Гном, убей немца! (СИ) - Агишев Руслан

Женщина всплакнула, оглядывая стены дома, столько лет прослужившего им верой и правдой. Ведь, все здесь было родное, выстраданное. Вон там иконы стояли, к железному кольцу в потолочной балке люльку привязывали и детей укачивали, здесь они с Федором спали. И все это нужно было бросить, ехать на новое место.

— Хватит сырость разводить, Проша. Нечего за стены держаться, еще наживем. Руки — ноги, голова на плечах есть, а, значит, и остальное будет, — преувеличено бодро проговорил Федор, явно стараясь поддержать жену. Хотя, видно было, что и ему сейчас очень непросто. — Главное, все живы и здоровы. Все вместе справимся, так ведь, сынки?

Братья, да и я с ними, тут же подняли на него глаза.

— Справимся, батя! — я кивнул первым, следом махнули белобрысыми макушками и братья. — Конечно, справимся! Да, бать, сдюжим.

Отец благодарно улыбнулся в ответ, правда, улыбка вышла не в пример обычной — какой-то серой, печальной. Прасковья всхлипнула еще громче.

— Мамуль, ну не плачь, — Петька, самый младший из нас, братьев, подошел к матери и обнял ее. Следом пришли и мы с Пашкой. — Не плачь, все образуется.

Всхлипывала она и в машине, когда мы со всем скарбом в кузов залезли. То и дело платочком слезы вытирала, глаз с нашего дома не сводила. Лишь, когда поселок скрылся из виду, она немного успокоилась.

— Санька, подь сюды ближе — разговор есть, — отец махнул мне рукой, когда мы уже пол пути проехали. Я, держась за борт трясущегося грузовика, осторожно подобрался к нему.

— Чего бать?

Тот чуть замялся, словно хотел что-то сказать, но по какой-то причине не мог.

— Э-э-э, сынок, хочу тебя кое о чем попросить, — выглядел он почему-то смущённым, то и дело глаза отводил. — Как на новом месте устроимся, ты бы лишний раз не высовывался. Не нужно всем и каждому знать, что ты можешь. Помнишь, как с мостом получилось? Мы же тогда сильно напугались.

Я грустно вздохнул. Конечно, помнил. На маме, когда она все узнала, вообще, лица не было. Только вздыхала и испуганно крестилась. Хмурился отец, стараясь на него не смотреть.

— Люди такие, сынок, и с этим ничего не поделать. Слабые мы, всего на свете боимся… Если что-то нужно будет сделать, ты прежде мне скажи. Понял?

Кивнул, а что оставалось делать? Они моя семья, мой клан.

— Затихни немного, чтобы тебя не было видно. Я же с шахтой что-нибудь придумаю. Знаю, что тебе без глубины тошно. Есть у меня там в администрации один знакомец, снова оформим тебя в шахтоуправление, как стажера. Сразу же в училище поступишь, будешь шахтерское дело изнутри изучать. Там матчасть солидная, учителя сами бывшие шахтеры. Договорились?

Опустив голову, я размышлял. Прав, батя, тысячу раз прав. Нельзя мне сейчас направо и налево «щеголять» своими своим рудным чутьем. Все-так новое место, опасность.

— Хорошо, — негромко произнес я.

— Не обижайся, Саня., так нужно сделать. Для семьи нужно, для нас с матерью, для твоих младших братьев…

Отставшую часть пути они больше не разговаривали. Шофер спешил, поддал газу. С грунтовой дороги страшная пыль поднялась, не то что говорить, дышать было тяжело.

— … Все, прибыли! — Федор поднялся, когда засвистели тормоза и грузовик встал, как вкопанный. — Вот и наш новый дом.

Мы тоже выглянули из-за борта, с любопытством вертя головами. Ведь, новое место, считай новая жизнь началась.

— Ух-ты! Поболе нашего будет! — удивленно присвистнул Пашка, внимательно разглядывая окрестности. Вдруг что-то увидела вдалеке и ткнул в ту сторону пальцем. — А, вона и школа!

Домик, и правда, был чуть больше нашего — изба-пятистенка с большими длинными сенями. Сруб выглядел еще крепким, углы не заваленными, солома на крыше недавно менянная. Словом, можно жить.

Пока разгружали наш скарб, мама уже успела обойти весь дом. И судя по разгладившимся морщинкам на лице, увиденное ей более или менее понравилось. По крайней мере, слезы уже не было видно, а в руке держала небольшой букетик с ромашками.

— Санька, ведра в сарае поищи, и мигом за водой! — отец кивнул мне на покосившийся сарай. — Прежде чем пожитки в дом занесем, все тут нужно до блеска отдраить.

Я с готовностью рванул в сарай, откуда через мгновение вылетел с двумя тяжелыми деревянными ведрами. Хорошо хоть колодец был прямо во дворе, а то с такой тяжестью больно не набегаешься.

— Хороший дом. Еще сто лет простоит! — отец постучал сапогом по нижнему венцу, с удовлетворением убедившись, что бревно еще крепкое, ничуть не сгнившее. — Сейчас все вычистим, отмоем, печку затопим, совсем хорошо станет.

И правда, после двух часов энергичных усилий, наше новое жилище стало принимать жилой вид. С потолка исчезла паутина, на окнах появились цветастые занавески. Посвежел пол, выскобленные доски казались только что уложенными. От растопленной печки потянуло теплом и, главное, жилым духом.

— Вот народ мы и дома, — отец затащил в просторную светелку последний мешок и закрыл за собой дверь.

— Дома… — со вздохом протянула мама, прислонившись спиной к печке.

— А может чайку? С шоколадными конфетами? — отец хитро подмигнул, вытаскивая из мешка небольшую коробку. — С прошлого месяца берег, как знал, что пригодится. Вы конфеты, а мы с Прасковьей водочки для сугрева…

Вскоре на скособоченном столе появились чашки, горячий чайник и в самом центре открытая коробка с фигурными шоколадными конфетами — самым настоящим лакомством. Рядом с родителями примостились небольшие рюмочки и чекушка.

— С самой Москвы конфеты! — с гордостью сказал отец, аккуратно ставя крышку от коробки рядом. — Когда в обкоме нам грамоту вручали, товарищ Гранин сказал, что специально ходи за этими конфетами в самый главный магазин Москвы — в Центральный универсальный магазин, ЦУМ по-простому. Сказал, что там этих конфет видимо-невидимо, прямо в большущих ящиках стоят и никто их не берет.

У меня от этих слова даже челюсть отвисла, так меня поразила возникшая в голове картина. Как же такое может быть? Разве может быть таких сладостей видимо-невидимо⁈ Никак не может быть! Вранье! И просто так лежать они не могут! Их бы сразу раскупили.

— Бать, а как это видимо-невидимо? — брат Пашка, судя по его лицу, тоже немало удивился. — А разве может быть столько конфет? Ты же сам говорил, что они десицит…

— Правильно говорить «дефицит», Паша, — поправила его мама.

— Это же, Пашка, самый главный магазин нашей страны! Оттого там и конфет видимо-невидимо. Ничего, дай только срок. Мы всей страной так развернемся, что этих конфет будет как песку под ногами…

На моем лице сама собой появилась мечтательная улыбка. Слова про то, что конфет будет, как песку под ногами, отозвались внутри меня особой теплотой. Мне вдруг сильно-сильно захотелось оказаться в том времени, когда всего будет вдоволь.

— А мороженное там тоже будет, сколько хочешь? — подал голос и Петька, еще беззубый, оттого и справившийся с конфетой только сейчас. — Я ведь много могу мороженного съесть…

— И мороженное будет вдосталь, и сладкой газированной воды, и одежи, и обуви! Прямо в сельских магазинах будут самые разные ткани — белые, синие, красные, чтобы наша Прасковья могла сшить себе красивое платье, — раскрасневшийся отец продолжал фантазировать. Выпитые две рюмки явно давали о себе знать. — Всего будет вдо…

Конфета на моем языке медленно таяла, заливая рот невероятной сладостью. Было так хорошо, что хотелось, чтобы время остановилось и никогда не шло дальше.

— Очень хорошо, — прошептал я, улыбаясь еще шире, чем прежде. — Теперь все будет очень хорошо.

Я не спрашивал, не гадал. Я утверждал, что теперь в моей жизни и жизни моих родных будет все очень хорошо.

— И ни что, ни кто, не помешают этому…

Я клялся в этом самому себе.

— Никто не помешает…

п. Паркоммуна (поселок имени Парижской коммуны)

Дом Архиповых

Этот день для нас должен был пройти в хозяйственных хлопотах. Ведь, завтра отец выходил на работу в шахту, мама — в местный детский сад воспитателем, я же с братьями — в школу. Поэтому и спешили привести дом и двор в порядок, чтобы все было в порядке. Словом, ничего необычного от этого дня я не ждал, а СЛЕДОВАЛО ЖДАТЬ, как показало время.