Юрий Никитин - Мрак
Другой страж хлопнул себя ладонью по лбу, вскричал радостно:
— Я знаю!
Горный Волк быстро развернулся к нему:
— Говори! Ну!
— Я знаю, — сказал страж гордо, — где мог крови напиться! Вчера во дворе весь вечер коров резали. Гостей прибыло много, всех дешевле похоронить, чем прокормить, потому резали даже ночью.
Горный Волк задумался, а Рогдай покачал головой:
— Если бы напился коровьей крови, то коровам бы и вредил. Ну там, хвосты бы позавязывал, еще что... гм... им сделал. А этот бил он твоих человеков!
Первый страж выглядел явно сообразительнее первого:
— А кровь Макича?.. Ему Черняк всю рожу расквасил, когда выяснил, что у того кости с утяжеленной гранью. Красной юшкой стену забрызгал и всю лавку залил! Не все же мухи слизали? Могло и привидению хватить. Много ли ему надо? Особенно, ежели лет сто не пробовал? От одной капли захмелеть можно. Вон Черняку хватало же одного кувшина? А уж нализавшись, пошло буянить. А там и у других юшку пустило. Могло бы и больше народу задавить, да уж явно на ногах не держалось... Вон даже топор не почистило, а оружие надо держать в чистоте! Сразу видно, что воеводы у них тут нету...
По внезапно помрачневшему лицу Горного Волка было видно, что это их счастье, что привидения живут без воевод. Те могли бы организовать дело так, что к утру во всем детинце пировали бы одни призраки да скелеты.
— Ладно, — сказал он наконец. — Все закончилось! Слышите? Закончилось. Хоть и был злодеем, но свой замок защищал как мог. Теперь, когда я растоптал его кости в пыль, мои люди могут спать спокойно.
Мрак заметил, что Рогдай покачал головой с сомнением. Когда имеешь дело с привидениями или замурованными скелетами, то самому надо быть не совсем человеком, чтобы угадать их поступки.
Глава 14
В течение дня Светлана была задумчива, взор ее был рассеян. Мрак исчез к полудню, а когда явился, усталый и запыхавшийся, Светлана с тем же отстраненным видом гладила и трогала густую шерсть, словно оттуда получала силы. Неугомонная Кузя отпихивала ее руку, сама обнимала волка, целовала в морду, тыкала сладости.
— Мне бы так чуять, — сказала Светлана наконец. Она тряхнула головой, усмехнулась слабо. — Это я так, своим мыслям.
Кузя заявила важно:
— А я тоже умею чуять!
— И что же чует твое маленькое сердечко? — поинтересовалась Светлана.
— Ну, — сказала Кузя с еще большей важностью, — это мои женские тайны! Узнаешь... позже. А пока ему нужно показать хотя бы наш поверх. А то он даже дороги в сад не знает!
— Ну, туда он дорогу уже узнал, — ответила Светлана, — однако в чем-то, малышка, ты права... Давай покажем ему хотя бы нашу часть дворца.
Мрак замирал от блаженства, неземного восторга. Его касались руки Светланы, она держала его за шкуру на загривке, пальцы ее пахли сладко и волнующе.
Он почти ничего не видел и не понимал куда его ведут, что показывают. Чувствовал только пальцы Светланы, да Кузя счастливо верещала над ухом, оправдывая свое имя. Он уже знал, что ее назвали Кузнечиком, потому что часто верещала беззаботные детские песенки, и кузнечики в саду тут же начинали верещать в ответ. Похоже, ее считали царицей кузнечиков.
В одной из комнат он ощутил, что воздух теплее, чем в коридоре. Принюхался, тронул стену лапой. Камень был сухим и теплым. Светлана понимающе кивнула:
— Что-то ощутил?
— Давай ему покажем, — загорелась Кузя.
— Нельзя, — возразила Светлана. — Он может обжечься. А то и погибнет. Тебе его не жалко?
Кузя обхватила шею Мрака, жарко поцеловала в нос:
— Я его не подпущу к ним. Ну пойдем! Прошу тебя.
— Завтрак съешь? — спросила Светлана. — Уши дашь вымыть?
— Дам, — ответила Кузя угрюмо.
Она взяла его за шерсть на загривке, и они пошли к дверям соседней палаты. Светлана сама сняла замки, отодвинула три бронзовых засова. Дверь приоткрылась, в морду ударил сухой нагретый воздух.
В середке комнаты прямо на полу лежали блистающие неземным светом четыре золотых вещи. Или не золотых, но сверкали они так, что глазам было больно.
Щурясь, Мрак рассмотрел золотой кубок с широкими краями, чару, по-местному, рядом лежит плотницкий топорик с узким лезвием, дальше сверкает немыслимым светом золотое ярмо, а выше всех торчит орало. Оно вонзилось острым лезвием в камень, оплавив его, теперь вызывающе вздымало изогнутую рукоять.
Мрак вскинул голову. Так и есть, видно как латали каменный потолок. Эти вещи проломили крышу и два поверха!
— Вот видишь, — сказала Кузя победно, — он совсем не бросается на них!
— Он ничего не понимает, — сказала Светлана снисходительно, — Для собак и мы — боги. Им не расскажешь, что эти вещи рухнули с небес. И что ни один из смертных не в состоянии взять в руки. Кто пытался — сгорел в небесном огне!
— Это я ему сказала, — возразила Кузя. — Потому он и стоит смирно.
— Вот и хорошо. Потому что сгорит всякий. Человек или зверь. А этим вещам отныне и вовеки быть здесь! Умножая славу и мощь нашего царства.
Отныне и навеки, подумал Мрак с невеселой иронией. На свете ничего нет отныне и навеки, бесподобная Светлана. Когда-то и киммеры думали, что их Меч отныне и навеки... Но уже нет ни Меча, ни киммеров.
Кузя что-то нашептывала ему строгим голоском, указывала на горящие белым огнем вещи, грозила пальчиком, а Мрак смятенно думал, что и самому не верится... Может ли простой человек творить такое? Оказывается, может. В какие-то мгновения своей жизни бывает равен богам. А значит, становится богом. А потом... потом обыденность берет верх. И человек становится человеком... а иной раз падает еще ниже. Много ниже.
Может быть, подумал он со страхом, даже каждый бывает богом. К счастью или к несчастью, большинство об этом не подозревает. И редкие миги творения уходят незаметно.
— А теперь покажем поварню, — предложила Кузя.
— Нет, — возразила Светлана. — Поварню покажет кто-нибудь из челяди.
— Я хочу сама, — заныла Кузя.
— Царской дочери не пристало, — твердо отрезала Светлана
— Почему?
— С царской дочери пример берут.
— И пусть берут!
— Кузя, — сказала Светлана строго. — Есть вещи, которые царским дочерям не дозволены.
— Всем дозволены, а мне нет? — завопила Кузя.
— Нет.
— Так зачем же быть царскими дочерьми? — возмутилась Кузя.
Светлана ответить не успела, снизу донесся крик, ругань, кто-то скатился по ступенькам. Мрак встал со шкуры барса, шерсть вздыбилась. В горле нарождался рык, а лапы подогнулись для прыжка на дверь.
Светлана придержала его за шерсть. Крикнула:
— Что там стряслось?
В дверь просунулась голова Яны:
