Юрий Никитин - Артания
Наверху в башнях заблистало оружие, показались мужские лица. Из пристроек, которые при осаде будут сожжены, не артанами, так самими же куявами, торопливо выбежали воины с нелепыми копьями. Провожатый что-то крикнул, воины разбежались, послышался скрип, ворота медленно поднялись.
Придон заметил, как обменялись насмешливыми улыбками Аснерд и Вяземайт. В самом деле, подумал он пристыженно, чего я устрашился? Каменных стен? Как будто нельзя объехать эту маленькую крепость по окрестным полям и с окровавленным куявской кровью топором двигаться на столицу!
Крепостица уплыла, даже ускакала за спину, впереди простор, но усталые кони перешли на рысь. Лошадь их провожатого вообще едва тащилась, он постоянно понукал, она мотала головой, со всем соглашалась, но скорости не прибавляла.
Скилл поравнялся с ним, на своем горячем тонконогом жеребце он высился над куявом почти на две головы.
– Ты кто?
Воин поколебался с ответом, взгляд уперся в горизонт, горы маячат вдали, но не приближаются, так что колдуны с ответом не помогут, а дорога ведет параллельно горному хребту.
– Берич Вихрян, – сказал он неохотно. – Десятник сторожевого поста.
– Берич? – удивился Скилл. Аснерд и Вяземайт тоже посмотрели на куява, подъехали ближе. – А что ты всего лишь десятник?
– Я разжалован в песиглавцы, – процедил куяв.
– Ого! – сказал Скилл. – За что?
– Дал в рыло знатному беру.
– За что?
– Приставал к моей невесте.
– Ого, – повторил Скилл уже с уважением, – да за это надо не только в рожу!
Куяв усмехнулся, в глазах блеснуло злое веселье.
– Так и вышло. И хотя были свидетели, что он первым…
но у меня нет такой знатной родни, таких земель и таких богатств. Словом, он остался в Куябе, хоть и калека, а меня… меня вот сюда.
С другой стороны подъехал Аснерд, прогудел добродушно: – Не горюй!.. Зато дышишь свежим воздухом у реки, а не смрадом в их вонючих тесных городах. Ловишь рыбу и ешь, а не покупаешь тухлую на базаре. А когда начнется война, первым скрестишь меч с нашими удальцами!
Вихрян покосился, не издевается ли артанин, вздохнул, уже знает странное для куявов убеждение, что самое интересное для мужчин – скрестить оружие с равными себе по силе. А еще лучше – найти такого мордоворота, чтобы, всем на страх, задраться с ним, дабы взрастить себе славу на зависть соседям.
Глава 2
От кордонной речки ехали, мчались, а кое-где и едва ползли шагом. Ночевали на постоялых дворах, их полно на перекрестках дорог. Придон все дивился: в этой проклятой стране колдунов и подлых людей такие же стада скота, такие же гуси прут на озеро, а их мерзкие пастухи щелкают кнутами так, что не отличишь от щелканья кнута артанина.
Вдоль дороги ровной стеной вздымаются ухоженные деревья, словно нарочито посаженные так, что закрывают поля от взглядов проезжающих. Придон загляделся на красивую, как игрушечную, елочку, но Тур, перехватив взгляд, тут же проворчал наставительно:
– Тупое дерево! Не может отличить зимы от лета! Придон не нашелся что сказать, но услышал Вяземайт, возразил:
– Зато красивое. Тур раскрыл рот.
– Э-э… чем?
– Верное, как артане. Никогда не изменяет богам весны и лета. Гордо носит свой зеленый наряд, когда все остальные струсили, покорно разделись… Ее ненавидят за то, что осмелилась бросить вызов, не покориться. Я люблю ее! Она – частичка моей гордой непокоренной родины. Елочка, соловьи, водопады, прекрасные цветы… намного прекраснее тех красавиц, с которыми их сравнивают! Аснерд прорычал:
– Ты прав, хоть и сменил топор на жезл! Ель в самом деле частица нашей гордой родины. И везде, где растет, наша земля. По праву! Подлые куявы лишь временно захватили эти земли и укрепились на них с помощью подлой магии и черных колдунов!
Вяземайт кивнул, но глаза неотрывно следили за Скиллом, что с проводником вырвались далеко вперед. Далеко на горизонте заблистала дивная искра. Проводник оглядывался, его руки взлетали к небу, как крылья мельницы, а Придон с замиранием сердца всматривался в то, что издали выглядит осколком слюды.
– Куяба? – спросил он с жадностью.
– Красиво? – поинтересовался Аснерд.
– Очень!
– Это Белая Вежа, – сообщил Аснерд с усмешкой, – заурядная каменюка. Ничего особенного. Человек сто воинов за ее стенами. Таких в Куявии сотни. Если не тысячи, А Куяба… о, ты еще раскроешь пасть так, что стая ворон влетит.
Придон привставал в стременах, крепость проплывает далеко от их дороги, немыслимо огромная, даже более огромная, чем понял сразу, ибо из веж белая только одна, ее и заметил сразу в ярком солнечном свете, а остальные башни и толстые стены сложены из темных и серых камней. Все это поросло зеленым мхом, и на фоне зеленой долины крепость теряется так, что можно с разбегу удариться мордой.
– Таких в Куявии много?
– Много, – вздохнул Аснерд. – Этот трусливый народ не понимает таких красивых мужских забав, как удалые походы, сражения, набеги!.. А страшатся их так, что… сам видишь, как отгораживаются.
Вяземайт добавил наставительно:
– Куявы – ленивый народ. Им хоть горы ворочать, лишь бы лежа…
Еще несколько дней земля гремела под копытами, встречный ветер охлаждал разгоряченные лица. Однажды Аснерд крякнул довольно, его толстая, как бревно, рука повелительно указала вперед.
Сердце Придона учащенно забилось. Далеко-далеко на самом горизонте появился нещадный блеск, словно там поднималось второе солнце.
– Куяба?
– Она, – ответил Аснерд с некоторой торжественностью. – Жемчужина этой проклятой страны… Но пройти к ней непросто, слишком много на пути крепостей. А подъедем ближе, увидишь две черные башни.
Придон сжал кулаки. О страшных черных башнях любят рассказывать ночами у костра бывалые воины. Некоторые сами видели, как чародей может одним заклятием обратить целое войско в лед, еще больше слышали про их чудовищную мощь. Больше всего черных башен в горах, там что-то связано с самой магией, а на равнине только две башни, обе оберегают Куябу.
Сердце сразу пошло бить в ребра зло и требовательно, горячая кровь хлынула по жилам кипящей волной. Не могут колдуны свысока смотреть на мир, не могут быть выше и сильнее благородных воинов!
Кони все еще шли вскачь, далекая Куяба разрасталась, блистала на чистом синем небе, похожая в ярком солнечном свете на раскаленный до оранжевого блеска слиток. А сам слиток, уже видно, если прищурить глаз, окружен такой же сверкающей, просто снежно-белой стеной.
Коням передался трепет всадников, пошли наметом, став похожими на низко летящих над верхушками травы птиц. Город приближался, разрастался, стали отчетливее видны стены, ворота, золотые крыши дворцов. Придон чувствовал, как на загривке начинают шевелиться волосы. Город с такими стенами не взять штурмом никогда и никому!
