Павел Корнев - Падший
– Отлично. Лилиана – тоже.
– В самом деле? – поразился я.
– Да, она решила развеяться и провести несколько дней в столице.
Я кивнул, отметив про себя, что все это напоминает паническое бегство от неизвестной мне опасности.
– Понимаете, Лев, – тяжело вздохнул маркиз, – она уже взрослая женщина, но для меня навсегда останется маленьким ребенком. Это вообще вполне естественное желание отца – опекать своих отпрысков. Увы, детям оно кажется слегка… навязчивым.
– Не уверен, что понимаю вас, Джордж.
– Лилиана – наш единственный ребенок, – сообщил маркиз. – Моя супруга не переживет, если с ней что-то случится. А после вчерашних новостей девочка сама не своя. Ей нужно время успокоиться. Лев, вы и так едете в Новый Вавилон, присмотрите за Лили в дороге и дайте телеграмму, когда она заселится в отель. Прошу – вы меня чрезвычайно обяжете.
Я открыл рот, чтобы отказаться, и вновь закрыл его, собираясь с мыслями.
– Почему я? Почему не отправить с ней кого-то из слуг?
– Она не хочет никого видеть. Фактически вы первый ее знакомый после возвращения из Калькутты.
– Она не показалась мне затворницей.
– Закрываться от мира в доме и закрываться от мира в себе – так ли велика разница?
Либо маркиз всерьез принимал меня за тайного поклонника дочери, либо немного лукавил, поэтому соглашаться на его поручение я не спешил. Вместо этого со всей возможной прямотой объявил:
– Джордж, вы ведь ничего обо мне не знаете! Как вы можете мне доверять?
Маркиз рассмеялся:
– Дорогой Лев! Во-первых, от вас не требуется ничего экстраординарного. Во-вторых, я неплохо разбираюсь в людях, – разложил он все по полочкам и с улыбкой добавил: – Правда, знакомство со скандальным поэтом говорит, скорее, не в вашу пользу…
Мы посмеялись шутке, и я уточнил:
– Просто присмотреть за Лилианой в поезде и дать телеграмму?
– Да.
Я кивнул и спросил:
– Джордж, я говорил, что служил в полиции?
Отец Лили подобрался и после явственной паузы подтвердил:
– Говорили, Лев. Говорили.
– Так вот, мне представляется крайне подозрительным столь поспешный отъезд вашей дочери из города из-за газетной утки о душителях Кали.
Маркиз тяжело вздохнул:
– Поверьте, Лев, в этом нет ничего подозрительного. Фансигары – это больная тема для всех нас. Помните, я упоминал моего бедного друга, которого вместе со всей семьей сгубили душители? Лилиана была помолвлена с его старшим сыном. Они знали друг друга с детства. Представляете, какой это был для нее страшный удар?
Сообщение это меня изрядно удивило, поскольку в варьете я собственными ушами слышал посвящение танца Лилианы богине Кали, но вида я не подал и поспешил принести извинения.
– Простите, что разбередил старую рану.
– Бросьте, Лев! Это не ваша вина. Это все газетчики. Беспринципные шакалы!
– Не верите в душителей?
– Я поговорил с начальником полиции. Он убежден, что это самоубийство.
– Это многое объясняет, – отстраненно заметил я, хоть в подобную версию нисколько не верил.
– Так вы согласны?
– Как я могу отказать? – развел я руками. – Но, к сожалению, не смогу сопровождать Лилиану в поездках по городу. У меня весьма насыщенный график на ближайшие дни.
– О, с моей стороны было бестактно обращаться со столь обременительной просьбой. Просто проводите ее до отеля. За время поездки Лилиана успокоится, она сильная. Очень сильная. – Маркиз похлопал меня по плечу и предупредил: – Надеюсь, вы сохраните наш разговор в тайне? Лилиана крайне болезненно переживает родительскую опеку.
– Сделаю, что в моих силах.
Тогда маркиз вытащил из внутреннего кармана пиджака конверт и протянул его мне:
– Держите!
– Что это?
– Билет первого класса. А ваш я сдам в кассу.
Я полез за бумажником.
– Давайте посмотрим, смогу ли оплатить разницу…
– Пустое. Это самое малое, что я могу сделать, дабы компенсировать ваше беспокойство.
Отправляться в поездку совсем уж без денег не хотелось, поэтому я не стал отказываться и поменял собственный билет на билет первого класса. Да, я любил комфорт. К тому же как иначе присматривать за Лилианой в поезде?
– У вас нет багажа? – спросил маркиз.
– Путешествую налегке, – улыбнулся я, на прощанье пожал собеседнику руку и отправился на перрон. С беспечным видом продемонстрировал билет потрясенному моим внешним видом кондуктору и прошел в полупустой пульмановский вагон. Путь предстоял неблизкий, поэтому, усаживаясь в удобное кресло, я в полной мере оценил любезность маркиза. Очень удачно все сложилось. Очень.
Только вот Лили…
Лилиана, в неброском дорожном платье и простой шляпке, сидела у окна, лицо ее было бледным и осунувшимся. Когда я опустился напротив, она подняла взгляд припухших и покрасневших глаз и удивленно выдохнула:
– Лео?! Ты едешь первым классом?
Я беспечно улыбнулся.
– Да, решил путешествовать с комфортом.
– А почему меня не предупредил?
– Откуда мне было знать… – начал я и немедленно понял, что неправильно повел себя с самого начала, но фразу все же закончил, – что ты тоже решила выбраться в Новый Вавилон?
– Но ты не удивился! – в один миг раскусила мою игру Лилиана. – Ты не удивился, увидев меня!
– Ну да. Не удивился. Я встретил на платформе твоего отца.
– Ах, вот оно что! – многозначительно протянула Лили. – Теперь понятно, с какой стати он выспрашивал о тебе!
Я внутренне поежился, но виду не подал и беспечно поинтересовался:
– И с какой же?
– Он просил тебя за мной присмотреть, так? Наверняка и билет купил!
– С чего ты взяла?
– Мне не нужны няньки! – во всеуслышание объявила моя спутница и тем самым сразу привлекла к нам заинтересованные взгляды попутчиков. – Эта опека… она просто унизительна! Вопиющий пример мужского шовинизма!
– Позволь не согласиться.
– Не позволю! – отрезала Лилиана. – Отец до сих пор полагает, будто я несмышленый ребенок и не могу позаботиться о себе!
Я покачал головой:
– Уверен, он так не думает.
Лили неожиданно остро глянула на меня и поставила вопрос ребром:
– Он просил за мной присмотреть? Да или нет?
– Да. Но…
– Никаких «но»!
– Ты не думала, что у его просьбы может быть несколько иная причина?
– И какая же? – поинтересовалась Лили с нескрываемым скепсисом.
– Дать мне возможность побыть с тобой рядом. Не ты ли говорила, будто он всерьез полагает меня твоим тайным воздыхателем?
Лилиана даже задохнулась от возмущения, но сразу взяла себя в руки и очаровательно улыбнулась:
