Крис Уэйнрайт - Магический Кситар
Поэтому Конан старался идти как можно бесшумнее, и, если позволял путь, шагал то маленькими улочками, то между дворов, а иногда и через дворы особо беспечных хозяев. Бывало, охрана так увлекалась игрой в кости либо выпивкой, что целая ватага таких молодцов, как он, могла пройти у них за спиной незамеченными. Еще не все спали, и у многих шадизарских богатеев во внутренних двориках, при свете факелов или медных светильников, под звуки свирелей и мерный удары барабанов нагие смуглые танцовщицы услаждали взор хозяев и гостей. Жирные, украшенные кольцами руки лениво тянулись к подносам со сластями и фруктами, а сальные взгляды с вожделением скользили по молодым гибким телам, в сладкой истоме извивавшимся под заунывные звуки флейты. Конан против воли задерживался у таких мест, но, стряхивая наваждение, заставлял себя вновь бесшумно скользить вдоль глинобитных или каменных изгородей, скрываясь в тени больших деревьев и обходя подальше улочки, где ему слышались мерные шаги стражников и звон их доспехов.
Вот показался храм с колоннами из белого камня; Конан знал, что дом Кривого Хиджа находится в двух шагах отсюда, на улице, вдоль которой росли огромные старые смоковницы с ветвями толщиной в три его руки. "Густая листва этих деревьев послужит хорошим прикрытием", – мелькнуло у него в голове. В том и состоял его план! Кривой Хидж ждет, что он заявится к нему в ворота, а он прилетит по воздуху! А там… Там один Бел, покровитель воров, ведает, что будет дальше!
Каждым мускулом, каждой частицей кожи киммериец ощущал малейшее движение ночного воздуха. Знакомое возбуждение, предчувствие боя овладело им; как зверь, собранный и упругий, он плавной поступью ног, обутых в кожаные сандалии, не перешел, а как бы переплыл площадь перед храмом и, обогнув угол здания, приготовился к прыжку. Ряд могучих деревьев своими кронами накрывал половину ближних дворов и как бы широкой стенок продолжался до самого конца улицы. Дом Хиджа был третьим от храма, и варвар видел отражавшиеся в густой листве отблески огня. Судя по всему, охранники уже запалили факелы.
Киммериец плавно раскрутил веревку с кольцом, которая уже сослужила ему хорошую службу, и забросил ее на ближайшую древесную ветвь. Проверив прочность цепки, он подтянулся и двумя мощными движениями взлетел под защиту пышной и ветвистой кроны старого дерева. Вполне вовремя, потому что через несколько мгновений на улицу с ближайшего двора вышла группа вооруженных людей и, мрачно о чем-то переругиваясь, бренча оружием, прошла через площадь. Воины скрылись за тем поворотом, откуда недавно появился Конан.
Варвар подождал несколько мгновений, затем поднялся на пару веток повыше и постарался с этой высоты определить, что происходит в первом из дворов Кривого Хиджа. Хотя листва и мешала подробно рассмотреть все, своим зорким взглядом Конан разглядел, что в освещенном факелами круге сидят четыре человека. Больше никакого движения там не было. Стараясь не производить ни малейшего шума, киммериец медленно перебирался с дерева на дерево, приближаясь все ближе и ближе к тому месту, где четверо охранников одноглазого резались в кости. Они, видать, были опытными людьми: играли тихо, без воплей, какие обычно сопутствуют такой игре. Даже переругивались они шепотом, а если кто забывался и чуть повышал голос, то старший молчал поднимал руку, и увесистый тумак напоминал стражу о необходимости сидеть тихо. Все это очень походило на засаду, однако азарт игры все же притупил бдительность воинов; они не замечали киммерийца, который находился теперь чуть ли не над их головами.
Конан осторожно открутил висевший прямо перед ним еще не созревший зеленовато-фиолетовый плод смоквы и, резко размахнувшись, бросил его в дальний угол дворика. От неожиданности охранники подскочили, и старший скрипучим голосом приказал:
– Махад! Ну-ка проверь, в чем там дело?
Тот, кого назвали Махадом, нехотя поднялся и шагнул из светлого круга, который отбрасывали языки пламени. Конан взял в правую руку кольцо, и как только различил чуть освещенную луной голову наемника на фоне стены, резко бросил тяжелое медное кольцо. И глаз, и рука его не подвели: раздался глухой стук, и Махад, как подрубленный, рухнул на землю.
– Что ты там возишься, сын крысы? – заорал старший, но тут же, вспомнив, что надо говорить тихо, зашипел на ближайшего к нему низкорослого и кривоногого наемника с большим, не по росту, мечом: – Чего сидишь, шакал? Иди посмотри, что там!
Кривоногий, повинуясь приказу, проворно встал и двинулся в темный угол, где исчез Махад. Конан тихо, как летучая мышь, спрыгнул с дерева и очутился лицом к лицу с оцепеневшими от неожиданности охранниками. Два молниеносных удара мечом – и две снесенные головы покатились по пыльному двору. Киммериец стремительным прыжком метнулся за ствол ближайшего дерева. Когда кривоногий, наконец, сделал два последних шага, едва не наступив на покойного Махада, Конан оказался за его спиной. Теперь лишь хруст сломанных шейных позвонков нарушил тишину. После этого снова все замерло, только чуть потрескивали догорающие факелы.
Еще пару секунд Конан размышлял, где же могут быть остальные охранники этой одноглазой падали. Его интересовали, конечно, недавно нанятые бритунцы, потому как заморанцев, мелких телом и не слишком искусных в бою, на него можно было напускать десятками. Он огляделся и увидел в глубине двора калитку, выходившую, видимо, во внутренний дворик. Калитка выглядела, конечно, не так, как у Ловкача; ту соорудили из пары гнилых досок, подобранных на базаре, а здесь была кованная железная дверь и забор высотой в два человеческих роста. Конечно, для Конана это не являлось непреодолимым препятствием, но важно было соблюдать тишину. Он не хотел очутиться лицом к лицу с пятью-шестью бритунцами прежде, чем наступит решительный момент. Он их не боялся, отнюдь не боялся, но сейчас его задачей было сделать дело, добыть кситар и унести свою голову в целости. А еще уж очень хотелось ему разделаться с Хиджем, паршивым кривым ублюдком, пожалуй, еще больше, чем раздобыть кситар.
Киммериец огляделся. Ветви деревьев здесь были слишком высоко, чтобы попытаться повторить фокус, сделанный им раньше. Нет, он не мог перебраться по ветвям в следующий двор: ветви не доставали до внутренней изгороди, а лишь слегка касались ее, и тонкие их концы не выдержали бы веса человеческого тела. Конан уже приготовился к тому, что придется с грохотом выбивать эту проклятую дверь или долго возиться с засовом, но тут во внутреннем дворе послышались шаги, заскрипело железо, дверь отворилась и сквозь приоткрытую щель высунулась голова бритунца.
