Дэвид Геммел - Тёмный Принц
— А теперь, поговорим о деле, — сказал маг, когда с едой было покончено. — Дитя, Александр, более не в этом мире.
— Хочешь сказать, он мертв? — прошипел Аттал. — Я не верю!
— Не мертв, — терпеливо произнес Аристотель. — Он был вытянут через портал в параллельный мир — вот почему стражники доложили, что видели звезды в коридоре. Чтобы спасти его, вы должны проникнуть в тот мир. Я могу указать вам путь.
— Чепуха какая-то, — воспротивился Аттал, вскакивая из-за стола. — Так и будешь сидеть тут и слушать этот кусок навоза? — спросил он Спартанца.
— Прежде чем судить о вещах, — сказал ему Парменион, — на себя бы сперва посмотрел. Где те горы, через которые мы ехали? Где река Нестос? Неужели не видишь, что мы с тобой уже в другом мире?
— Это какой-нибудь трюк, — проворчал Аттал, беспокойно вглядываясь в незнакомый горизонт.
Махнув на него, Парменион обратился к Аристотелю. — Почему они забрали мальчика?
Аристотель склонился вперед, опершись двумя локтями о широкую столешницу. — В том мире есть Царь, одержимый муж. Он жаждет бессмертия. Чтобы добиться его, он должен принести жертвоприношение в виде сердца особой жертвы. Жрецы поведали ему о золотом ребенке… об особом ребенке.
— Этот мир — он такой же, как и наш? Мы сумеем выбраться из него? — спросил Спартанец.
— Я не смогу дать полный ответ, — ответствовал маг. — Существуют большие сходства между нашими мирами, но есть и грандиозные различия. Там обитают кентавры, и все те существа, о которых вы слышали только из мифов — оборотни и Гарпии, горгоны и другие создания тьмы. Это магический мир, друг мой. И всё же это — Греция.
— Царь, о котором ты говорил — у него есть имя?
— Филиппос, Царь Македонов. И, прежде чем ты спросишь, да, это Филипп, точное воплощение человека, которому ты служишь.
— Это безумие, — осклабился Аттал. — Почему ты сидишь и слушаешь всю эту абракадабру?
— Как я тебе уже сказал, — холодно произнес Парменион, — буду более чем рад, если ты вернешься в Пеллу. Что же до меня, то я отправлюсь в эту другую Грецию. И разыщу принца. Ты пойдешь со мной, Аристотель?
Маг покачал головой и отвел взгляд. — Я не могу… не сейчас. Хоть и желаю этого всем сердцем.
— Слишком опасно для тебя, колдун? — усмехнулся Аттал.
— Так и есть, — согласился Аристотель без тени озлобленности. — Но я присоединюсь к вам, как только смогу, дабы вернуть вас домой. Если, конечно, выживете.
КНИГА ВТОРАЯ, 352-й год до Н.Э.
Преследующие беглецов македоны были уже совсем близко, когда Камирон стал подниматься по горному склону. Александр посмотрел наверх, на заснеженные пики, и задрожал.
— Как высоко мы взбираемся? — спросил он.
— К пещерам Хирона, — ответил кентавр, — на крышу мира.
Александр поглядел назад. Македоны были так близко, что было видно эмблему в виде солнца с лучами на их черных нагрудниках, и сверкающие на солнце острия их копий. Камирон мчался галопом вперед, казалось, не зная усталости, в то время как мальчик отчаянно цеплялся за его гриву. — Далеко еще? — крикнул Александр.
Камирон остановился и указал на лес, который покрывал горные склоны подобно зеленому туману. — Туда! Македоны в ту землю не поедут. А если поедут, то погибнут. — Напрягая мускулы своих быстрых ног, кентавр ринулся вперед, едва не сбросив мальчика, и с невероятной быстротой поскакал к деревьям.
Когда они достигли леса, четыре кентавра выехали им навстречу. Все они были несколько меньше Камирона, и только двое носили бороды. Вооруженные луками, они встали в ряд, ожидая. Камирон остановился перед ними.
— Что тебе здесь нужно, изгой? — спросил главный из них, с белой бородой и золотыми боками.
— Я еду в пещеру Хирона, — несмело ответил Камирон. — За нами гонятся македоны.
— Тебя здесь не ждут, — ответил другой. — Ты приносишь только беды.
— Это приказ Хирона, — возразил Камирон. — Я обязан подчиниться.
— Подхалим! — фыркнул третий кентавр. — Какие дела у тебя с Человеком? Ты что, раб у него на службе?
— Я не раб человека, — сказал Камирон, и на этих словах его голос зазвучал мощнее. Александр почувствовал, как напрягаются мышцы кентавра. Откинувшись назад, мальчик поднял руку, привлекая внимание незнакомцев.
— Вы что, собираетесь отдать одного из своего племени на милость врага? — спросил он.
— Говори лишь тогда, когда обратятся к тебе, Человек! — бросил белобородый вожак.
— Нет, — ответил Александр. — Сначала ответь на мой вопрос — или твоя собственная трусость стыдит тебя и заставляет молчать?
— Позволь мне убить его, Отец! — крикнул молодой кентавр, вскидывая лук.
— Нет! — пророкотал Белобородый. — Пропустите их!
— Но, Отец…
— Пропустите их, я сказал. — Кентавры посторонились, и Камирон поскакал к зарослям. Там было еще много конелюдов, все с луками и стрелами. Александр обернулся, увидев, как македоны поднимались по склону, и услышал их вопли, как только первый град стрел ударил по ним.
Но шум сражения стихал, по мере того как беглецы углублялись в лес.
Камирон молчал всю дорогу, но Александр чувствовал глубину его муки. Мальчик не мог придумать, что сказать ему в утешение. И только снова обхватил могучую спину. Наконец они вышли на прогалину перед открытым входом в пещеру. Камирон въехал внутрь и опустил Александра на землю.
— Не вижу здесь Хирона, — произнес кентавр, с озадаченным и разгневанным видом.
— Могу ли я отблагодарить тебя? — спросил Александр, приблизившись к существу. — Ты спас мне жизнь, и был очень отважен.
— Я самый отважный из всех, — сказал Камирон. — И самый сильный, — добавил он, подняв руки и напрягая свои огромные бицепсы.
— Да, это правда, — согласился мальчик. — Я никого не видел сильнее.
Кентавр тряхнул головой. — Где Хирон, парень? Ты сказал, что он будет здесь.
— Нет, — пробормотал Александр. — Я сказал, что он просит тебя прибыть сюда — доставить меня в безопасное место. Он сказал, что тебе можно довериться; что ты отважен.
— Больно, — вдруг сказал Камирон, прикоснувшись рукой к глубокому порезу на боку. Кровь уже начинала запекаться вокруг раны, но еще стекала по правой ноге, спутывая волосы на шкуре.
— Если найдется вода, я промою твою рану, — предложил мальчик.
— Почему здесь нет Хирона? Почему его никогда нет на месте? Он нужен мне. — Тон кентавра внезапно стал печальным, на грани паники. — Хирон! — прокричал он, и голос эхом отразился от сводов пещеры. — Хирон!
