субстанцию, названия которой подобрать было невозможно. Наверное, даже потомственный золотарь свалился бы без чувств, окажись рядом с… Рядом с чем?
Замеченный прежде непроходимый завал древесных стволов и лесного мусора наверняка являлся задней частью этой жутковатой пирамиды. Конан за словом в карман не полез, и немедля поименовал это «всемирным неприличным местом». А как еще прикажете назвать огромную, в пять человеческих ростов и сорока шагов в охвате гору, сложенную из грязи и отбросов?
Гнилое дерево, грязь всех возможных оттенков, заросли лишайников и пушистая плесень… Увидев столь невероятное количество разноцветных и отвратительных с виду грибов, любая ведьма упала бы в обморок от восторга. Сюда же добавляем многолетние слои птичьего гуано, несколько совершенно разложившихся трупов самых разных животных, от зеленых ящеров до каких-то непонятных существ, смахивавших на ежиков-переростков. Кое-где коричневеют голые кости и черепа. Но самое гнусное в том, что весь этот омерзительный конгломерат движется. Почерневшие от гнилости лианы змеино извиваются, сжимаются, корневища погибших деревьев сжимаются, ровно пальцы на уродливых ладонях, поскрипывая шевелятся безлиственные ветки, а голые черепа ящеров щелкают мертвыми зубами.
А еще эта куча дышала — вбирала в себя воздух сквозь черную расселину у самой земли и гулко выдыхала невероятнейшую вонь, от которой людям становилось дурно. Даже Конан, всегда гордившийся своим железным желудком не выдержал. Уяснив, что впредь удерживать в себе поглощенную недавно пищу он не в состоянии, варвар оперся о скользкое бревно бурелома и шумно вернул природе остатки завтрака. Стало немного полегче.
— Если это — божество, — прохрипел киммериец, вытирая губы, — то я сам святой Эпимитриус. Хорошенькие у Турудиса шуточки!
Гвай тоже позеленел, но держался, продолжая осматривать громоздящееся перед ним непотребство. Непотребство вздыхало, колыхалось, выпускало из щелей струйки зеленоватого газа и вяло ворочалось. Оживилось оно сразу после выходки Конана — обиделось, что ли?
Охотники быстро отступили на несколько шагов назад, когда в глубинах черно-коричневого смрадного бурелома зажглись три зеленые точки. Две у самого основания, третья повыше, в центре. Глаза?
Точно, глаза. Зеленая радужка с золотистыми прожилками, черный ромбовидный зрачок. Каждое око не меньше арбуза размером.
— Эрхум соот Мархорт квалло? — гулко, как из бочки, осведомилось чудо, но людям удалось разобрать лишь одно слово: «Мархорт». Значит, демон Синей Грозы не обманул — фантастическое божество никуда не исчезло со временем, прошедшем от эпохи гибели Первородных.
— Э-э… Приветствуем тебя, вечный и могущественный, — пытаясь сдержать улыбку, выродил Гвай. И впрямь, подобная речь выглядела несколько смешно. То же самое, что молиться куче дерьма, чем, по большому счету, благоуханный Мархорт и являлся.
Внутри бурелома что-то озадаченно поскрежетало и похлюпало. Мархорт не понимал, что ему говорят, но три зеленых глаза разгорелись заинтересованностью. Конан, припомнив недавний опыт с Турудисом, преодолел брезгливость и снова прикоснулся к самому чистому бревну завала — по ладони тотчас скользнули зеленые искорки. Мархорт изучил киммерийца столь же быстро, как и демон Синей Грозы.
— У-у-ффф… — выдохнула зловонная пасть, снова вызывая неприятные спазмы в желудке. — Давно я не видел гостей… Вы кто? Посланцы Гертасара?
— Мы не знакомы с уважаемым Гертасаром, — наивозможно почтительно ответил Гвай. — О великий, у нас затруднения, и нам сказали, что только ты можешь нам помочь.
— Я помогаю всем просящим, — новое облако густого смрада. — И прошу взамен лишь небольшого подношения…
Пока Гвай беседовал с этой кучей отбросов, Конан, которого всерьез мутило от непредставимой вони, отошел подальше, нашел камушек почище и уселся. В могущество мусорного бога он не верил. Забавно, конечно, узнать, что на краю вселенной встречаются такие чудеса, но если не хочешь блевать по три раза за квадранс, лучше от подобных божеств держаться подальше. Чем он сможет помочь? В лучшем случае — посоветует дожидаться открытия порталов.
— Скучаешь? — к варвару подошел Гвай. Рожа хитрая-хитрая. По лицу видно, что задумал или учинил какую-то особенно веселую пакость. Шнурки на штанах зачем-то завязывает. — Все, мы договорились. Мархорт может создавать очень кратковременные порталы между мирами, и он согласен отправить нас домой.
— Интересно, откуда он знает, где наш дом?
— Сказал, что для него это не важно. Важно, чтобы мы сами знали! Иди, делай ему подношение. Я, как видишь, уже…
— Подношение? — у киммерийца глаза на лоб полезли. — Ты что имеешь в виду?
— Именно то, о чем ты подумал. Мархорта надо… кхм… удобрить. Не смотри на меня так, разве не знаешь, как и чем садовники удобряют растения? Конан, я не знал, что ты настолько стеснительный! Честное слово, я не буду смотреть. Это зрелище не доставит мне никакого удовольствия. Давай-давай, время не ждет.
— А если я сейчас не хочу?
— Домой вернуться хочешь? То-то же! Вперед, от тебя не убудет!
— Я чувствую себя постояльцем дома для умалишенных, — вздохнул варвар. — Расскажи мне кто про богов, принимающих такие необычные жертвы, поднял бы на смех!
