Остин Гроссман - Скоро я стану неуязвим
Я осторожничал, как мог: закупал оборудование под дюжиной вымышленных имен, представлялся чиновником из реальных правительственных контор. Жар реактора поглощала толща воды, а вокруг хватало фоновой радиации, чтобы никто не догадался, чем я занимаюсь. Но, видимо, я на чем-то прокололся. По лестнице мы спускались молча. Вблизи эти двое казались не очень-то дружелюбными. У белого глаза были слишком широко посажены, а вдыхал он не чаще раза в минуту, и тут же быстро выдыхал. Черного я вообще плохо разглядел, лишь слышал какое-то оловянное позвякивание в тишине и треск статического электричества, как будто в животе у него был встроенный радиоприемник. Было как-то неловко, точно гость пукает.
Сразу было понятно, что это у меня первая подземная лаборатория: чересчур жарко из-за реактора, ужасная обстановка. Я хмыкнул, буркнул, включил миниатюрный межпространственный перископ, сколоченный на скорую руку. Окошко ожило, в тумане мелькнул тусклый и чуждый силуэт — голова инопланетного чудовища, одного из тех, что, бывает, парят в эфире, как киты в морских глубинах. Незваные гости смотрели равнодушно. Черный, Кто-то-там-трон, принялся читать мне лекцию о том, как опасно вмешиваться в процессы, которых я не понимаю; их явно бесило, что я не сопротивляюсь. Они ушли, пометив меня как очередного кустарного изобретателя, но я допустил ошибку — попал в систему. Они мою сетчатку запомнили.
Плащ не сильно облегчает человеку личную жизнь. Среди одаренных преступников существует своеобразное перемирие, шаткая, необъявленная и абсолютно ненадежная передышка в борьбе меж роботических армий, рыцарей плаща и кинжала, любителей изображать из себя мистера Бонда. Мой круг, по большей части, — сборище психопатов, инопланетных пришельцев и претендентов на трон. В результате я знакомлюсь с такими, как Лили.
Лили родилась в тридцать пятом веке. Ее вполне можно называть суперзлодейкой, хотя самой Лили такое определение не по вкусу. Каждый, завидев Лили впервые, невольно напрягает взгляд. Она не то чтобы полностью невидима — всего лишь прозрачна, женщина из оргстекла или воды. Когда привыкнешь к ее внешности, замечаешь удлиненный овал лица, который появится у людей через несколько веков в будущем, глубоко посаженные глаза. Эти черты легко распознать после десятка путешествий во времени, после того, как столкнешься с версиями отдаленного будущего: Короли машин, Кочующая планета, Стационарная вселенная, Телефония. Мы встретились, и она взглянула мимо меня, посмотрела сквозь очередного клоуна… а впрочем, с нею у меня гораздо больше общего, чем почти с любым другим знакомцем.
Лили жила в Нью-Джерси, в пору умирания Земли. На планете осталось лишь 200 000 человек, они скитались по пустынным городам и степям — бывшим владениям цивилизации. Лили росла, играя во дворе на тысячу квадратных миль, среди лугов, лесов и автомагистралей. В том мире можно было странствовать неделями и не встретить ни души на всем протяжении старой трассы I-95, растрескавшейся и заросшей сорняками. Позже Лили расскажет мне о рассыпающихся мостах над Ист-Ривер, о потерянном городе Бруклине, о возвышающихся вдалеке башнях Манхэттена… Она присаживалась пообедать на камнях, на набережной, а теплый ветер все ерошил затхлый океан, и воды прибывали год за годом…
Ее родное время было обыкновенным тупиком. В ее рассказах веяло упадком, в ее мире тускнело умирающее солнце, на которое можно было спокойно смотреть, не моргая. Единственный раз появились инопланетяне, но тут же развернулись и молча улетели восвояси. В ее будущем Земля попала под власть особо удачливого рода водорослей, создавших суперколонию по всему северо-западному побережью Америки, задушивших реки и каналы, простершихся на многие мили в море.
Лили специально обучали супергеройству, ее создали как решение всех будущих проблем человечества в результате тщательных исследований и генетического программирования. Команда отчаявшихся ученых трудилась несколько десятилетий, стремясь опередить закат цивилизации, чтобы отправить ее туда, откуда она сможет обеспечить всеобщее спасение. Она была лучшей из них, и ей доверяли.
Последним, что она видела перед отправкой, стало скопище напряженных и храбрых лиц. Отважный доктор Мендельсон, седовласый, с решительным подбородком, коротко пожал ей руку и начал обратный отсчет; мир растворился вдали. Машина, унесшая ее назад во времени, могла сработать лишь раз. Логика была очевидна: героиню вооружили списком целей, одели в «умное» трико, полное разнообразных приспособлений, и поручили спасти мир. Почти невидимая и невероятно сильная, она легко добилась успеха.
Много лет спустя, когда ей удалось построить новую машину и вернуться в собственное время, там все изменилось. Земля, которую она знала, и все остальное исчезло, а на смену явился мир счастливых незнакомцев — не было никогда никакого упадка. И она поняла, что скучает — по тиши, по смиренной скорби ее собственного тридцать пятого века. Лили вернулась к нам, в наше время, и принялась поражать ключевые объекты высокотехнологичной инфраструктуры. Она по-прежнему действует, по-прежнему саботирует мир, пытаясь нащупать ту цепь событий, что стала причиной упадка в ее варианте истории, невидимую нить, ведущую назад, к исчезнувшим развалинам ее настоящего дома.
А второй мой лучший друг — Фараон. Он суперзлодей, а еще он — идиот.
Сегодня по календарю последний день осени. Ночью ударил морозец, холод сочится из самых камней. Большинство заключенных больше не выходят во двор — никто не гуляет, кроме меня и нескольких заядлых курильщиков, лениво пинающих комья грязи, кучкующихся в попытке согреться. Я не помню таких холодов с 1976 года. Ветер гоняет пыль по двору, взметает листву над колючей проволокой, надувает тюремные робы. Деревья вдоль забора стоят голые, лишь дубы едва желтеют. В инфракрасном и ультрафиолетовом спектре различима сеть лучей охраны периметра, а над холмом пульсирует на низких частотах антенна слежения.
Где-то там, вдали, снег засыпает базу Лили. Не знаю, где она находится, но в это время года спрятана довольно хорошо. Бывало, я подстраивался к камерам по периметру — просто так, осмотреть окрестные леса. База теперь глубоко внизу, под слоем снега, сосновых иголок, смерзшейся грязи, под которыми слои мелкого гравия, бетона, водные резервуары и, наконец титан.
В последний раз я видел ее лет шесть назад, в баре. Она курила. Помню, как вспыхнула спичка, влажно блеснув на стеклянной коже, помню чуть видный след — шрам от давнишнего выстрела. Она поднесла сигарету к губам, осторожно затянулась, и дым заклубился в легких, точно джин в бутылке дымчатого стекла. Она соглашалась встречаться со мной исключительно в общественных местах. Пожалуй, мы не доверяли друг другу.
