Светлана Борисова - Лживая птица счастья
Поначалу все шло хорошо, но затем перед её мысленным взором промелькнули немыслимые по своей чужеродности картины. Они показались ей страшнее самого ужасного кошмара, потому что многомерность видений пугала её до смерти. Человеческий разум оказался не в состоянии классифицировать поступающую информацию. Сравнительный анализ не действовал: не было соответствующей базы-справочника. Новое настолько не вмещалось в рамки привычного знания, что пошла перегрузка мозга, и он забастовал. Сработал внутренний предохранитель, и девушка отключилась. С беззвучным воплем она провалилась на самое дно небытия.
Мир древней легенды. Мир храбрых, но жестоких сердец
Распавшиеся половинки ее личности вновь воссоединились, и Мари почувствовала ни с чем несравнимое облегчение.
Неожиданно она осознала, что находится в незнакомом величественном зале и медленно поплыла, озирая его сдержанную роскошь. С неподдельным восхищением она любовалась сложной замысловатой мозаикой полов, выполненной из серого и черного блестящего камня отделанного сложными растительными узорами из золота. На стенах из зелёного и белого камня повторялись те же растительные орнаменты. Вдоль центрального прохода располагались двумя рядами золотые квадратные колонны, украшенные наверху пилястрами из фиолетового резного камня. Другим украшением зала служили изумительно выполненные фигурки зверей, птиц и прекрасные беломраморные фонтаны, рассыпающие в воздухе струи воды.
Примечательно, что девушке нигде не встретились скульптуры, изображающие людей. «Интересно, это религиозный запрет, или причуда местных хозяев?» — рассеяно подумала она и подняла голову. Прекрасно гармонирующие с общим убранством зала, с высокого потолка свисали причудливые светильники и зажженные в них свечи горели ровным желтым пламенем. «Ну и зачем? Ведь здесь вполне хватает света. Жечь свечи в такое время суток — совершенно пустое расточительство», — критически промелькнуло в её голове. Действительно дневной свет в достаточном количестве падал через прозрачную крышу в проходе между золотыми колоннами и через огромные стрельчатые окна. Проходя через фиолетовое стекло, вставленное в причудливые переплеты, он придавал обстановке зала нереальный вид.
«Фантастика! — восхитилась девушка и приметила ещё одну необычность эрейского интерьера. — Н-да, похоже, что нелюбовь к шторам и прочим тряпкам является национальной чертой эреев, а я-то думала, что это причуда Ника… — она призадумалась. — Странно. Я вижу почти инопланетную культуру, не принадлежащую сегодняшнему миру Земли, но не взирая на чуждость, её вид не вызывает у меня внутреннего отторжения. Более того обстановка кажется мне знакомой и я чувствую себя как дома. Может, всё дело в том, что я привыкла к подобным интерьерам на Старой базе?» — озадаченно подумала Мари. Но внутри её тлело убеждение, что источник её необычных ощущений кроется в чём-то другом. «А может, во мне говорит внутреннее сродство с эрейскими предками?.. Ай, неважно!»
С любопытством озираясь по сторонам, девушка вдруг поняла, что уже не одна в роскошном зале. Откуда не возьмись в нём появились целые толпы людей в роскошных нарядах необычного покроя. Они смеялись и болтали друг с другом, но почему-то до неё не доносилось ни единого звука. Но теперь она не сомневалась, что видит древнюю Арею, какой она была задолго до рождения Ника и более того знала, что находится на торжественном приёме в королевском дворце по очень важному событию.
Невидимой тенью Мари заскользила среди толпы придворной знати. Поначалу ей показалось, что присутствующие в зале внешне ничем не отличаются от её сородичей-вампиров, но приглядевшись внимательнее, она заметила некоторые различия. Мужчины эреев показались ей выше ростом и мускулистее, а женщины наоборот — меньше и более хрупкими на вид. Причем, у мужчин и женщин древней Ареи не было такой большой разницы в росте, как у её современников. Бросилась ей в глаза ещё одна необычность эреев — у них часто встречался насыщенный фиолетовый и синий цвет волос и, судя по таким же ярко-фиолетовым и синим глазам, он не был искусственным.
Пока девушка глазела по сторонам, заиграла неслышная музыка и эреи, готовясь к танцу, разбились на группы по восемь человек, в каждую из которых поровну вошли мужчины и женщины. Гордые красавицы в длинных платьях встали в центр спиной друг к другу. Они надменно повернули головы вправо, а их партнеры образовали вокруг них квадрат. Взявшись за руки, женщины подняли их вверх, и теперь каждая из них глядела на одного из них. Мужчины отбросили назад красивые плащи, которые легли на пол ровным квадратом, и Мари заметила, что во время танца ни одна из групп не выходила за площадку, обозначенную ими.
Одновременно выхватив оружие, похожее на палаши эрейцы со сложным поклоном отсалютовали друг другу, а затем начался сумасшедший «танец с саблями». Мужчины попарно бились друг с другом, произвольно меняя, противников, а между ними скользили высокомерно-равнодушные женщины. Сходясь и расходясь в замысловатых фигурах танца, они каким-то чудом проскальзывали между мелькающими смертоносными клинками.
Прекрасное зрелище самоубийственного танца настолько заворожило Мари, что она не могла отвести глаз от ближайшей группы. Но у неё побежали мурашки по спине, когда одну из женщин задели лезвием по левой руке, и полилась кровь. Причем ей показалось, что мужчина-эреец сделал это умышленно. Рана эрейки тут же затянулась, но порез на нежно-кремовом рукаве платья и следы крови никуда не делись. Она заметила секундное замешательство на лице женщины, но затем оно вновь приняло прежнее холодно-высокомерное выражение. Танец действительно оказался опасным. Тем более акробатические этюды с оружием в этой группе стали еще яростнее и вскоре двое мужчин-эреев рубились уже не на жизнь, а на смерть. При этом странно смотрелись равнодушные лица женщин с прежней грацией скользящих между сверкающих лезвий противников.
Неожиданно лицо высокого мужчины в зеленом одеянии, исказилось яростью. Он что-то выкрикнул своему противнику и тот замер на месте, бессильно опустив руки. Эреец отвернулся от него и, схватив раненную им в танце женщину за длинные волосы, стремительно снёс ей голову. Мари с изумлением увидела, что никто в зале не обратил особого внимания на разыгравшуюся кровавую трагедию. Танцоры продолжали двигаться в прежнем ритме, а место убитой женщины немедленно заняла другая. Часть эреев постарше, которые не принимали участия в танцах, по-прежнему продолжали разговаривать и смеяться. Только неслышными тенями скользнули слуги, унося обезглавленный труп. Перед этим они водрузили голову убитой женщины на большое золотое блюдо и выставили её на всеобщее обозрение. С высокого постамента она все так же надменно взирала на окружающих огромными мертвыми глазами. Мари передернуло от неприкрытой жестокости и всеобщего равнодушия.
