Майкл Стэкпол - Конан-варвар
— Тебе никак не удастся к нему войти. Дверь запирается изнутри, — человек судорожно хватался за звенья цепи. — Ее откроют только мне.
* * *В ответ на настойчивый стук, к двери подошел охранник. В глазке он увидел лицо помощника Луциуса и принялся открывать засов, ворча:
— Хозяин будет недоволен, что его побеспокоили.
Конан с силой пнул дверь, ударившую прямо в лоб охраннику. Малый отпрянул назад, опрокинув по пути столешницу. На пол посыпались игральные кости и стоявшие на кону монеты. Киммериец вошел в комнату и, прежде чем трое игроков успели подняться с мест, бросил в них отрубленную голову помощника. Она угодила в одного из противников, заставив свалиться со стула. Молниеносный косой удар поверг следующего врага, острие клинка нашло горло другого. Упавшему охраннику Конан распотрошил живот. Оставив лезвие в теле человека, киммериец поймал привратника за ухо и затем резким движением свернул ему шею. Раньше, чем труп грохнулся наземь варвар, покинув прихожую, достиг покоев Луциуса.
Тучный мужчина, возившийся у устройства с тисками, которые сжимали запястья Элы Шана, поднял взгляд. При хорошем освящении ошибиться в его личности не представлялось возможным. Это был человек, лишившийся носа в киммерийской кузнице.
Луциус метнулся к висящему на стене мечу, однако Конан опередил толстяка. Рукоять оставила на лбу Луциуса кровоточащую рану, а толчок отбросил его обратно к пыточному станку.
Приставив лезвие к горлу аквилонца, Конан свободной рукой вызволял из тисков Элу.
— Ты помнишь меня, толстяк?
— Разве я обязан помнить? — Луциус прищурил свои поросячьи глазки.
Варвар кивнул и затем сорвал полумаску с мужчины, выставляя на обозрение провал посреди его лица.
— Я сделал тебя таким.
— Не может быть… — аквилонец смертельно побледнел.
Конан, швырнув Луциуса на станок, приказал Эле Шану:
— Зажми ему руки.
Вор немедленно бросил растирать собственные запястья и принялся втискивать кисти толстяка в пыточное устройство. Конану сначала показалось, что коротышка не справится, но Эла Шан действовал целенаправленно и с усердием. Закрепив в тисках запястья аквилонца, он провернул винт на достаточное количество оборотов, чтобы вызвать шипение у хозяина рудника.
— Пожалуйста, киммериец. Давай будем цивилизованными людьми, — Луциус попробовал выдавить из себя улыбку. — У меня есть золото. Я могу сделать тебя богачом.
Конан хмыкнул.
— Мне нужен человек, разрушивший мою деревню. Я хочу Кларзина.
— Кларзина? — удивленно замигал Луциус. — Возможно, ты хочешь Халар Зима?
Ледяные глаза киммерийца сузились. «Халар Зим». Некогда усталость и бред превратили это имя в «Кларзин». Услышанное вновь, оно разворошило мрачные воспоминания, притупившиеся за годы. Хищное лицо, ястребиный нос, изогнутое лезвие и память о пролитой крови — все мгновенно вернулось к нему.
— Да. Халар Зим, — хмуро подтвердил Конан. Произнесенное им имя сорвалось с языка как проклятие, как презрительный плевок.
— Отлично! — оживился Луциус и, повернув голову, плюнул в сторону знамени на стене. — Там висит его герб. Ахеронская маска с щупальцами. Видишь, я плюю в нее.
Эла закрутил винт еще на пол-оборота.
— Остановитесь! Остановитесь, я говорю правду. Мы с тобой союзники, варвар, — глубоко посаженные глаза Луциуса до краев наполнились слезами. — Однажды я служил под его началом, но не больше. Мне известно, где его искать.
— Продолжай, — кивнул Конан.
— Мне больно, — толстяк показал взглядом на свои запястья. — Прошу.
Киммериец дал знак вору ослабить тиски.
— Я скажу все, что знаю, — Луциус заискивающе улыбнулся. — Мои сведения будут очень полезны для тебя. Но обещай, что сохранишь мне жизнь.
— Рассказывай. Я не убью тебя.
— И ты не пожалеешь об этом, друг мой, — безносый человек облизнул губы. — Итак, Халар Зим… Он странствовал по миру, суля нам великую державу. В вашей деревне, мы нашли последнюю часть Маски Ахерона, расколотой и разделенной тысячелетия назад. Халар Зим заявлял, что с целой маской он станет богом. Мы тоже так думали…
Варвар отвернулся от него и заметил поблизости щипцы, которые тут же поместил в маленькую жаровню.
— Слишком много шума, но ничего ценного.
Глаза аквилонца бегали от Конана к щипцам и обратно.
— Погоди, погоди. Он говорил, что необходим еще один компонент, чтобы активизировать маску и завести на полную мощность. Я не желал столько ждать, поэтому оставил службу. Однако я знаю про его логовище в Хор Калба. И, кстати, твой друг тоже осведомлен. Вместе мы собирались выкрасть Маску Ахерона.
Конан не мог скрыть удивления.
— То что он говорит, правда лишь наполовину, — сказал Эла Шан с застенчивой улыбкой. — Я действительно выработал план и уже собирался отправляться в Хор Калба, но дело сорвалось, — коротышка снова крутанул винт. — А этот тип мне никакой не партнер.
— Мы пришли бы к соглашению, Эла Шан, — попытался возразить Луциус, — отнесись ты к моим словам серьезно.
— Так Халар Зим сейчас в Хор Калба?
— Нет, киммериец, нет. Тем не менее, я знаю его точное местонахождение.
Конан покосился на щипцы, постепенно наливающиеся веселым багрянцем.
— И где же?
— Пустоши, Красные Пустоши.
— Ты лжешь. Там ничего нет.
— То что ищет Халар Зим, скрыто хорошо, киммериец. И он будет возвращаться в Хор Калба через перевал Шайпур.
— Привлекательное место для засады, — вставил Эла.
«Кого Луциус стремится заманить в ловушку, меня или своего прежнего хозяина?» — думал Конан, доставая из огня щипцы.
— Что Халар Зим забыл в Пустошах?
— Нелепо, но он и его отродье ведьмы ищут там одну девчонку.
— На свете полно девчонок, — рассмеялся варвар.
— Особой, особой крови, — Луциус неотрывно следил за щипцами. — Считается, что ее кровь активизирует маску и сделает владельца богом.
Киммериец инстинктивно поежился. Он сторонился любой магии, и терпеть не мог тех, кто с помощью колдовства жаждал получить власть.
— Мне кажется, ты лжешь, аквилонская собака, — раскаленные щипцы приблизились к голове Луциуса, опаляя прядь волос. — Очевидно, ты рассчитывал меня одурачить, послав в Пустоши.
— Полностью согласен, — Эла вновь взялся за тиски.
— Нет, нет! Это правда! — по лицу толстяка ручьем полились слезы. — Во имя всех богов, ты должен мне поверить. Я давно перед ним не пресмыкаюсь и ненавижу его не меньше твоего.
«Оставил бы ты свою лояльность при себе» — Конан рассматривал лежащего человека, представляя их первую встречу.
