Николай Басов - Посох Гурама
Завад попытался встать на ноги.
– Что угодно, только не отдавайте меня ему… – Взглядом шут указал на замок.
– Теперь все будет хорошо, – заверил Сухмет.
Но хорошо не стало. В трех десятках шагов прозвенела тетива лука, и, прежде чем Лотар и Сухмет успели коснуться земли, тонкая трехфутовая стрела впилась шуту в шею, пробив горло.
Сжав древко стрелы так, словно это могло удержать его жизнь, Завад упал на землю. Судорога исказила его лицо, теперь оно не было просительно-испуганным. Это было лицо холодного убийцы и лицедея, жестокая маска лгуна и преступника.
– Зеленый Лучник… – прошептал он мертвеющими губами, изогнулся в агонии и затих.
На фоне темных кустов стоял, широко, как на стрельбище, расставив ноги, человек, одетый в балахон, разрисованный темно-зелеными разводами. Заметить его было нелегко, даже Лотару приходилось напрягать зрение.
Его лук в левой руке опустился. Больше он не делал попытки достать стрелу.
– Следующим будет Гильом, – произнес незнакомец и убрал лук в чехол на бедре.
Лотар поднялся на ноги, сунул кинжал в ножны и шагнул вперед.
– Вот и пришла пора узнать тебя покороче, таинственный наблюдатель.
Человек в пятнистой зеленой одежде подошел к телу шута, холодно усмехнулся и посмотрел на Лотара.
– Да, я следил за вами. И действительно, пришла пора познакомиться.
Глава 18
Утренние звезды засыпали небосклон тонким жемчугом, исчезающим в поднимающейся заре, а Лотар, Сухмет и Зеленый Лучник, напившись свежего чая и поужинав так плотно, как бывает, когда разговор не клеится, чего-то ждали.
– Значит, это ты, господин, следил за нами? – спрашивал Сухмет, улыбаясь. Никто, кроме Лотара, не прочитал бы в этой улыбке и следа настороженности.
– Да, я заметил вас, когда вы еще только собирались разделаться с чудовищем на перевале. Кто вам заплатил?
Голос Зеленого Лучника звучал глуховато и неловко, словно он и сам удивлялся тому, как его язык и губы выговаривают слова. Вероятно, он очень давно ни с кем не разговаривал. Впрочем, одет он был чисто и для лесного жителя, пожалуй, щеголевато. А на шее носил даже черный шнурок, на который были нанизаны огромной величины когти местных горных медведей.
Лотар никак не мог решиться исследовать сознание этого человека магическими методами. Такую неловкость перед простым человеком он испытал только однажды, много лет назад, когда, став Драконьим Оборотнем, встретил Рубоса. Но Рубос был друг, а кто этот? Так или иначе, но все определенно свидетельствовало – это был сильный человек, не слабее Рубоса.
Сухмет довольно монотонно, убаюкивая настороженность Зеленого Лучника, стал пересказывать, как их нанял Покуст, потом, еще скучнее, об их договоренности с князем. Когда он перешел к их путешествию на перевал, Зеленый Лучник прервал его:
– Дальше я все видел сам. Вы не скрывались. Лучше ответь мне, как вы оказались здесь?
Сухмет вяло и так же тоскливо рассказал про бегство Атольфа, Батенкура и их наемников. Он старательно избегал упоминаний про магический занавес, но гость об этом и сам догадался.
– Значит, вы – колдуны. Потому что они ушли невидимками.
Сухмет посмотрел на Лотара. Драконий Оборотень неподвижными глазами глядел в огонь. Сколько же лет этот человек не разговаривал с людьми, если ничего не слышал о Желтоголовом, Охотнике на демонов, слава о котором гремела по всему Западному континенту?
Снова, в который уже раз за вечер, над костром и тремя людьми повисло молчание. Казалось, они могут молчать бесконечно.
– А о том, чем мы здесь занимались, ты тоже знаешь? – спросил Лотар.
– Твой набег на замок? Да, и это я видел.
– Значит, ты знаешь о нас больше, чем мы о тебе.
– Все на свете знают обо мне меньше, чем я обо всех.
– Почему?
Зеленый Лучник, пожав плечами, молчал так долго, что Лотар решил, что он и не собирается отвечать. Наконец он разомкнул губы:
– Когда-то у меня было человеческое имя. Рыцарь Полард к вашим услугам, господа. Но потом мне пришлось уйти из Пастарины, где жила моя любовь и где собирался с ней жить и я, после свадьбы, разумеется. С тех пор я знаю больше, чем кто-либо знает обо мне.
– Почему ты ушел? – спросил Сухмет.
– Гильом хотел меня убить. Он сделал полдюжины попыток, но я уцелел. Но потом он связался с кем-то, кто мог это сделать наверняка, с кем мне невозможно было сражаться. И пришлось уйти. – Этого колдуна звали Атольфом?
– Так он прозывался в наших краях. До того, как он объявился тут, его звали иначе.
Сухмет кивнул: это была обычная тактика наемных колдунов. Отчасти этим объяснялось то обстоятельство, что на самом деле колдунов, даже таких средних, как Атольф, было гораздо меньше, чем думали простые люди.
– Сейчас он здесь. – Сухмет кивнул в сторону замка.
– Я знаю.
– Когда это было? – Сухмет взял инициативу в свои руки.
– Лет десять назад. Может, восемь. Я потерял счет годам.
Лотар посмотрел на Сухмета. Тот кивнул. Это прекрасно вписывалось в срок, необходимый для выращивания Чунду.
– Из-за чего ты поссорился с Гильомом? – спросил Лотар.
На сей раз Зеленый Лучник еще меньше торопился с ответом, чем раньше. И все-таки решил ответить, потому что, в противном случае, не мог рассчитывать на доверие. А каким-то образом он нуждался в доверии Лотара и Сухмета.
– Гильом похитил мою невесту. Сейчас он держит ее в Ожерелье, потому что боится меня, боится моей мести. Я не могу мстить, потому что она в его руках.
– Как ее имя?
Теперь Зеленый Лучник рассматривал Лотара большими, спокойными и глубокими глазами. В них застыл такой холод и такая отдаленность от всего, чем жили люди, что Лотару стало ясно – перед ним уже не совсем человек. Перед ним сидел демон, хотя в нем и не было тренированной магической силы.
– Ты что-то узнал, когда ходил в замок?
– Имя?
– Велирия.
Лотар не выдержал его взгляда и отвернулся.
– Ты можешь больше не ждать.
Зеленый Лучник взял в руки палку толщиной со свою руку и помешал угли перед собой.
– Говори, я должен знать.
Зеленый Лучник сидел неподвижно, но когда Лотар дошел до эпизода, когда Гильом ударил концом алебарды, палка в его руках с резким треском сломалась. Когда Желтоголовый кончил, он произнес:
– Значит, Гильом ничего не сумел с ней сделать. Она всегда была сильной.
– Мне показалось, они сломали ее. – Лотару не хотелось этого говорить, но он счел за лучшее не внушать этому человеку никаких иллюзий. Точность всегда и везде была лучшей тактикой. Та точность, которая была синонимом правды.
– Нет, ты не понимаешь. Если бы они ее сломали, она не прикрыла бы тебя.
