Александр Прозоров - Храм океанов
– Стой! – чуть не подпрыгнула на месте Дамира. – Что ты сказала?
– Что вы цените в науке не аргументы в пользу теории, а только размеры собравшегося вокруг стада и авторитет вожака, – с хорошо ощутимым злорадством повторила Геката. – Ничем вас не пронять.
– Значит, ты все-таки пыталась, триединая? – спросил Варнак. – Пыталась насадить среди людей законы богов и их науку?
– И не один раз. Меня ведь не просто так...
– Пирамиды, – перебив богиню, громко сказала археологиня. – Во всех пирамидах сделаны камеры размером с мою комнату, во всех пирамидах есть ведущие наружу узкие каналы, так называемые «вентиляционные шахты», все камеры надежно замурованы снаружи, а каналы ведут к верхней части гладких стен. Туда, куда никакие хищные животные не доберутся. Да и не полезут: чего им на мертвом гладком камне искать? Каналы начинаются не от потолка, как это было бы логично для вентиляции, а снизу, примерно с высоты колена. Для вентиляции это плохо, но вот маленьким змеям вылезать по таким норам было бы удобно. Вот проклятье, все сходится! Точно под описание ложится!
– Подождите, Дамира Маратовна, – забеспокоился Еремей. – А разве это не погребальные помещения?
– За всю историю науки в пирамидах Гизы не было найдено ни одного признака захоронения, – сухо ответила археологиня. – В других местах мумии были. В ступенчатых мастабах, в подземных захоронениях, в долине царей их сколько угодно. А вот великие пирамиды девственно пусты.
– В школе говорили, они все были разграблены еще в древности.
– Ну... – пожала плечами Дамира. – При всем уважении... Достоверно известно, что в восемьсот втором году младший сын Гаруна аль-Рашида, один из образованнейших людей своего времени, арабский халиф аль-Мамун взломал Великую пирамиду. Это была непростая задача, работали много людей и не один месяц. Зато халиф мог быть совершенно уверен, что проникает внутрь первым. Проделать подобный труд до него и не оставить следов – не по силам никакому вору. Но когда аль-Мамун наконец-то добрался до цели, то нашел лишь пустую пыльную комнатку размером с эту, с двумя вентиляционными шахтами и без каких-либо украшений. Полное и документированное ничего. Можно говорить о разграблении других пирамид – хотя непонятно, зачем ворам уносить мумии и сопутствующий разорению мусор. Ведь мертвецы ценности для воров не представляют, в других гробницах они брошены за ненадобностью даже с частью украшений. Но уж в пирамиде Хеопса никого не хоронили абсолютно точно. Однако, если это главная часть храма змеиных богов в Гизе... То все становится на свои места. Храм богов отдельно, человеческие могильники отдельно. Ведь храмов для... э-э-э... «плетения» богов было всего по три-четыре на континент. Я правильно поняла, Шеньшун?
– Да, где-то так, – согласился нуар. – Но только я не помню никакого святилища возле Нила. Там было очень холодно.
– И выглядят пирамиды подозрительно новенькими, – ухмыльнулся Варнак, заметив то, на что не обратили внимание влюбленные: – Что-то наша богиня мудрости вдруг приумолкла. На нее это совсем не похоже. Мне почему-то кажется, что последние боги Древнего Египта совершенно случайно оказались враждебными к богам ее рода. Так, Геката? Просвети нас, дремучих, триединая, сделай милость!
– Не все боги сгинули при «ударе милосердия», не все спали так долго, как повелитель Шеньшуна, – лаконично ответила «лягушонка». – Не стоит отвлекаться, а то ведь упустим самое интересное. Так что там было дальше, нуар? Ты остановился на празднике в храме Океанов.
– Ты что-то скрываешь, триединая! – не дал себя отвлечь Варнак.
– Я скрываю то, что знаю, – пожала плечами деловая ипостась. – А Шеньшун рассказывает о неизвестном. Пока историю стража богов до конца не дослушаю, о себе ни слова не добавлю. Вопросы есть?
– Есть.
– Запиши в блокнотик, – посоветовала лягушонка. – Будет из чего кораблики делать долгими зимними вечерами. Так что было дальше, нуар?
Шеньшун, потянувшись, сел ближе к археологине и обнял ее, привлек к себе.
– Ты наверняка знаешь, фария, – продолжил он свое повествование, – что в первые три дня празднества боги обсуждают свои открытия и загадки, потом постепенно забывают о беседе, сплетаясь в клубки, в длинные живые плети, стекаясь и расплескиваясь, подобно водным потокам. Итак, к пятому вечеру к ним пришла усталость. Повелители замерли там, где их настиг сумрак, и в ночной тьме богини заползли в храмы, чтобы оставить свои кладки в неприступных каменных схронах. Последний, шестой день стал временем расставания, когда боги утратили друг к другу всякий интерес и даже не помышляли начинать новые споры. Однако у Повелителя Драконов разум оказался сильнее любого обычая. Он помнил о своем желании получить ледяные растения и после праздника отправился не на север, в свое гнездовье, а на юг, на самый дальний континент нашей планеты. Разумеется, мы с ним летели вдвоем, в стороне от других повелителей. На Полуледнике он встретился с Чернушкой и получил у нее указания, где найти живущих в холоде червей и водоросли. Но оказалось, что эти существа, стоило перенести их в тепло, тут же погибали. Поэтому пришлось задержаться, сделать для них укрытия, проверить их и только потом возвращаться через всю планету. В общем, застряли мы надолго, а жизнь в угодьях Дракона тем временем вовсе не замерла...
Часть вторая
Только ты и я
Глава четырнадцатая
Они остановились в развале между двумя скальными уступами, подмытыми медлительной рекой, что плавно уносила свои воды в сторону заката. Сахун, придирчиво осмотрев сужающуюся наверх расселину, удовлетворенно кивнул:
– Никто крупный не пролезет... – И, резко развернувшись, полез в воду.
– Ты куда? – Уставшая женщина присела на сложенную вдвое и туго скатанную подстилку.
– Есть хочется. Грибами да ягодами не насытишься. Это так, только брюхо набить... – рассеянно ответил он, ощупывая булыжники в каменистом русле. Выбрал один, вскинул над головой и с размаху расколотил о другой камень сразу на несколько частей. Подобрал средний, несколькими размеренными ударами разбил вдоль на продолговатые куски с острыми гранями, взвесил в кулаке: – Крокодила бы сейчас – наелись бы от пуза. Сюда ведь заплывать должны, протока широкая. Ну да ладно...
Под внимательным взглядом Волерики он несколькими сильными ударами подрубил сосенку в полторы руки толщиной, скинул одежду и полез в воду, ловко и привычно ворочая валуны на дне. Как-никак, несколько лет этой работе успел отдать. За полдня Сахун выковырял на мелководье яму по пояс глубиной, оставив на дне только песок, а камни выложил вокруг в две стены, направленные друг к другу от берега под тупым углом. Одна доходила почти до середины русла, вторая обрывалась в трех шагах от края воды, на шаг не доходя до первой. Получилось что-то похожее на воронку, нацеленную на яму. Попасть в нее было легко, просто двигаясь вдоль любого каменного вала. Выбраться – труднее, поскольку для этого в конце короткой стенки нужно остановиться и повернуть практически в обратную сторону. Сразу и человек не догадается.
