Донован Фрост - Копье Крома
Он неуверенно ступил куда-то в противоположную сторону, затем зашатался и упал. В падении он повернулся – из спины его торчала знакомая аквилонцу кузнечная заготовка.
– О Митра! – одними губами выдохнул паж и принялся извиваться, стараясь вырвать кол, к которому был привязан.
Между домами мелькнул силуэт.
– Вон ты где, черноголовая тварь! – гаркнул приземистый одноглазый наемник.
Он бросился следом, на ходу засовывая за кушак топор и разматывая аркан. Он несколько лет был охотником на беглых рабов в немедийских каменоломнях и знал толк в охоте на человека.
– Сейчас я тебя, сейчас, – пыхтел он, вылетая из-за угла в тот самый проулок, где сидел совсем недавно барс.
Наемник остановился и удивленно разинул рот: прямо перед ним, подвешенная на ремне, покачивалась собачья голова. Кровавая лужа, кошачьи следы, оскорбительная надпись на снегу по-аквилонски – все это он увидел мгновенно, но рта уже закрыть не успел. За спиной его с крыши свесились две могучие голые руки и захлестнули на шее собачий ошейник, медными шипами вовнутрь.
Сдавленный хрип и бульканье, вместе с громким, леденящим душу смехом, услышал другой ванир, который наступил в сумерках на какую-то ржавую скобу и ковылял, тяжело опирясь на копье. Он завернул за угол и увидел своего мертвого товарища, собачью голову и Конана, спокойно сидящего на крыше.
– Эй, рыжая борода, ногу зашиб? – Ща я тебе голову зашибу! – сквозь зубы проворчал воин и поднял копье для броска, поморщившись от боли в ступне.
– Не добросишь! – сказал Конан, прищурившись и прикидывая расстояние. – Сделай шаг в Вальгаллу, убийца детей.
– Я удавил в этом поселке троих сопляков и сейчас пришпилю к бревнам еще одного, – сказал ванир, сделал быстрый шаг и метнул копье.
Это был действительно его последний шаг, и первый шаг к Имиру – тяжелый гвоздь из детского самострела пробил его горло и вонзился в бревно на той стороне улицы. Конан же поймал копье, спрыгнул с крыши и исчез раньше, чем на голоса прибежали трое запыхавшихся наемников. Один из них тоже прихрамывал.
– Клянусь сосульками из бороды хримтурсов, мы взялись сражаться с духом, – сказал один из них, дико озираясь.
– Может, их тут много? – задал вопрос охромевший лучник, ослабляя тетиву и убирая стрелу в колчан.
– Или – ни одного, – заключил третий. Тут они услышали грозный рык Атли и побежали к центру поселка.
Среди столбов и кровавых трофеев, развешанных на них, стоял Атли и еще пятеро воинов с клинками наголо. Атли держал Эйольва за шиворот и монотонно стегал того по лицу черенком короткой охотничьей стрелы, которую выдернул из своего плеча.
– Знаешь, аквилонская крыса, что ты мне стоил многих воинов. Благодари своего Митру, что я не велю повесить тебя рядом с этими тушами и свежевать, как оленя. Пойдешь со мной, а твой родственник благородных кровей заплатит мне золотом за смерть каждого дружинника, не будь я тан.
Каждая тирада заканчивалась ударом, наконец стрела сломалась, и Атли с раздражением швырнул ее под ноги, придавил сапогом и повернулся к троим подбежавшим.
– Где остальные, побери вас прах!
– Не знаю, мой тан, я слышал крики… – сказал лучник, за что тут же получил такую зуботычину, что шлем его полетел в кровавую лужу под собачьими телами. – Все. Этого ублюдка мы освободили, остальных, видно, до срока призвал Имир, или пожрал Хресвельг, или потоптали коровы, или они приглянулись Хель – плевать. Бросьте в костер сигнальное зелье, идем на запад, к Венариуму.
– Мой тан, может, рассредоточимся и прочешем поселок? – спросил седой, как полярная сова, воин, в крови которого пылала гремучая смесь семени гиперборейцев и ваниров.
– Заткнись, Имиров сын, – Атли сам в эти минуты был похож на выходца из-за призрачной грани мира. – Хватит с нас потерь. Сыпьте зелье.
Через миг к черному дыму от догорающего костра присоединились желтые клубы, а языки пламени подернулись мерцающей зеленью. Бросивший зелье выпрямился и хотел что-то сказать, указывая рукой в пролом в стене ближайшей развалины, как воздух взрезало копье и, пробив посеребренную кольчугу, память о бритунском походе, пробило его живот. Он закричал и завертелся, упав в костер, подскочивший Атли добил его точным безжалостным ударом.
– Это копье Стренги, – тихо сказал лучник и отошел к раскачивающимся тушам.
– Это сигнал другим отрядам? – спросил Эйольв, умывший лицо снегом и едва ли не без злорадства смотревший на вытянувшиеся лица своих спасителей.
– Да, – автоматически ответил Атли, шаривший глазами по крышам домов.
– Дождитесь их и окружите поселок, – как ни в чем не бывало сказал Эйольв.
Атли заорал ему в лицо, нависнув всей громадой над хрупким юношей:
– Идет ночь. В темноте все киммерийские демоны спускаются с цепей. Все. Этого сопляка уже не взять. Дождемся тех, кто ушел к горам, только не в этой западне, а на равнине, и к Венариуму. А ты, южанин, заткнись.
– Кроме того, его наверное уже тут нет – упорхнул в свои пустоши, Гарм пожри его тень, – сказал «Имиров сын». Словно бы в ответ на это подозрение из сгустившегося мрака вылетел топор, слегка задев рог на шлеме Атли, и с тупым хрустом вонзился в собачью тушу, заставив ту завертеться и задеть лучника.
Тот в ужасе отпрянул, потом завопил что-то совершенно несусветное про призраков и ринулся туда, откуда прилетел топор.
– Оставьте его, – сказал Атли дернувшимся было остановить безумца наемникам, – Хресвельг выел его череп. Надо сказать, ему пришлось только заморить червячка – Орм был тупицей. А теперь все и ты, южанин, быстро на равнину. И смотрите под ноги. Щиты поднимите, рыжебородые! Этот выродок за три дня сделал из вас неумелых баб!
– Это был топор Скидульфа, – сказал «Имиров сын», последним протискиваясь в узкий лаз меж кузницей и сугробом.
– А это – твой меч, – раздалось у него над ухом. Полукровка вместе со сталью, входящей между ребер, услышал шепот:
– Воин, уронивший оружие в битве, отправляется к теням.
Дружинники обернулись, но увидели лишь оседающего белоголового воина и метнувшуюся за кузницу тень.
– Стоять, не гонитесь за ним! – громовым голосом проорал Атли, разобравшись, в чем дело. – Из-за скотины Хорсы мы дали ему полдня, чтобы превратить эти развалины в крепость почище Венариума. На равнину, прах вас побери!
Тем временем Орм раскачивался на носках, пялясь во тьму.
– Ни один призрак не устоит перед честной сталью. Мой лук готов, порождение мрака! Иди же.
Вокруг была тишина. Орм на цыпочках обошел причудливый сугроб, влез на крышу какого-то строения, спрыгнул, перешагнул через бездыханный труп, сжимавший вонзившийся ему в бок металлический прут, и остановился. – Где ты, сын погибели? – позвал лучник.
