Дети Великого Шторма. Трилогия - Осояну Наталья
С его учеником дела обстояли лишь самую малость получше.
Мальчишка появился в Сарме несколько месяцев назад, и Тако даже успел с ним как-то раз столкнуться на рынке. Кристобаль – так его звали – был худым и нескладным, точно вывалившийся из гнезда птенец, и очень нелюдимым. Он проводил в Башне едва ли не больше времени, чем сам Лейст Крейн, ни с кем из портовых сорванцов не свел знакомства, и оттого никто из сармийцев понятия не имел, откуда у ворона вообще взялся ученик и чему он учится в Башне. Имя – вот и все, что они про него знали, да еще имелась забавная примета, в правдивость которой Тако не верил, пока сам не увидел: правый глаз Кристобаля был синего цвета, а левый – зеленого.
Левый глаз теперь заплыл, запекшаяся кровь склеила веки. «Уцелел или нет? – подумал Тако, почесывая в затылке. – Если нет, то даже лучше. Жить можно. Одноглазых немало, а вот разноглазые – большая редкость. К кракену такую примету, в самый раз для объявления о награде… тьфу!»
Ход собственных мыслей не понравился старому рыбаку, и он нахмурил брови.
– Говорят, к Крейну заплыли три рыбки в черном, – проговорил Унаги негромко, словно опасаясь, что кто-то их услышит. «Утопленника» он при этом без особых усилий продолжал держать на вытянутых руках. – Они ушли – и Башня рванула, словно ее напичкали звездным огнем… Думаешь, это были цепные акулы?
– Кто ж еще? – мрачно отозвался Тако. – А теперь мы с тобой растопырим плавники и станем ждать, кто первый подплывет, разинув пасть…
– Эй-эй, не гони волну! – воскликнул Унаги, впервые повысив голос на старшего товарища. – Ты ведь сам знаешь: что в море случилось, то в море осталось. Только вот… мне как-то жаль отправлять мальчишку к крабам. Он ведь чудом выжил. Может, Эльга уберегла?
– Эльга, как же! – фыркнул Тако. – Уж скорее сам Великий Шторм.
У него теперь не осталось сомнений, что этот Кристобаль – магус.
Высшие силы – Светлая Эльга, многочисленные боги, в которых сами магусы верили и не верили, а может, и Великий Шторм собственной персоной – щедро наделили небесных детей самыми разными подарками, но если их особенным дарам мало кто завидовал всерьез, ибо с тем же успехом можно было завидовать солнцу или луне, то вот железное здоровье магусов и жизненный срок, стремящийся чуть ли не к бесконечности, уже три тысячи лет заставляли детей земли скрипеть зубами, тоскливо вздыхать и ронять горькие злые слезы от бессилия пред ликом судьбы, отсчитывавшей их собственные года, дни и минуты с видом сквалыги-ростовщика. Эльгиниты усердно воспитывали в прихожанах смирение, но слушали их только те, кому редко приходилось встречаться с магусами. То есть считаные единицы.
– Шторми твою мать, я не хочу неприятностей, – сказал Тако. – Я всего лишь… рыбак. Как и ты. Понимаешь, чем это может закончиться? Когда цепные акулы пронюхают, что случилось, они придут за нами… или сразу же пришлют щупачей. Тебе очень хочется, чтобы кто-нибудь поковырялся в твоей башке и узнал обо всем, что там спрятано?
– Если мы его бросим, он угодит прямиком на Крабьи луга… – гнул свое Унаги. – От трех дней в море без еды и воды даже магус подохнет, и не сомневайся…
– Да знаю я, знаю! – раздраженно воскликнул старый рыбак. – В моей груди – живое сердце, а не выеденный моллюск! Опусти его на палубу, медузий сын, ему же больно!
Унаги с непривычной и трогательной аккуратностью положил свой «улов» на палубу «Верной», а та, мгновенно выпустив из основания мачты невидимое щупальце, самым кончиком потыкала мальчишку, который по-прежнему был без сознания. Раз-другой… Что же ее так заинтересовало? Кристобаль казался мертвым – лишь особое чутье нашептывало Тако, что несчастный юный магус все еще дышит, что сердце его пока что не перестало биться. «Бедняга…» – подумал старик, смягчаясь, и вдруг заметил кое-что весьма неожиданное.
– Ого, – растерянно проронил он и прищурился. – Интересный нарисовался курс. Так вот как ты выжил, птенчик…
– Чего-чего? – спросил Унаги.
Вместо ответа Тако рванул к правому борту и взмахом руки поманил помощника за собой.
Совсем рядом с «Верной» обнаружился фрегатик длиной в три локтя, с чуть великоватым парусным плавником и огромными разноцветными глазами – зеленым левым и синим правым. Существо до смешного усердно работало всеми прочими плавниками, стараясь не отстать от «Верной», такой большой, такой сильной… и чуть-чуть сердитой. Так сердится, пряча истинные чувства, увядающая прелестница при виде молодой девицы, еще толком не осознавшей силу своей красоты.
Душесвязь между юным живым фрегатом и лежавшим на палубе мальчишкой казалась слабой, едва заметной, но Тако знал, что на самом деле она крепче всего, что только можно себе вообразить. Ни огнем, ни мечом ее не взять.
Совсем как истинную дружбу. Или любовь.
В маленьких портах чужаков не жалуют.
Право слово, ничего удивительного. В городишках, где все жители знают друг друга с детства, незнакомцев считают опасными. Приходится соблюдать осторожность, если хочешь сохранить голову на плечах, особенно если где-то не столь далеко идет война, и даже те, у кого есть все на свете, кроме крыльев, не могут с уверенностью утверждать, что на следующее утро проснутся в своих постелях, а не в Небесных садах или – кто его знает? – посреди Крабьих лугов.
– Я ж тебе говорил… – с довольным видом заметил рыбак, ткнув локтем в бок товарища, с которым они драили палубу небольшого корабля. На пристани было совсем мало народу – все живые существа в здравом уме попрятались от полуденной жары. – Опять приперлись. Ну что им неймется? Неужели так трудно уразуметь, что мы не какие-нибудь тупые крабы и понимаем, что к чему…
– Шторм их скоро сцапает, – уверенно сказал второй рыбак. – Упрямые рыбы попадают не в сети, а прямиком на Крабьи луга – так уж заведено.
– Не призывай Его, тупица, – проворчал первый. – А ну работай, хватит болтать.
«Упрямые рыбы», о которых говорили рыбаки – высокий стройный мужчина и женщина необыкновенной красоты, с роскошными черными волосами, – как раз вышли из безымянной гостиницы, единственной в Огами, и направились к докам вдоль причалов, где дремали маленькие фрегаты, купаясь в лучах солнца.
Эти двое прибыли в эту дыру две недели назад на большом рыбокорабле под названием «Морская звезда» и ни с кем не поделились причиной, которая вынудила их остаться. Не было никаких сомнений, что остались они против воли, – скорее всего, их просто вынудил сойти на берег навигатор, разузнавший то, о чем жители Огами начали догадываться уже к исходу первого дня. Чужаки выглядели слишком хорошо во всех смыслах: слишком прямые спины, слишком благородные лица, слишком безупречные манеры, слишком добротная, пусть простая и поношенная, одежда. «Только крыльев за спиной не хватает», – говорили о таких, посмеиваясь. Говорили за спиной, ибо всех без исключения магусов неимоверно бесили любые шутки о крыльях.
Магусы, которые никому не признавались, что они магусы, выглядели очень подозрительно, и жители Огами, предпочитавшие держать ушки на макушке даже в мирные времена, сделали все возможное, чтобы не связываться со странными гостями. Так и получилось, что они застряли в маленьком порту на целых две недели, и все шло к тому, что придется им тут сидеть еще очень-очень долго.
«Капитана на борту нет, а я ничего не решаю, уж простите».
«О, я извиняюсь, но мы идем не в Гармсиль, а совсем в другую сторону».
«Гармсиль? Нет-нет, нам в… Ламар! Вот ведь незадача…»
«Пассажиров не берем».
«Я бы с радостью, но есть правило – женщин на такие маленькие корабли брать нельзя. Вы уж простите…»
«Светлая Эльга знает, я бы хотел помочь, но…»
«Увы, нет».
«Жалко вас, но…»
– Мне вас жалко, – сказал бродяга, прятавшийся от яростного полуденного солнца в тени склада. Он был очень старый и худой как рыба-игла, а тень оказалась такой густой и длинной, что они бы его и не заметили, сиди он по-прежнему тихо. – Ох, как же мне вас жалко-то, – повторил бродяга с ухмылкой.
