Дети Великого Шторма. Трилогия - Осояну Наталья

И третий. Четвертый…

Сперва он решил, что совершить задуманное проще, чем кажется, но это было обманчивое, опасное чувство. С каждым новым витком он не просто терял силы – он словно отдирал что-то от собственной души и памяти, ощущая, как сочатся невидимой кровью раны, которые не излечит ни один целитель в мире. Как же опрометчиво было счесть, что раз тела нет, то и смерть над ним не властна! Ему грозило кое-что не менее страшное, чем смерть: полный осознанный распад.

Что ж…

Если суждено – так тому и быть. Он сосредоточился на единственной мысли, единственной идее и продолжил начатое. Дома, улицы и дворцы в его воспоминаниях покрывались трещинами и рассыпались, превращаясь в пыль; магусы, люди и нелюди сперва теряли имена, потом превращались в безликие, одинаковые тени и, взмахнув на прощание рукой, уходили во тьму. Последней ушла она – такой, какой он ее увидел той ночью в доме старейшины воронов, когда она сказала, что больше не будет никаких секретов. И фрегат… в воспоминаниях фрегат все еще был его частью, так что отрывался живой корабль с мясом и жуткой болью, и, когда все завершилось, он увидел собственную суть, словно взглянул со стороны. Жалкое нечто, испещренное дырами, словно губка, и сочащееся белесой слизью с бурыми разводами. Бессильное, беспомощное.

Он еще не закончил. Это была не паника – всего лишь холодная ясность.

Он не успел.

И тогда в глубинах, о существовании которых он забыл, проснулось существо, некогда угодившее в плен к его предку и помещенное в бесконечно большой и бесконечно малый сосуд. С той поры оно постоянно пыталось вырваться и до недавнего времени считало, что шансы заполучить вожделенную свободу особенно велики теперь, когда от некогда могущественного рода остался единственный молодой нахал. Но после схватки с забытым змеем – а был ли он? – на борту забытого корабля это существо покорилось ему без остатка и поэтому на этот раз не сделало последнего шага к избавлению от оков. Оно раскинуло крылья, будто не замечая, что вода гасит пламя, оставляя лишь влажную мертвую черноту, и полетело дальше, увлекая его за собой.

И вместе они завершили последний круг.

Потом говорили, что все случилось внезапно.

Черный флот капитана-императора Аматейна достаточно близко подошел к Росмеру, чтобы его увидели не только со сторожевых башен, но и со стены форта, из окон Вороньего Гнезда, которое осаждал последний пожиратель, и даже с верхних этажей домов, что стояли на возвышенностях. Кораблей оказалось пугающе много, от страха люди и магусы были готовы поверить, что их сотни и тысячи, но тем грандиознее вышло зрелище, которое увидели защитники обреченного города.

Это был, наверное, самый большой и быстрый водокрут за всю историю мира.

Он разверзся, словно голодная пасть, и пожрал черные фрегаты все до единого. Они провалились в него с такой быстротой, что, наверное, ни один из тех несчастных, что канули в бездну вместе с мертвыми кораблями, даже не успел испугаться. Конечно, случившееся обросло выдуманными подробностями с неимоверной скоростью: небо потемнело, громыхнул гром и сверкнула молния, раздался чей-то грозный голос… Но все произошло отнюдь не так пафосно, а буднично и просто. Даже умелые пловцы порой тонут у самого берега, когда их утаскивает тягун; отчего бы целому флоту не исчезнуть в один миг, если его адмирал разозлил высшие силы? От такого прочие черные корабли, разумеется, сдались без боя.

Впрочем, говорили еще кое-что: он спасся. Он каким-то чудом спасся и доплыл до берега в маленькой лодочке, которая, перевернувшись и вышвырнув его в воду, тотчас же скрылась в глубине. Мокрый и измученный, он выбрался на последний уцелевший причал, и, поскольку в порту царил хаос, никто его не заметил.

Кроме человека-птицы, который спустился с неба и застыл, раскинув огромные крылья. В его бирюзовых глазах горела холодная ярость, но на ресницах блестели слезы. Может, это просто таял лед, который намерз на них, пока крылан парил в вышине?

– А-а, ты, – сказал спасшийся. – Не ожидал тебя тут встретить.

Они ненадолго замерли, глядя друг на друга.

По разрушенной улице к причалу вышла девушка с длинными белыми волосами. Ее платье было в прорехах и пятнах, левую руку, обмотанную окровавленной тряпкой, она прижимала к груди, а ее бледное лицо выглядело мертвенно-серым – словно она едва держалась на ногах от усталости… или совсем недавно увидела, как погибает тот, ближе кого в целом мире не осталось.

– Все сложилось, конечно, весьма неудачным образом, – сказал спасшийся. – Но, видимо, так было угодно Эльге-Заступнице. И что же вы двое собираетесь делать со мной? Не надо, право слово, так смотреть, словно я…

Девушка с белыми волосами, вытянув правую руку, прошептала:

– Я обвиняю.

И в мгновение ока место крылана занял… другой.

Какая разница, что было потом?

Но в тот момент, когда происходит главное, никто из живущих не видит, как на балконе давным-давно разрушенного замка двое падают без сил, – и женщина плачет, сжимая холодные, пепельно-белые пальцы мужчины, который глядит перед собой единственным глазом, мутным, как замерзшее стекло.

– Надеюсь, – негромким усталым голосом произносит кто-то, – он простит меня за то, что я не стану ждать и уйду не попрощавшись.

– А ты уйдешь?

– Да. Мне надо было это сделать еще три тысячи лет назад. Я просто не смог…

– Знаю.

– У меня не осталось сил. Пусть каждый магус – и каждый человек – несет в себе искру божественной силы, позволяющую жить вечно и творить что угодно, – мы по сути своей несчастные твари и не умеем этой искрой пользоваться так, как она того заслуживает. Может, это и к лучшему? Что бы ты сейчас ни решила – я смирюсь.

Слышится тихий и печальный женский смех.

– Но я не умею принимать решения так быстро. Мне надо удалиться в глубины и немного подумать. Ты же помнишь, как было в прошлый раз, – я думала триста лет, и триста лет моря были непреодолимы, и лишь потом первый навигатор новой эпохи встретился со своим кораблем.

– Я помню. И сколько лет тебе понадобится на этот раз?

– Пожалуй, – говорит она после паузы, – еще трех тысяч вполне хватит.

Шум моря

Спустя год

Где-то стучали молотки и перекрикивались строители.

Лайра Арлини, сидящий за столом, потер переносицу и устало вздохнул. После бессонной ночи – молотки стучали почти круглосуточно и, кажется, под сводами его черепа поселилось беспокойное эхо, которое усиливало стук, – перед глазами как будто стоял туман, и строчки письма, лежащего на столе, расплывались. Кестер Нами сообщал, как идет восстановление Ямаоки. Лайра не сомневался, что в городке все обстоит лучше некуда, с учетом обстоятельств, но, конечно же, письмо следовало дочитать, чтобы в этом убедиться.

Если бы оно не было таким длинным и если бы ему не приходилось напрягать глаза, разбирая каждое слово, король Окраины давным-давно справился бы с этим делом и занялся чем-то еще. Чем-то, не связанным с чтением.

– Тебе нужны очки, – раздалось с балкона. – Ну, или можешь обратиться к целителю.

Лайра снова вздохнул, отложил письмо и вышел на балкон, где несколько секунд назад никого не было. Теперь там стояла девушка в темно-красном платье, рыжая и зеленоглазая. Босая. Она посмотрела на короля Окраины с нежностью, приподнялась на цыпочки и легко поцеловала его в щеку.

– Я просто устал.

– Нет, не просто.

– Намекаешь, что я уже старик?

Она приоткрыла рот, собираясь что-то сказать, но внезапно передумала и отвернулась, нахмурив брови.

– Я смутил богиню, – с тихим смехом проговорил Лайра. – Неплохое достижение для пятидесятилетнего старикашки.

Она шутливо стукнула его по груди; он прижал ее к себе левой рукой, наклонился и поцеловал по-настоящему. Молотки продолжали стучать, и над гаванью Каамы, где с огромных торговых фрегатов выгружали партии древесины и камня, носились потревоженные чайки, оглашая округу сердитыми воплями. Пожалуй, и впрямь надо навестить целителя, потому что еще одна ночь без сна сведет его с ума…