Роберт Говард - Соломон Кейн. Клинок судьбы
— Как раз в то время, — стал рассказывать Кейн, — я выбрался из одного здания по соседству, куда меня занесла нелегкая. Я выстрелил из пистолета и разнес к шутам собачьим их проклятый череп на атомы. При виде такого зрелища весь этот несчастный народ, с рождения наказанный проклятием сумасшествия, обратился сам против себя. И пока они убивали друг дружку, случилось землетрясение, до основания разрушившее стены. Тут я хватаю тебя, девочка моя, этак под мышку и бегу куда глаза глядят. Достигнув внешней стены, вижу в ней преизрядную трещину, ныряю в нее и выскакиваю наружу, неся тебя на руках, потому что ты, по счастью, совсем лишилась силенок и не видела, что там творилось.
Ты только раз открыла глаза: это было, уже когда я пересек Небесный Мост — так называли его негарийцы, — и он, надобно сказать, рассыпался почти что у меня под ногами. Землетрясение унесло его в пропасть… Ну а мы с тобой благополучно добрались до этих самых утесов, но спускаться в темноте я побоялся, потому что луна к тому времени уже садилась. Тут ты очнулась и с криком прижалась к моей груди. Я постарался успокоить тебя, и мало-помалу ты уснула настоящим крепким сном…
— Что же теперь? — спросила его Мерилин.
— А теперь — в Англию! — При упоминании родины глубокие глаза Кейна зажглись внутренним светом. — Видишь ли, трудно мне усидеть в стране, где я родился. Больше чем по месяцу кряду я там редко выдерживаю. Но как ни сильна во мне страсть к путешествиям, вот так выговоришь: «Англия» — и тепло делается в груди. Ну а ты, маленькая моя?
— О милосердный Господь! — вырвалось у нее, и она с чувством сжала маленькие руки. — Попасть домой!.. Как я мечтаю об этом, но сбудется ли мой сон?.. Скажите, капитан Кейн, неужто вы вправду надеетесь, что мы одолеем бессчетные мили нехоженых джунглей, отделяющих нас от побережья?..
— Мерилин, маленькая Мерилин, — проговорил Кейн, гладя заскорузлой ладонью ее нежные кудри, — следовало бы тебе покрепче верить в Провидение… да и в меня тоже. Верно, в одиночку я, как и всякий человек, ничтожен и слаб. Но бывало и так, что Господь возжигал во мне великий гнев и осенял мой меч Своей справедливостью. И я верю, что Он пребудет со мною и впредь.
Вспомни, маленькая Мерилин: всего несколько часов тому назад мы с тобой стали свидетелями ухода с лица земного недоброй, дьявольской расы. На наших глазах рухнула целая империя зла. Люди тысячами умирали кругом, а под ногами колебалась земля, ниспровергая башни, тысячелетиями грозившие небесам. Повсюду кровавым дождем сеялась смерть, и что же? Мы вышли из этого ада целыми и невредимыми!
Только ли силе, ловкости и удаче обязаны мы нашим спасением? О нет, нас хранила и ограждала десница высшей Силы — могущественнейшей из сил! Той самой, что провела меня через полмира, доставила прямиком в этот бесовский город, а там — в твою комнату. Той, что подняла меня из мрака темницы и помогла отыскать единственного во всем городе человека, который оказался способен поведать мне обо всем, что я желал знать. Это был злой жрец, последний сын вымершей расы. Он умирал в подземном застенке, но прежде, чем отлетел его дух, успел рассказать мне о многом… И та же самая Сила вывела меня к городской стене, когда я бежал с тобой на руках, сам не зная куда. Подумай только: ведь если бы я выскочил не к стене, а к утесам, с трех сторон окружившим долину, уж верно, сейчас не было бы в живых ни тебя, ни меня! Эта Сила помогла нам спастись из гибнувшего города, а потом уберегла нас на мосту, который, лишь стоило мне ступить с него на твердую землю, с грохотом обрушился в бездну!
Подумай сама, маленькая: неужто, проведя нас невредимыми через подобные испытания и совершив ради нас столько чудес, эта Сила теперь отведет от нас Свою хранящую длань? Да не может быть! Верно, зло пышным цветом расцветает и в людских городах, и на пространствах дикой земли; но Господь снова и снова заносит меч Своей справедливости, и повергает зло, и поддерживает правых, и мы верим в Него.
Истинно говорю тебе, маленькая Мерилин: в добром здравии сойдем мы наземь с этих грозных утесов и пересечем кишащие нечистью джунгли, а там и добрый старый Девоншир, где настрадавшаяся родня будет счастлива прижать тебя к сердцу…
Так говорил Соломон Кейн, и слова его дышали незыблемой верой, и наконец Мерилин улыбнулась ему — улыбнулась простой улыбкой подростка, очнувшегося от страшного сна, и у Кейна вырвался вздох облегчения. Искра ужаса понемногу гасла в ее глазах, и Кейн смог представить себе, что настанет день, когда все пережитое в долгом плену в самом деле покажется ей смутно памятным сном.
Он бросил всего один взгляд назад, туда, где за насупленными холмами в мертвом молчании лежали разгромленные руины Негари. Негари, погребенной под собственными рухнувшими стенами и обвалившимися утесами. Долго они обеспечивали ее неприступную безопасность, но в конце концов они же и поставили точку в ее судьбе.
Душа Кейна омрачилась болью при мысли о тысячах человеческих существ, чьи смятые, раздавленные останки лежали среди руин. Но в памяти тотчас всплыли все их чудовищные преступления, и в глазах пуританина сверкнул холодный огонь.
Он заговорил словами из Библии:
— «И сказал я: побежавший от крика ужаса упадет в яму; и кто выйдет из ямы, попадет в петлю; ибо окна с небесной высоты растворятся, и основания земли потрясутся…
Ибо ты превратил город в груду камней, твердую крепость в развалины; чертогов иноплеменников уже не стало в городе; вовек не будет он восстановлен.
Так говорит Господь: и плененные сильным будут отняты, и добыча тирана будет избавлена; потому что Я буду состязаться с противниками твоими, и сыновей твоих Я спасу; и притеснителей твоих накормлю собственной их плотью… И допьяна упьются они, но не вином…»
Воистину, маленькая Мерилин, — заключил Кейн со вздохом, — мне довелось узреть своими глазами, как сбылось предсказанное пророком Исаией. Собственной плотью!.. Допьяна, но не вином!.. Мы ли не видели, каким напитком с жадностью упивались эти несчастные!..
Соломон Кейн взял девушку за руку и направился с нею к краю утеса. Перед ним было то самое место, куда он вскарабкался посреди ночи… ему казалось — уже очень, очень давно.
Одежда Кейна висела клочьями. Он был изодран, исцарапан и весь в синяках. Но глаза его сияли безмятежным спокойствием человека, уверенного в своем небесном Отце, а восходящее солнце заливало скалы и зеленые джунгли золотым светом, даруя обещание счастья.
Одно черное пятно
Сэр Томас Доути
был казнен в Сент-Джулианс-Бей
