Кирилл Бенедиктов - Миллиардер-2 Арктический гамбит
– Как никогда, – улыбнулась Катарина. – Мы с Суртом порвем этих хваленых чемпионок еще на первом круге.
– Чемпионки довольно сильны, – нахмурилась Маргарет. – Эльза фон Лютцов выигрывала две скачки Одина – в две тысячи пятом и две тысячи седьмом году и была фаворитом в командных играх две тысячи шестого.
Маргарет уже вышла из возраста Валькирий, но не пропускала ни одного состязания и могла, не задумываясь, ответить, кто какое занял место в том или ином соревновании даже десять лет тому назад.
– Я ее сделаю, – упрямо повторила Катарина. – Точнее, мы ее сделаем.
– И ее Фафнир очень силен. В прошлом году он задрал медведя Моники Хильшер.
– Ты пришла пожелать мне удачи или подорвать мой боевой дух? – рассмеялась Катарина.
– Всего лишь предупредить, – в голубых глазах Маргарет мелькнуло что-то, похожее на сомнение. – Эльзе фон Лютцов очень нужна победа на этих Играх. Если она выиграет третью скачку Одина, бабушке придется дать ей звание штурмбаннфюрера и сделать капитаном стражи Большого Периметра. А это то, чего она уже очень долго добивается.
– Скачку выиграю я, – Катарина перестала улыбаться. – Бабушке не придется краснеть за меня.
– Надеюсь, – Маргарет приобняла сестру за плечи. В то же мгновение Сурт грозно заворчал. – Я буду наблюдать за тобой. Удачи, сестренка!..
За пять минут до полудня Катарина фон Белов, одетая в легкую белую парку на гагачьем пуху и пуховые сапожки со стальными подковками, вышла на искрящийся голубой снег Долины Испытаний. Долиной – место, по которому проходила трасса скачек Одина – было названо весьма условно, на самом деле это было пространство между двумя рядами довольно хаотично разбросанных ледяных глыб и торосов, тянувшееся на три километра в направлении Северного полюса. В южной горловине долины находилось замаскированное отверстие, через которое можно было спуститься в подземную полость, где находилась база «Ultima Thule». В двадцати шагах от этого отверстия стояли сейчас шестеро победительниц командных испытаний первого дня Игр Валькирий, которым предстояло померяться силами в самом сложном испытании Игр – скачке Одина. У ног их лежали шесть огромных белых медведей.
Испытание называлось так в честь скачки, которую Один устроил перед последней битвой богов – Рагнарёком. Тогда с ним соперничал каменный великан Хрунгнир, а скакунами у обоих были белые жеребцы Асгарда. Историю эту все Валькирии знали с детства, поскольку официальная религия Туле признавала скандинавский пантеон богов. Правда, жеребцов на базе не было, да они и не смогли бы долго скакать по снегу и льду. Зато белые медведи с их мощными лапами и огромными острыми когтями были словно предназначены для скачки Одина.
Разумеется, их приходилось долго обучать. Но среди ученых Туле было много великолепных биологов и бихевиористов, и их знания помогли вывести специальную породу гончих медведей. Шестеро огромных зверей, лежавших сейчас у ног своих наездниц у южного края Долины Испытаний, были лучшими из лучших.
Самым большим из них был Фафнир – медведь Эльзы фон Лютцов. По сравнению с этим гигантом даже Сурт казался медвежонком. Два метра в холке, вес около полутора тонн, и при этом поразительная быстрота реакции, умение передвигаться с невероятной скоростью и дикая злоба к соперникам. Катарине еще не приходилось встречаться с Фафниром во время испытаний, и она, конечно, волновалась, хотя и уговаривала себя, что ее Сурту зверь, названный в честь огромного дракона, ничего сделать не сможет.
На морде Фафнира красовалась устрашающего вида маска из бериллиевой бронзы. По правилам соревнований, маски надевались на всех зверей в первом и во втором круге. Их разрешено было снимать только двум вышедшим в финал медведям, чтобы острые клыки и мощные челюсти довершили то, чего не смогло решить мастерство наездников.
Катарина извлекла из рюкзака легкую титановую маску и ласково поманила Сурта пальчиком. Медведь, недовольно ворча, наклонил голову и прикрыл глаза, давая понять, что хотя он и позволяет хозяйке издеваться над собой, процедура ему совсем не нравится.
Катарина надела на него маску и защелкнула надежные запоры. Теперь, даже если Сурт захочет отгрызть кому-то лапу или руку, у него это не получится.
– Потерпи, маленький, – прошептала Катарина в заросшее толстым волосом розовое ухо зверя. – Скоро я сниму эту дурацкую маску, и ты сможешь кусаться, сколько захочешь!
– Внимание, фройляйн! – голос старого Ганса Хоссбаха, усиленный мегафоном, прокатился над заснеженной пустыней. – Через минуту прозвучит сигнал к началу соревнований! Проверьте, все ли в порядке у вас и ваших скакунов и можете садиться в седла!
Хоссбах был одним из немногих оставшихся на базе Туле мужчин – если быть точным, то одним из ста двадцати четырех – и одним из самых старых. Когда-то, совсем еще юная Катарина спросила свою бабушку, почему вокруг почти одни женщины. Бабушка Мария объяснила ей, что когда Туле только заселялось, мужчин и женщин было здесь поровну. Но уже в первом поколении, родившемся в подледной пещере, девочек было почти семьдесят процентов, а во втором – уже девяносто пять, причем из мальчиков выжил лишь один.
– Как же будут рождаться дети дальше? – спросила Катарина. Мария фон Белов улыбнулась и погладила ее по голове.
– К счастью, мы уже не так зависим от мужчин, как раньше, – ответила она. – В нашем распоряжении есть такая удивительная наука, как генная инженерия – с ее помощью можно рожать детей, даже не приближаясь к мужчине, если, конечно, это не врач.
Бабушка захихикала, хотя Катарина не видела в ее словах ничего смешного.
– Но вот беда: даже с помощью генной инженерии мы не можем наладить воспроизводство мальчиков! Как будто что-то мешает, понимаешь? С девочками мы научились творить чудеса. Все твои сверстницы принадлежат к чистому арийскому типу – высокие, светловолосые, с голубыми глазами. И это, как ты догадываешься, не случайность. О, рейхсфюрер Гиммлер был бы очень доволен нашими достижениями! То, чего он кустарным образом пытался добиться в своих Домах Жизни, мы поставили на конвейер. И только с мальчиками какая-то закавыка. Не получаются у нас мальчишки, и все тут!
– А может быть, они не так уж нужны? – осмелилась предположить Катарина. Бабушку ее реплика опять очень рассмешила.
– Ты права, крошка! Мужчины все только портят и усложняют. Впрочем, великий фюрер тоже был мужчиной, и его жизнь оправдывает все грехи этой породы… Знаешь, что? Я, кажется, догадываюсь, в чем тут дело…
Бабушка сделала таинственную гримасу, и Катарина приблизила свое ухо к ее губам.
– Это все Черная Башня, – прошептала бабушка. – От нее исходит какое-то излучение, которое не дает рождаться мальчикам. Возможно, цивилизация, которая ее построила, тоже была цивилизацией женщин…
