Пламен Митрев - Золотая пантера
Из темницы был вызволен церемониймейстер при дворе сатрапа — евнух Эюб ибн Саллах. Дрожащим голосом он поведал о встрече сатрапа Шейса с визирем Тошвелом Шахом. Мрачная улыбка озарила лицо Амры, когда он узнал, что на этой встрече присутствовал и Реас Богард. Значит, Повелитель Зари совсем близко, а в подобной ситуации нет ничего лучше, чем иметь такого союзника рядом.
— Требуется полсотни добровольцев! Поручаю Мюмюн Бегу заняться этим! Экспедиция будет долгой и нелегкой, так что подберите соответствующую одежду. Завтра отправляемся на Гибельный берег… Жителей города вывезти в безопасное место, чтобы оттуда им было легко достичь форта Гхор. Брать с собой только самое необходимое! После чего город сжечь дотла! Все сокровища и добычу разделить прямо на месте! Спустя месяц вернетесь, чтобы забрать нас!
Корсары приступили к выполнению приказа своего главаря. Несмотря на то, что все знали, куда идут, каждый надеялся, что выбор Мюмюн Бега падет именно на него. Они верили своему предводителю безоговорочно, и, раз он приказал, значит так и должно быть. Измученные жители города торопились собрать свои скудные пожитки. Каждый брал то, что мог унести с собой. Спустя час их всех погрузили на борт пиратских кораблей и отчалили от берега. Люди собрались на палубе и не хотели спускаться в трюм. И когда над городом взвились клубы черного дыма, в глазах у многих появилась предательская влага — ведь горел их город, где остались их дома, их прошлая жизнь, их воспоминания и надежды! На палубе был и Красстан Шейс, только никто не узнал его. Переодетый в женские одежды, он крепко сжимал в руке узелок с пожитками, среди которых были спрятаны драгоценности, на которые он мог бы купить несколько селений. Конечно, это было ничтожным по сравнению с тем, владельцем чего он еще недавно являлся. Безмерная злоба полыхала в груди сатрапа Бенны, хотя лицо его оставалось бесстрастным, а глаза сухими. Ничего, он скоро вернется, он непременно вернется! И тогда очень многим не поздоровится… Некогда цветущий город полыхал, как костер. Пламя освещало путь отряда корсаров, которые во главе с Конаном-Амрой направлялись в Нефритовые джунгли — на Гибельный берег. Кто знает, вернутся ли они снова на пепелище? Ответ на этот вопрос знали только боги, которые бесстрастно взирали с небес на все происходящее на Земле… А может, все-таки какие-то силы, более могучие, чем боги, вмешаются и изменят то, что судьба уготовила людям? Кто знает…
Глава 11. Молнии Асуры
Альтрен еще подбросил хворосту в костер. Пламя загудело, и тени отступили назад. До рассвета оставалось два часа. Невеселые мысли не давали корчмарю покоя. Не такой уж важной задачей было уцелеть на этом негостеприимном берегу. Самое главное — во что бы то ни стало отыскать Сиану Блейн и вырвать ее из лап коварного сатрапа Бенны.
После смерти ее отца он взял на себя негласное обязательство заботиться о девушке, которую любил как свою собственную дочь. Будучи опытным интриганом, Альтрен ни на секунду не. поверил Шейсу, что как только они раскроют зловещую тайну Нефритовых джунглей, Золотую пантеру тут же отпустят на свободу. Нужно что-то непременно придумать…
В этот момент почти рядом с ним выросла какая-то фигура. Это заставило Альтрена вскочить на ноги и выхватить кинжал.
— Это я, Молния! — послышался тихий голос Румея Оглу. — Не спится чего-то, вот и решил размяться.
— Чтоб тебе пусто было, Сучок! — тихонько выругался Альтрен. — Носит тебя нелегкая! — Он очень не любил, когда его заставали врасплох.
— Все плохо! Гнида этот Красстан! Обещал столько вина, что в нем можно утопить целый полк, а дал столько — кот наплакал! — Мерзавец! И лес какой-то странный! Мертвый лес… Но где-то там, внутри леса, притаилось зло! Настолько древнее и могучее Зло, что нам с ним не справиться!
— Ты что, Сучок? Неужто трусишь? Ты трусишь?! — изумленно спросил Альтрен. Никогда прежде ему не приходилось слышать от Румея таких слов, а ведь они знали друг друга уже много лет и прошли через столько испытаний!
— Нет, Молния, это не страх, скорее предчувствие! Предчувствие и предупреждение. До сих пор мне всего лишь дважды доводилось ощущать нечто подобное — второй раз именно сейчас!
— Но как я вижу, ты уцелел после первого раза!
— Да, уцелел, — неохотно протянул Румей Оглу. Ему явно не хотелось продолжать разговор.
— Расскажи, ночь длинна! — с любопытством попросил Альтрен.
— Нет настроения, друг. Вина тоже нет! А мой бог загадочно молчит…
— Твой бог? А разве ты не поклоняешься богу Дагону, как все козаки, что селятся по берегам Запорожской реки?! Да и с каких это пор старый гуляка стал таким загадочным?
— Это длинная-предлинная история, Альтрен! Ночи не хватит, чтобы ее рассказать.
— Ты знаешь, я ведь вспомнил, что припрятал манерку с вином. Конечно, это не то вино, к которому ты привык, но…
— Дай мне его, прошу тебя! — глаза у Румея радостно засветились. — Ладно, раз есть чем смазать горло, так и быть расскажу. Мы с тобой давно друзья, верю, ты никому не откроешь мою тайну…
Козак отхлебнул из манерки и сокрушенно покачал головой. Потом отхлебнул еще раз и, видимо, примирившись с плохим вкусом напитка, сказал:
— Что ж, на безрыбье и рак рыба. Вода — это отрава, а это тут — жизнь! Хотя и кислая… В общем, как ты знаешь, я родился в степи, возле которой протекает река Запорожка. Мой отец служил эсаулом у атамана Фомы. Мать я не помню — она умерла сразу после моего рождения. Козаки много воевали — ты же знаешь, что набеги, которые они совершают, это и есть средство их существования. Нападали в основном на Туран, Гирканию, Иранистан и Замору. Наши отряды достигали Вендии и Кхитая. Помнится, в детстве я всегда мечтал стать атаманом, как и множество моих сверстников. Но судьба уготовила мне другое.
Мне только исполнилось восемь, как в нашей станице появился поклонник Асуры. Это был пожилой человек, одетый в потертую черную рясу. На первый взгляд, в нем не было ничего необычного. Но его глаза… Я до сих пор их помню… Они сияли как две ярчайшие звезды в безлунную ночь. Наши люди поклонялись Дагону. Но культ к Дагону и Асуре мало чем отличается друг от друга, поэтому наши старейшины, посовещавшись, разрешили незнакомцу остаться в станице. Он провел среди нас несколько месяцев. Вел себя тихо и скромно, так, что его почти никто не замечал — обычно усаживался на солнышке на майдане, где играли ребятишки, и подолгу наблюдал за нами.
Однажды меня вызвали к куренному. Там уже был и мой отец. Он мне сообщил, что на меня пал выбор стать жрецом Асуры. Атаман уже дал свое согласие. Помнится, я испытал тогда гордость, что из всех детей избрали именно меня. Разве я тогда мог предположить, что меня ожидает!
