Терри Донован - Долина дикарей
Камень поразил одного из дикарей в голову. Видимо, поразил основательно, потому что дикарь сразу же упал. Второй склонился над ним, пытаясь привести в чувство. Он тряс его и что-то орал. Третий попятился и скрылся в темном Проеме. Гизелла неторопливо подняла с земли еще один камень. Треугольной формы, с острыми углами.
На этот раз цель была поражена без всяких усилий с ее стороны. Но не так эффективно. Камень ударил дикаря в плечо. Он упал, но тут же вскочил на ноги. Кровь текла по его руке. Он зарычал, сжав кулаки, наклонился и поднял камень, а потом с воплем бросился к Гизелле. Гизелла тоже завопила в ответ — и бросилась навстречу.
В последний момент перед столкновением с рычащим дикарем, Гизелла подпрыгнула и пнула ногой в перекошенное от гнева лицо. Удар был достаточно сильным, чтобы дикарь опрокинулся на спину. Раздался хруст. Из-под, лежащей под неестественным углом головы потекла кровь. Рот пещерного юноши был по-прежнему открыт, но из него не исходило ни звука. Вообще, кроме тяжелого дыхания Гизеллы. и обычных пещерных шумов, ничего слышно не было.
Гизелла посмотрела на проем, в котором скрылся последний из дикарей. Добытое мясо, лежащее у ее ног, будило густым ароматом аппетит, но охотничий азарт все еще был сильнее. Возле второго трупа Гизелла почуяла запах мочи. Последний дикарь обмочился от страха. Более яркий след невозможно было оставить. Яркий и зовущий. Даже если бы Гизелла не хотела убивать, она бы сделала это просто из инстинкта. Она сорвалась. с места и побежала, не в силах преодолеть искушение.
Она нагнала дикаря достаточно быстро. Он находился в круглой пещере, потолок которой терялся во тьме. Словно это было дно глубочайшего колодца. Над юным дикарем и вокруг него стены поросли какими-то уродливыми черными растениями с нераскрывшимися бутонами цветов. Стебли были похожи на хвосты обезьян.
Юноша пребывал в каком-то странном положении. Обычно люди не могут прилипать к скале спиной. Он находился на высоте в два своих роста, ноги его ни на что не опирались, руки свободно свисали вдоль тела, а голова опущена на грудь — лица не было видно.
Гизелла остановилась. Что-то здесь было не так. У принцессы сейчас не имелось человеческого разума, она не могла логически мыслить, сопоставляя факты, но и разум зверя оказался достаточным, чтобы учуять опасность. Как осторожный хищник, Гизелла подкрадывалась, бесшумно ступая, вся подобравшись, готовая в любой момент быстро отступить.
Правая нога юноши вдруг резко дернулась. Он застонал, поднял голову, и Гизелла увидела, что у него изо рта торчит какой-то черный отросток, мало похожий на человеческий язык.
Гизелла остановилась и склонила голову набок. Она была в недоумении. Гизелла отчетливо чувствовала угрозу, но не могла понять, откуда она исходит.
Гизелла пристально смотрела на юношу, слишком пристально — настолько, что перестала обращать внимание на то, что у нее под ногами. А зря — если бы она посмотрела вниз, то заметила бы, что песок под юношей подозрительно шевелится, и песчинки перекатываются без видимой причины.
На юноше была безрукавка из сильно облысевшей пятнистой шкуры барса, стянутая жилами, пропущенными крест-накрест через ряды отверстий — явно не дикарская одежда, скорее всего неправедная добыча из похода в поднебесный мир.
С удивлением Гизелла смотрела на то, как жилы растягиваются и скользят вдоль отверстий. Она не могла понять, что происходит. Тело юноши раздувалось. Не так, как происходит при дыхании. Гораздо медленнее. Человек не может так дышать. Потом жилы стали лопаться. Наружу полезла бледная плоть, поросшая черным волосом, Юноша раздувался, словно глубоководная рыба, которую вытащили из воды.
Гизелла вдруг почувствовала, что на нее кто-то смотрит. Она отвела взгляд от юноши, чтобы оглядеться, и обомлела от ужаса. То, что она вначале приняла за нераскрывшиеся бутоны цветов, вовсе не было цветами. Теперь бутоны раскрылись — и стало ясно, что это глаза. Круглые глаза на стебельках, которые торчали из стен пещеры. Они внимательно наблюдали за ней.
Краем глаза Гизелла увидела, что живот юноши лопнул. Но оттуда полезли не внутренности. Потому что обычные человеческие внутренности не могут извиваться сами по себе.
Не отдавая себе отчета, что делает, Гизелла шагнула вперед, чтобы пристальнее разглядеть эти странные внутренности. Она содрогалась от отвращения, но животное любопытство гнало ее вперед. Наверное, бабочки летят на свет и гибнут в пламени свечи по той же самой причине. Она ступила на что-то живое и мягкое. Песок под ней закружился множеством мелких воронок и оттуда полезли тонкие щупальца. Гизелла застыла от ужаса, не в силах ни пошевелиться, ни даже закричать. Щупальца принялись обвивать ее ноги, словно лианы, ползущие по дереву.
Гизелла, наконец, закричала. И в этот момент что-то схватило ее сзади и вырвало из щупальцев. Гизелла продолжала кричать. Ибо то, что схватило ее, не было рукой человека. Оно было похоже на змею — с жесткими черными волосами, голое на конце.
Хвост Тахора! Гизелла снова была во власти демона! Словно все, что недавно было — Конан, земной мир, крестьяне Долины ветров, ее неожиданное превращение в кровожадное чудовище и эта жуткая тварь в пещере, которая едва не сожрала ее, — на самом деле оказалось всего-навсего сном.
Тахор закинул принцессу на плечо и выбежал из пещеры. Гизелла зарычала и попыталась изогнуться, чтобы укусить демона в шею. Но он держал ее крепко, так что у Гизеллы ничего не вышло.
Добравшись до следующей большой пещеры, Тахор сбросил ношу с плеча на землю и наступил принцессе ногой на живот. Гизелла отчаянно рыпалась, царапая ногу демона, но тщетно.
— Вечно мне приходится вытаскивать тебя из чьей-то пасти! А ты вечно неблагодарна! — проворчал он и засмеялся.
Особых причин для смеха у него не было, и ему этого и не требовалось. И такой знакомый, отвратительный булькающий звук неожиданно вернул Гизелле человеческое сознание. Она прекратила сопротивляться и улыбнулась.
— Ну, вот мы и снова встретились, — сказал Тахор. — Я знал, что ты вернешься.
Руки Тахора подняли Гизеллу и развернули лицом к нему. Улыбка принцессы повергла демона в изумление.
— Чему ты улыбаешься? — спросил он.
— Я улыбаюсь, потому что ты снова сделал меня человеком! — сказала Гизелла.
И принцесса тоже засмеялась. Но это был совсем другой смех, не имеющий ничего общего со смехом демона.
27Гилван ворочался без сна. Долина ветров погрузилась в глубокую тихую ночь. Керземек ушел в дом жены, а Гилван лежал в общем мужском доме, неподалеку от выхода и прислушивался к звукам снаружи.
