Стэнк Константин - Возродившие будущее
Поверх хальварей свободно свисал, то ли пиджак, то ли жилет то ли халат, яркого красного цвета, на ногах яркие желтые туфли, на шее болталась голубая тряпица – сим-волизирующая, такой анахронизм, как галстук. И все это разноцветное многообразие вершили черные вздыбленные продольным гребешком волосы, на лоб свисала рыжая челка.
– Мишка он Хомутов, а это Ванька Запупырный, – представил Крамола – дед еще одного, входящего вместе с ним в цветовом отношении более скромного попугая, – оба они американезированные казаки – бывшие русские.
– Русский, я, Дван Запупыри, – возразил обиженно художник.
– А если русский значит-Ванька, это у них, ты там Дван, а у нас Иван! – рассердился дед.
Гости уставились на вновь вывешенную картину.
На ней была изображена одна из ветвей «Дерева зла». На ветви сидели два толстяка и курили сигары. Презрительно искривив толстые, лягушечьи губы, они демократизировали, окружающий мир.
Дым от сигар расползался над миром, причудливыми клубами густого тумана образуя, слово демократизация.
На одном толстяке; звезднополосатые штаны, на другом футболка с изображением льва. Отовсюду из тумана грозно выглядывают боевые ракеты, впрочем, на каждой из них надпись: «ракета демократическая», Одна из ракет, взорвалась, врезавшись в землю и разрушив при этом, несколько многоэтажных зданий, обломки зданий и разлетающаяся земля составили слова «демократический взрыв». Вокруг воронки лежат трупы мирных людей причудливо выложившись в «демократические жертвы».
– Демократизация требует жертв, – глубокомысленно заметил правозащитник.
– Тебе хоть на…ы в глаза, все божья роса, – не дал ему развить философскую мысль дед.
Тем временем два попугайски разодетых ценителя искусства, что-то горяче обсуждали у одной из картин:
– Какая изящная незавершенность линий, – говорил восхищенно один.
– А смешение цветов, как поражает воображеНие, – вторил ему другой.
– Как тонко выведены границы тени и света.
– Чувствуется рука великого художника.
– Все-таки не удержался от абстракционизма? – обратился Запупыри, к подошедшему к ним Роману.
– Это дед из Праги привез, – равнодушно ответил юный художник, спокойно удаляясь.
– Подарили мне этот шедевр в Пражском зоопарке, они там проводили опыты с человекообразными обезьянами, дали им краски, кисти, холсты, какая-то шемпанзе и нахудожничала, – раздраженно бросил Крамола-дед.
С большим сожалением члены комиссии покинули город «Солнечный».
Уже в вертолете один из военных сказал: – «Признаться, я чувствовал себя Незнайкой в «Солнечном» городе. Остальные члены очень высокой комиссии промолчали. Хотя каждый из них готов был сказать то же самое.
Впереди их ждал благотворительный «Дом – санаторий» для ветеранов.
Только правозащитник, по привычке увозил кукишь в кармане:
– «Подумаешь, создали технократический мирок, неизвестно, что скажут горожане, о демократизированой России выпусти их за пределы города».
– Тебе же ясно сказали: – «Подонки гуляют, народ пиво пьет», – ответил раздражаясь председатель комиссии, – надоело ему бесконечное нытье хронического «кукишника».
Часть вторая
ТРИУМФ
Глава I
Дом-санаторий для ветеранов
Комиссия в сопровождении главы администрации области и главного архитектора города выехала на левый берег р. Дон для проверки «Домасанатория для ветеранов».
Все члены комиссии уже знали, что при администрации области создана специальная комиссия, по решению которой в этот дом поселяли наиболее заслуженных ветеранов ВОВ, награжденных правительственными наградами ветеранов труда и просто пенсионеров, потерявших здоровье и оставшихся в одиночестве без попечения родственников. Сюда привозили стариков со всей области. Комиссия тщательно отбирала кандидатов для поселения в «Дом-санаторий», следя за тем, чтобы среди жильцов не оказалось осужденных за уголовные преступления.
По дороге к санаторию председатель комиссии обратил внимание губернатора на одиноко стоящую у дороги деревянную постройку 30х годов, на которой бросалась в глаза вывеска «Рэмонт любых авто» а рядом кафе современной постройки, на двери табличка: «Всэгда аткрита».
– ЕГЭ в действии язвительно, – заметил кинорежиссер.
– Все же Ашот забрался сюда, без разрешения архитектуры, – поспешил оправдаться главный архитектор.
– Снесем все это, – тут же заверил председателя комиссии, губернатор, понимая, что таким строениям не место рядом с прославленным на всю область санаторием.
Территория санатория обнесена высоким в три метра за-бором, плотно увитым вьющимися растениями, так, что изгородь казалось выполненной зелеными кустарниками. Здание санатория – трехэтажное, длиной в сотню метров – стены из глазурованного кирпича. На боковых стенах – огромные ритмично раскачивающиеся панели системы вентиляции. – Воздух во всем здании обновляется каждые тридцать минут, проходя предварительную очистку, подогрев или охлаждение, ионизацию и озонирование, а благодаря капиллярной системе подачи воздуха, в здании, нет никаких скво-зняков, температура во всех помещениях круглый год 22 градуса Цельсия, само здание абсолютно герметично. – Быстро и доступно объяснил архитектор.
Встретила проверяющих – директор санатория – невысокая приятная женщина лет 40. Красивое улыбчивое лицо, умные, вниманельные глаза. Приятно было объщаться с молодым директором.
Вошли в здание – широкий, просторный светлый холл. Слева – почти сплошные высокие окна, справа квартиры. В холле суетятся роботы – катят перед собой тележки, время завтрака – жильцов не видно.
Вдруг, позади, прибывшие, услышали звук милицейской «крякалки». Комиссию обогнала эектрическая инвалидная коляска, которая лихо развернулась перед гостями и остановилась.
Управляла коляской пожилая женщина. Узнав среди гостей губернатора, она принялась благодарить его за отличные условия в санатории, за то, что не забывают о ветеранах, проявляют к ним столько заботы и внимания.
– Евдокия Егоровна, вам сейчас необходимо отправиться к стоматологу он вас уже ждет, – обратилась к женщине директор.
– Я туда и направляюсь, широко улыбаясь ответила женщина, обнажая два оставшиеся во рту зуба.
Опять лихо, развернувшись, она покатила дальше весело распевая:
Ой вы кони, вы кони стальные,
Боевые друзья трактора…
– Тридцать лет проработала трактористской, а потом еще десять шофером, ну как ее не забрать было к нам, дети уехали, работают, разбросало их по всей стране, внуки – на учебе, вот она и осталась одна, а здоровья нет, соцработники и привезли ее к нам три дня назад.
