Лайон Де Камп - Мститель
И она обняла Конана, нежно прижавшись к нему гибким молодым телом и покрывая его лицо поцелуями. У него слегка закружилась голова, но он твердо и бережно отстранил Деви.
— Кром свидетель, девочка, твое предложение куда как заманчиво. Честное слово, немного найдется женщин красивее тебя… или умнее. Тот, кому судьба подарит счастье стать твоим мужем, поистине может считать себя любимцем сотни богов. Десять лет назад, когда я был бродячим искателем приключений, я, пожалуй, согласился бы остаться с тобой… Но теперь — не могу. У меня нынче есть свое королевство в землях Запада — Аквилония, могущественнейшая на свете держава. Есть у меня и любимая королева… Ее похитил злой чародей, живущий в Кхитае, и я поклялся ее разыскать. Сама посуди — разве достойно мужчины дать клятву и не исполнить ее? Избери себе мужа среди вендийцев: всякий народ предпочитает короля от своей плоти и крови. А мой путь лежит за Химелийские горы…
Жасмина не сводила с него глаз, полных великой любви и нежности, смешанной со слезами:
— Видно, боги ниспосылают счастье лишь для того, чтобы тотчас его отобрать… Но, может, это и к лучшему: не будь горя, мы бы не ведали, что значит истинное счастье… — Она смахнула влагу с ресниц, и странная, не лишенная лукавства улыбка тронула ее уста. — Завтра ты снова двинешься в путь, но у нас есть еще несколько часов до рассвета… Давай же не будем тратить время на бесполезные разговоры!
Их руки снова переплелись в страстном объятии. Звездный свет холодно отражался в остекленелых зрачках мертвых убийц…
VII ДЕМОН ГОРНЫХ СНЕГОВ
Вдоль заметенной снегом тропы осторожно крался охотник. Нагнувшись вперед, он внимательно разглядывал землю; ноздри его чутко раздувались, словно у гончей, бегущей по следу. Никто прежде него не бывал в этих местах. По крайней мере, никто не пришел назад, чтобы рассказать. Туманы и вековечные тайны окутывали ледяные пустоши близ вершин величественных Химелийских гор…
Зельвар Аф один охотился высоко в горах и случайно заметил удивительные следы. Громадные косолапые ступни неведомого существа глубоко продавили снег, шаг его составлял не менее четырех футов: это говорило о поистине гигантских размерах. Зельвар Аф никогда еще не видел ничего похожего, но в памяти тотчас всплыли страшные легенды из тех, что рассказывали седобородые старцы, сидя у очагов в крытых соломой хижинах горных деревень…
Зельвар Аф отбросил зародившийся страх со всей безрассудной отвагой первобытного существа. Верно, он был один и в нескольких днях пути от дома. Но не его ли называли первым охотником племени вамадзи? Зажатая в ладони рукоять могучего гирканского лука добавила уверенности. Крепко стиснув ее, он огляделся вокруг. И, ступая по-кошачьи, двинулся дальше по следу.
Он ничего не увидел и не услышал, но что-то заставило его остановиться. Перед ним, сколько хватал глаз, величаво вздымались заснеженные склоны, а за ними угадывались иззубренные силуэты дальних хребтов, упиравшихся в самые небеса. Нигде никаких признаков жизни… Откуда же взялся ледяной тошнотворный ужас, неожиданно затопивший сознание? Ужас, словно бы вправду навеянный жутью легенд о нечеловеческих тварях, являвшихся из порубежных, окутанных мраком пределов… Зельвар Аф вмиг обернулся, выхватывая смуглой рукою увесистый жайбарский нож… и кровь обратилась в лед у него в жилах!
Гигантское белое существо скользило к нему по снегу. Оно отдаленно напоминало человека и от этого казалось только страшней. Никаких черт нельзя было различить на поросшем белым мехом лице. Стремительными прыжками плыло оно к окаменевшей от ужаса жертве. Наконец, со сдавленным криком Зельвар взмахнул ножом, но поздно: белые руки сомкнулись в ледяном, смертельном объятии.
И вновь тишина воцарилась на заснеженном плоскогорье…
— Разрази меня гром! До чего же славно опять быть среди горцев!..
Удар полуобглоданной говяжьей костью по грубой деревянной столешнице сопроводил эти слова. В просторном доме вождя племени хиргули собралось не менее двадцати человек — старейшины окрестных деревушек и лучшие воины, все дикие и свирепые с виду. Войдя в дом, они скинули пушистые меховые плащи, защищавшие тело от холода вечных снегов, и остались в овчинных безрукавках и кожаных сапогах — излюбленной одежде горцев. Широкие бакарийские пояса и рукояти сабель из позолоченной слоновой кости отличались варварской роскошью.
Но человек, находившийся в центре внимания, не принадлежал ни к одному из свирепых горских племен. На почетном месте восседал Конан-киммериец. Более десяти лет назад распростился он с извилистыми тропами Химелийских хребтов, и оттого разнообразен и долог был его рассказ.
— Да, пожалуй, туранцы впредь будут меньше вам досаждать… — Наконец речь зашла о недавних похождениях, и в голубых глазах киммерийца заплясали веселые — Я зарубил Ездигерда на палубе его флагманского корабля. Клянусь, я стоял по щиколотку в туранской крови! Трон Ездигерда некому унаследовать, и можно ждать, что усобицы враждующих шахов вскорости развалят империю…
Седобородый вождь вздохнул:
— С тех пор, как ты со своими афгулами и Деви Жасмина с ее кшатриями разгромили туранцев в долине Фемеш, они к нам почти не совались. Не тревожат нас и всадники Вендии: с того самого дня мы по молчаливому уговору соблюдаем перемирие. Вообрази, мы ни разу не наскакивали даже на их заставы! Я почти тоскую по прежним дням битв, когда мы обрушивали камни на их остроконечные шлемы, когда в каждом ущелье закованных в железо латников подстерегали засады!..
Воспоминания заставили Конана улыбнуться. Потом его мысли вновь обратились ко дню сегодняшнему. Он знал, что до конца дней своих не позабудет гибкую черноволосую женщину с заплаканными глазами, стоявшую на дворцовой стене, и ветер рвал шелковую вуаль из ее руки, вскинутой в прощальном движении, а конь уносил его вдаль, к окутанным синей дымкой хребтам, громоздившимся на горизонте…
Тучный бородатый старейшина откашлялся, прочищая горло.
— Мы так поняли, Конан, что дело у тебя неотложное, — сказал он. — Но послушай совета: обойди стороной плоскогорье Талакму. Последнее время там творится нечто страшное… страшное! Говорят даже, будто снежные демоны наших легенд снова бродят в горах!
— Что же это за демоны, — хмыкнул Конан, — которым удалось вселить страх в мужественные сердца сынов Гулистана?
Старейшина наклонился вперед и ответил не без трепета в голосе:
— Дьяволы из черных бездн, порождения ночи, свившие гнезда на заснеженных перевалах Талакмы, вот что это такое. Мы находили там мертвые тела, изувеченные, смятые нечеловеческой силой… Но самое страшное — все они, даже только что убитые, проморожены насквозь! Люди говорят, замерзшие пальцы отламывались, подобно хрупким сосулькам…
