Джон Робертс - Грозовые Земли
Анса получил очень мало удовольствия от пира, несмотря на почести, которыми осыпала его благодарная королева. Он почти не ел, хотя Шаззад настояла, что будет кормить его сама. Обширные раны на теле причиняли ему столько боли, что он с трудом мог поднять руки. При каждом движении ему казалось, что раны снова открылись, хотя он и знал, что его зашили так же прочно, как порванный парус.
Лериса сумела стать центром приема, хотя и сидела рядом с Шаззад напротив Ансы. Она не надела ничего, кроме того, что было на ней раньше, хотя заменила полоску шелка на новую, а синяки и царапины слегка припудрила. Ее светлые волосы мерцали в свете свечей. Остальные гости не могли отвести от нее глаз. Трудно было поверить, что это и есть легендарная королева-чудовище. В свете свечей она не выглядела старше, чем на двадцать лет, и казалась хрупкой, буквально крошечной, рядом с дородной королевой Шаззад, одетой в тяжелое платье.
Лериса откусывала маленькие кусочки фруктов, иногда делала глоток вина, явно упиваясь всеобщим вниманием. Никто толком не знал, как себя с ней вести. Когда к ней обращался кто-то из гостей, она отвечала так милостиво, будто развлекала их в собственном тронном зале.
— Что слышно о нашем брате короле Гейле? — спросила Лериса, когда перед ней поставили блюдо со сластями, на которые она не обратила внимания.
— Он жив и выздоравливает, — ответила Шаззад. — Так сказал гонец, который сумел добраться сюда из Каньона месяц назад.
— Какая жалость. Впрочем, мой муж полностью оправился от своей куда более тяжелой раны. Я думаю, не стоит ожидать того же от такого ничтожества, как Гейл.
— Ты, должно быть, искусала свое копье зубами, — сказал Анса. — Оно отравило мои раны.
Лериса улыбнулась ему.
— Такой славный мальчик, Шаззад. Младший, Каирн, еще миловиднее. Должно быть, их мать — настоящая красавица, ведь обычно полукровки просто уродливы. — Она осмотрела зал для приемов. — А где чужеземцы? Уж наверное, одолжив тебе свой корабль, они должны были принять участие в праздновании.
— Я отобрала у них корабль силой. Они содержатся под стражей. Я не возлагаю на них ответственность за то, что они привезли с собой чуму, но многие из моих подданных очень сердиты на них. Это пройдет, и мы установим дружеские отношения с королевой Исель. А ты прислала их сюда, надеясь на дальнейшее распространение чумы. Это новое пятно на истории войны, если можно так выразиться. И оставленное лично тобой. Интересно, есть ли хоть какое-то вероломство, до которого вы не унизитесь?
— О, вероломство — это совсем не то слово. Нельзя вести себя бесчестно по отношению к низшим.
— Скажи мне, Лериса: что есть такого в тебе и твоем безумном муже, что заставляет вас нападать на нас снова, меньше чем через год после того, как вас так унизительно вышвырнули отсюда? У вас на островах существует какой-то инстинкт самоубийства? Если бы вы даже могли победить меня — а вы не можете — есть еще Гейл и его войско с равнин, кроме того, есть еще власть Мецпы, о которой я столько слышала, и их непостижимое оружие. Вы что, не понимаете, что вас уничтожат? — Шаззад говорила раздраженно, но с искренним любопытством.
— О, Гейл вовсе не так опасен. Если, конечно, допустить, что он вообще выживет, чтобы сражаться с нами снова. А без Гейла кто поведет этих кочевых охотников? Может, они последуют за этим мальчиком? — И она весело рассмеялась. — Прости меня, Анса. Ты храбрый и симпатичный паренек, но ты не Гейл.
— Извинение принято, — хрипло сказал Анса, делая большой глоток вина с подмешанным в него сильным болеутоляющим. Это помогало слегка уменьшить боль и не очень затуманивало мысли.
— Что касается мецпанцев, — продолжала Лериса, — ну, это интересный способ вести войну. Больше похоже на сражение с машиной, а какая машина может победить наших превосходных воинов, ведомых своим королем?
— Интересно? — повторила Шаззад. — И это правда? Вы так любите войну?
— Нам доставляют удовольствие многие вещи, и я уже объясняла это тебе, когда ты была моей рабыней.
— Узницей, — поправила Шаззад.
— Это одно и то же. Есть только два вида людей — островитяне, то есть воины, и остальные, то есть рабы. В любом случае, мы любим сражения и власть — то есть по-настоящему важные вещи.
— Невероятно. Вы и в самом деле так просты, как кажетесь? Но сейчас, поскольку ты в моих руках, настало время переговоров.
— В переговорах мы тоже преуспеваем, — заверила ее Лериса. — Мы все делаем хорошо.
— Но раньше у Гассема всегда была ты, чтобы руководить им, — отметила Шаззад. — И я всегда имела дело с тобой, а не с ним.
Лериса снова рассмеялась. Смех не казался вымученным.
— Ты вправду думаешь, что Гассем нуждается во мне? Я помогала ему в том, что он не любит делать, но король — он, а я просто его помощница. Мы месяцами жили порознь, когда он возглавлял походы, а я занималась организацией и упрочением наших завоеваний. Ты всерьез думаешь, что, заполучив меня, ты имеешь преимущество?
— Да, — заверила ее Шаззад.
— Неужели ты не понимаешь? — воскликнула Лериса с величайшей серьезностью. — Вы все — наши рабы! Судьба распорядилась, что мой господин и я будем править всеми вами. — И она откинулась на спинку стула, чувствуя себя совершенно непринужденно.
— Лериса, — холодно сказала Шаззад, — хорошо, что на тебя приятно смотреть, потому что свое право на разговоры ты уже исчерпала.
* * *Вечером королева, советники и командиры собрались на тайное совещание. Анса тоже сидел в зале, опираясь на покрытые мехами подушки и стараясь сохранить ясную голову.
Он являлся представителем королевства своего отца и обязан был присутствовать, хотя предпочел бы находиться где-нибудь в другом месте, где можно поспать. Конечно, было приятно, что с ним обращались, как со знаменитостью, но здоровье важнее.
— Господа, — начала Шаззад, когда все расселись. — Давайте не будем терять время и напрасно тратить слова. Вы все знаете, что мы выиграли новую фигуру в этой игре, и у вас было несколько часов, чтобы решить, как ею распорядиться. Предложения?
Все были поражены ее резкостью, но придворные знали, что королева не обладала особым терпением в моменты кризиса и не придерживалась формальностей в военное время. Первым заговорил седой полководец.
— Убейте ее, — сказал он.
— Боюсь, это уменьшит ее ценность во время переговоров, Чатай, — сказала королева.
Он фыркнул.
— Прошу прощения, ваше величество, но переговоры с дикарями — это идиотизм. Они самым бесстыдным образом отрекутся от любого соглашения, если это принесет им выгоду. И нам известна одна вещь о Гассеме и Лерисе — это единая тварь. Убейте Лерису сейчас — и Гассем станет калекой. Я думаю, он лишится сердца, а еще, черт побери, потеряет больше половины своей мудрости. Если она умрет — он перестанет иметь для нас значение. Убейте ее прямо сейчас, вот мой совет.
