Стефан Корджи - Боги Чаш
Упыриха жадно сосала кровь из раны на горле несчастного парня. Конан налетел на чудовище, словно ураган на морской берег. Удар был нацелен в голову вампирше, однако та лишь небрежно вскинула левую руку — и замах Конана пропал втуне. Ножны отскочили от подставленного локтя красотки, словно тело ее было из сплошной стали. Киммериец едва устоял на ногах.
Второй парень — тот, что был покрепче — зашевелился и застонал. Он приподнял голову — и глаза его расширились от ужаса.
— Нет!.. — Вот и все, что он успел выкрикнуть. Вся перемазанная кровью, упыриха метнулась к нему, одним движением напрочь оторвав бедняге голову. Кровь так и хлестнула.
— А теперь ты! — Измазанный алым рот вампирши растянулся в жутком подобии улыбки. Блеснули острые зубы. Вытянув руки, чудовище шагнуло к Конану. Ни сталь клинка, ни серебро тревожно замерцавшего шара, похоже, ничуть не волновали упыриху. Губы ее растягивались все шире, рот превращался в настоящую пасть, очень смахивавшую на акулью.
Конан ответил стремительным выпадом. Меч он держал эфесом вперед — однако руки чудовища двигались быстрее, чем у самого умелого и сильного бойца. Киммерийца отшвырнуло в сторону с такой силой, что он едва удержался на узком краю обрыва. Меч вырвали из его рук.
Упыриха расхохоталась.
— Ну вот, теперь ты мой!
Она вновь двинулась к нему. Конан отступил в сторону, потом еще раз и еще — так, чтобы девица оказалась спиной к обрыву. Ему это удалось; лопатки северянина коснулись твердого камня. Рядом, на вершине громадой, вросшей в землю глыбы, лежал еще один валун — поменьше, но тоже почти неподъемный. Застонав от натуги, варвар успел вскинуть каменную глыбу над головой — и что было сил метнуть ее прямо в грудь упырихе.
Она успела подставить руки — однако ее опрокинуло на спину, ноги обретшего тело страшилища поскользнулись на мокрой глине — и упыриха с отчаянным воплем полетела вниз, на ждущие камни.
Мокрый хлопок. Тело напоролось на острую вершину гранитной глыбы и оказалось разорвано пополам.
— Вот так, — вырвалось у Конана. Пинком ноги он отправил вслед за упырем и служившую ей вместилищем опоганенную чашу. Успокоил напуганного коня. И, взобравшись-таки в седло, поехал дальше. Дождь слабел — похоже, со смертью погодника чары начали рассеиваться. Конан бросил последний взгляд на место побоища, покачал головой и тронул поводья.
Глава IIПогода заметно улучшалась. Тучи поднялись, рассеиваясь в небесной выси; туман расползался в стороны рваными клочьями. Видно стало лучше — а вот дорога совсем испортилась. И это оказалось тем более обидно, что кончилась она как раз в виду того самого города-призрака, куда так упорно пробивался Конан.
Киммериец стоял, держа под уздцы коня. Город был еще подернут остатками туманной мглы, словно нищий, завернувшийся в зияющий прорехами плащ. Видны были остатки башен, стен, каких-то домов; все превратилось в бесформенные груды темно-коричневого камня. Уцелели одни лишь шпили — неправдоподобно тонкие, высокие, они казались наконечниками копий, упертыми в мягкое подбрюшье облаков. С высоты Конану казалось, что он различает линии улиц, хотя по своему опыту искатель приключений знал, что стоит ему оказаться там, среди развалин, как все исчезнет, и вокруг него останутся одни лишь завалы искрошенного неведомыми силами камня.
Далеко позади осталась мертвая упыриха — однако киммерийцу казалось, что он видит насмешливый, ждущий взгляд злобных зеленых глаз даже сейчас. Чем-то она была сродни этому мертвому городу — может, оттого, что среди коричневого однообразия время от времени вспыхивали зеленые искры одиночных изумрудного цвета плит?
Прямо под ногами у Конана начиналась пропасть. Далеко внизу смутно виднелось дно ущелья, точнее, уже не ущелья — долины. Камни исчезали, уступая место буйно разросшимся сорным травам и кустам. Когда-то город, наверное, окружали поли и сады — от которых, разумеется, уже давным-давно ничего не осталось.
Конан не знал, что за люди жили здесь, почему покинули насиженные места, не взяв с собой даже сокровища. Не знал и не хотел гадать. Ему хватило приключения с упырихой — когда впервые спасовал даже его заветный, зачарованный серебряный шар на эфесе. Сейчас, пожалуй, он оставит коня здесь — искать дорогу в обход слишком долго — и спустится сам…
Сказано — сделано. Выросший в Киммерии Конан сызмальства привык скользить по скалам ловчее горной змеи. А тут склон, хоть и был слишком крут для лошади, ловкий человек мог спустится спокойно.
Миновав широкую полосу разнотравья, Конан подошел к краю развалин. Руины показались ему ничем не примечательными — груды камней, и все. Кое-где торчат чудом пощаженные временем концы деревянных балок.
Конан взобрался на одну из каменных куч. Да-а… здесь копаться — нужно несколько сотен сильных рабов… чтобы перекидать все это по камушку…
Киммериец решил пройти чуть дальше в глубь города — ему казалось, что в лучше сохранившихся шпилях, чьи широкие круглые основания из тесаного камня вынесли неведомый натиск, у него больше шансов отыскать что-либо стоящее.
Первый шпиль его разочаровал. Вход в каменное основание когда-то запирали створки ворот, теперь от них не осталось и следа — как и от всего мало-мальски ценного, что могло здесь находится. Пыль, помет каких-то мелких тварей, кости… Над головой уходили ввысь черные ребра, поддерживающие всю сложную конструкцию шпилей. В остальном же громадное помещение не содержало в себе ничего интересного — только камни и пыль. Если здесь и были сокровища, то их либо давно вынесли, либо искать их следовало совершенно не так, а тщательно простукивая пол и стены…
Конан уже совсем было решил, что ему не повезло и придется заниматься долгими и утомительными раскопками, когда взгляд его случайно упал на черный провал входа в соседний шпиль. Киммериец присмотрелся — так и есть. Следы! На камнях — желтая глина, принесенная с гор. Здесь прошли люди — и совсем недавно. Ну, а где люди — там и деньги должны обретаться!
Повторяя про себя эту нехитрую заповедь шадизарских воров, Конан прокрался ко входу. Точно! Внутри раздавались приглушенные голоса.
Киммериец неслышной тенью скользнул внутрь. Прятаться было легко — свет проникал лишь сквозь узкие и редкие бойницы.
В самой середине зала прямо на каменном полу был разведен огонь. У костра, завернувшись в плащ, сидел человек; а рядом с ним в раскрытых переметных сумах тускло блестело золото.
У северянина перехватило дыхание. Ага. Значит, слухи, с одной стороны, не врали, а с другой — эти типы сумели опередить его, Конана; Ну хорошо, посмотрим, послушаем…
