Александр Мазин - Путь императора
– Не жалуюсь.
– Тогда найдешь. Короче. Смотрителя зовут Гусак. Скажешь, что от меня. Не поверит – покажешь свой живот; болит, да?
– Перетерплю,– сказал Фаргал.
– Не сомневаюсь. Здорово тебе досталось. Гусак тебя накормит и выведет из города. Дальше – сам. Иди прямо на запад и помни: погоню за тобой вышлют сразу, как только хватятся. И шарить будут по всему Карн-Апаласару, а ты – парень заметный. Все запомнил? Тогда давай, двигай! И пусть Ашшур тебе помогает не меньше, чем ты сам!
– Поправка,– сказал Фаргал.– Мы уходим вдвоем.
– Не болтай! Здесь только один дохлый чиновник. И – посмотри на мои ноги! Как ты будешь драться и при этом тащить меня на горбу? Нет, брат. Ты удерешь один, а я был бы просто счастлив взглянуть, как благородный Аракдени скушает эту новость на завтрак.
– Тебя убьют,– мрачно возразил Фаргал.
– Хрен! Меня буду беречь, как зеницу ока, как любимую сучку Владыки! Если тебя не поймают, я стану наживкой. Но ты ведь не настолько глуп, чтобы ее сожрать? – с беспокойством спросил Мормад.
– Я поклялся,– строго сказал Фаргал.
– Убирайся из города, залечи свои царапины и делай, что хочешь. Никаких клятв, ты понял?
Фаргал усмехнулся:
– Я знаю, как готовят баранину!
Одежда чиновника, хоть и просторная, оказалась узковата для могучего эгерини. Но выбирать было не из чего. То же касалось и оружия. Ни одно из зверских пыточных орудий не годилось для настоящего боя. Они предназначались, чтобы кромсать беззащитное мясо. Фаргал решил взять небольшой нож с удобной рукоятью и кнут.
– Давай пошевеливайся,– торопил Мормад.– Ты не на базаре!
– Я готов.
Фаргал присел рядом с парнем, взял в ладони его покрытое рубцами лицо.
– Я вернусь,– сказал он.– Я вернусь – и они у нас попляшут, как рыбки на сковородке!
– Да иди ты наконец! – срывающимся голосом воскликнул Мормад.
Фаргал коснулся губами соленого лба. Только богиня была ему сейчас ближе, чем этот истерзанный парнишка.
– Держись,– сказал эгерини и шагнул к лестнице.
Первый стражник выпучил глаза, увидев обернутого в чиновничьи тряпки узника.
– Эк…– сказал он.
Кулак Фаргала молотом ударил в его висок, избавив от необходимости осмысливать происходящее.
Второй стражник (он спал, опершись на копье, как умеют лишь бывалые солдаты) вскинулся всполошенно:
– А? Что?
Забулькал перерезанным горлом и уснул навсегда.
Дорогу наружу, во двор, Фаргал помнил и ворота нашел без труда. Никто из тех, кто попадался навстречу, не пытался остановить эгерини, да и встречных оказалось немного.
Фаргал обмотал кнут вокруг пояса, спрятал нож и подошел к запертым воротам. В караулке рядом горел огонь, а перед воротами прохаживался здоровенный карнагриец.
– Куда это ты на ночь глядя? – подозрительно спросил он, наставляя на эгерини копье.
– По распоряжению господина Купига,– буркнул Фаргал, выделив «господина Купига» презрительной интонацией и надеясь, что его эгеринский выговор останется незамеченным.
– Мелкая шавка всегда брешет звонче,– усмехнулся солдат.
Стремительное возвышение таможенного писаря обсуждали в каждом закоулке дворца Владыки.
– Беги быстрей,– напутствовал солдат, отпирая Фаргалу калитку.– Не дай Ашшур, рассердится господин Купиг!
Широкая, по меркам Нурты, улица уходила во тьму.
Фаргал отсчитал сто шагов, отыскал нужный проулок, грязную щель в четыре локтя шириной, и очень скоро – по запаху – определил, что до свалки отбросов рукой подать.
Но едва он вышел на открытое место, как оказался в кольце красных злобных глаз. Бродячие псы, вероятно, привлеченные запахом крови. Это была их территория, но днем они не рискнули бы подойти к человеку. Даже раненому и ослабевшему. Но то – днем, а не ночью. Они не лаяли и даже не рычали, молча сжимали кольцо…
Удар кнута, визг, новый удар – псы шарахнулись в стороны и исчезли в темноте. Они поняли свою ошибку. Это не добыча , а человек. На человека дикие псы не охотились. Бывало, здешний человек сам убивал пса. И съедал.
Фаргал несколько мгновений постоял, пережидая боль. Потом медленно, осторожно вздохнул и двинулся дальше. Заставить работать обожженное, изрезанное тело – непросто.
Вонь. Кучи мусора, темнеющие в бледном свете усеченного месяца. Фаргалу казалось – он целую вечность блуждает между ними.
«Может быть, я уже мертв? – подумал он.– Может быть, душа моя бродит по темным пустошам страны мертвых, а тело, зацепив крюками за ребра, волокут из пыточного подвала, чтоб скормить крысам? Может, не собаки напали на меня, а красноглазые демоны Джехи?»
На хижину он натолкнулся случайно. Буквально уперся лбом в глиняную стену и, опираясь на нее рукой, побрел вокруг…
Дверь открылась раньше, чем эгерини постучал. Открыл ее человек, в одной руке которого был факел, а в другой – внушительных размеров топор.
– Чего ищешь? – спросил человек без всякого намека на дружелюбие.
Фаргал выпрямился, медленно вдохнул, собираясь с силами:
– Ты – Гусак?
– Я.– Человек поднял факел повыше, разглядывая Фаргала.
– Мормад сказал: ты поможешь.
– Мормад в тюрьме. Топай-ка отсюда по-хорошему, парень.
Задержав дыхание, Фаргал медленно задрал хламиду. Гусак увидел черные пятна ожогов, запекшуюся кровь…
– Заходи,– коротко бросил он.
В хижине воняло хуже, чем на свалке, но поменьше, чем в тюремной яме.
– Садись,– сказал хозяин.– Сидеть можешь?
Фаргал опустился на скамью. Он чувствовал себя словно в огне: мучительный жар, языки пламени перед глазами… Вцепившись ладонями в край скамьи, он заставил себя держаться прямо.
– На, пей! – Гусак поднес к его губам глиняную чашку.
Зубы Фаргала стучали о край, половина содержимого пролилась… это была просто холодная вода, но эгерини стало чуть полегче.
Гусак возился у маленького очага, нагревал что-то в железной ложке. Только сейчас Фаргал заметил, что хозяин – горбун.
– Счас, парень, счас,– бормотал он.– Счас мы тебя полечим.
И выплеснул содержимое ложки в миску с водой. Резкий запах шарша, дорогого зелья, изготовляемого фетсами, ударил в ноздри.
Горбун вынул охлажденный комочек – не больше половины ногтя – и сунул шарш в рот Фаргала. Эгерини не сопротивлялся. Хотя помнил, как отзывался о шарше Тарто, несколько лет живший в Фетисе.
Боль ушла. Словно вытекла из ран и рассеялась в воздухе. Фаргал вдохнул, выдохнул, обнаружил, что даже прикосновение одежды к ожогам не причиняет страданий, и засмеялся. Ему стало хорошо-хорошо. Как будто снова родился.
– Ага,– сказал наблюдавший за ним горбун.– Зацепило! Где Мормад?
– Я не мог взять его с собой,– ответил Фаргал.
