Екатерина Соболь - Дар огня
– Это какая-то ловушка? – на всякий случай уточнил Генри, хотя в глубине души отлично понимал: никто не станет прямо отвечать на такой вопрос.
– Если б я хотел, чтобы тебя поймали, есть менее причудливые способы. Например, крикнуть: «Эй, он тут, хватайте!» Иногда надо просто доверять людям. Так что или спи здесь, или замерзай на улице, чтобы к утру хозяин нашел твой красиво подмороженный труп. Будет ли лично мне веселее от второго варианта? Нет. Тебе? Вряд ли. Так что остановимся на перв…
Генри зажал ему рот, и Джетт дернулся, вцепился обеими руками в его ладонь и попытался вырваться, но куда там. Генри подошел к двери, таща его за собой, и резко открыл ее. Никого. Только в конце длинного коридора со скрипом закрылась дверь. Выпустив Джетта, Генри бесшумно пошел к ней по коридору. Надавил плечом – заперто. Тихо скрипнули половицы. Кто-то стоял прямо за этой дверью, на которой мелом был написан номер «9».
– Ты что делаешь? Зачем в чужую комнату ломишься? – Джетт доковылял до него и дернул назад. Голос у него был сердитый: он, кажется, разозлился, что ему заткнули рот, – может, у людей так не принято. – Все, остынь.
– Кто-то подслушивал, – одними губами проговорил Генри, не отводя взгляда от двери с номером «9». В голове у него стучало от чувства опасности. Если б это были братья или их отец, они бы просто ворвались и возмутились тем, что кто-то проник к ним в комнату, – на это даже его знаний о людях хватало. Но этот человек просто слушал. Зачем?
– Да комнатой кто-то ошибся, и все. Пошли отсюда. Ну ты и странный, а.
И Генри, поминутно оглядываясь на дверь номер девять, вернулся в комнату братьев.
– Все, спи, – хмуро сказал Джетт. – Мы тут так топали, как бы кто из этой семейки не решил подняться и проверить свое имущество. Удачи, приятель.
И прежде чем Генри успел что-то сказать, он вышел, заперев за собой дверь.
Генри забрался под кровать. От зеленых пастилок в груди потеплело, кашель улегся, дышать стало легче, пальцы ног приятно покалывало. Стена была горячая, – наверное, внизу топили печь. Он прижался к ней и сам не заметил, как задремал.
Проснулся от того, что хлопнула дверь.
– А ну повтори еще раз! – расслабленным, нечетким голосом пробормотал толстяк.
– Мы со Сваном вышли на улицу – просто на снегопад поглядеть – и увидели серебристое сияние, – сказал Хью. – А из него – голос. И голос нам стишок рассказал. Ты же говорил, что Барс нам подаст знак – вот он и подал! Только мы его не поняли, давай, пап, не спи, подумай, что это значит? Еще раз, смотри: дом тебе укажет путь…
Толстяк с размаху упал на ту кровать, под которой лежал Генри – на секунду тот решил, что доски сейчас подломятся и толстяк рухнет прямо на него, – и тут же захрапел.
Хью раздраженно выдохнул:
– Это все рыжее отродье виновато. Если б он не явился, мы бы из чудища выбили, что это значит! Уж оно-то точно знает!
– Выбили – это как? – шепотом спросил Сван.
– Сходили бы за палкой и побили его. Он бы тут же заскулил и все нам выболтал. С такими, как он, так и надо! – Скрипнули другие две кровати. – И я поставил бы ногу ему на грудь, приставил к ней меч и…
– Хью, но у тебя же нет меча.
– Да что ты привязываешься! И сказал бы: «А ну, отвечай Хьюго, избранному, и к тому же старшему сыну старейшины Хейверхилла!»
Он бормотал все тише, потом затих совсем. Скоро все четверо в комнате спали.
Сквозь сон Генри казалось, что сейчас за ним придут, – мучительное, спутанное чувство, как в лесу, когда знаешь, что хищный зверь близко, наблюдает за тобой, и не видишь его. Но когда Генри открыл глаза, он лежал все там же, комнату заливал свет, кашель прошел, и он чувствовал себя отдохнувшим и здоровым. Откуда-то доносились шум, крики, но в комнате было пусто, это он почувствовал сразу.
Осторожно оглядевшись, он выбрался из-под кровати. Шум шел с улицы, и Генри выглянул в щель между ставнями.
Перед сараем, который Джетт вчера назвал конюшней, что-то происходило. Собралось человек двадцать, и из этой толпы несся крик толстяка – Генри узнал бы его голос где угодно. Он вытянул шею и увидел, что толстяк держал за шиворот Джетта.
– Ах ты подлый воришка! Я таких, как ты, сразу вижу! – вопил толстяк. – Вы полюбуйтесь на него! Я утром стал проверять имущество – мало ли что в дороге стрясется, – и двух пастилок от кашля не хватает!
– Вы что, считаете пастилки от кашля? Да что вы за люди такие! – простонал Джетт. Он не делал ни малейшей попытки вырваться. – Это небось скриплер взял!
– Если б скриплер, он бы весь мешочек взял и не стал бы две вытаскивать! – пронзительно крикнул Хью, выглядывая из-за спины отца.
– Молодец, сынок! Вот именно! – Толстяк вдруг пнул Джетта ногой, швырнул на снег и пнул снова.
Генри думал, Джетт сейчас ударит в ответ, но тот только сжался, закрыв руками голову.
– Пап, можно мы сами его проучим? – Хью выскользнул из-за отцовского плеча и со всей силы дернул Джетта за волосы. – Думаешь, ты такой умный? Я говорил тебе: не указывай мне, что делать. Давай, Сван, двинь ему.
– Хью, может, не надо?
– Конечно надо. Таким, как он, это полезно. Каждый должен знать свое место.
– Слушайте, да не брал я ваши пастилки, вы сами их небось слопали!
– Давай, Сван. Он же наглый, врежь ему. Увидишь, тебе понравится.
Сван стоял, опустив голову. Потом подошел и нехотя пнул Джетта в ребра.
Хью рассмеялся:
– Вот и отлично, давай еще. Мы же избранные, а он воришка. Мы должны совершать подвиги. А бороться за свое имущество – разве не подвиг? Давай, пни его посильнее.
Люди вокруг одобрительно рокотали, и Генри прищурился. Он понимал: его на площади били, потому что боялись. Но сейчас все было как-то не так.
– Так, а теперь кулаком. Ты такой здоровый, должен уметь пользоваться силой, а то кто будет меня защищать в походе?
– Эй, парень, брось, не надо, – пробормотал Джетт и наконец попытался отодвинуться.
Сван вытер нос, сгреб Джетта за воротник и решительно занес кулак. Джетт зажмурился и втянул голову в плечи, и отчего-то все это привело Генри в такое мучительное, незнакомое бешенство, что на секунду он перестал соображать, что делает.
Скорость всегда была его сильной стороной, и он рванул на себя ставни, спрыгнул вниз, протолкнулся сквозь толпу и успел перехватить запястье Свана, до того как тот опустил кулак.
Тот повернул к Генри мокрое, сморщенное лицо. Пару секунд они смотрели друг на друга, и на лице Свана почему-то был не страх, а облегчение.
Потом толстяк закричал.
Что будет дальше, Генри уже примерно себе представлял и не стал ждать продолжения. Он повернулся к Джетту – тот смотрел на него таким потрясенным взглядом, будто Генри на его глазах гору поднял. Генри схватил рыжего за локоть, рывком поставил на ноги и помчался в сторону дороги, утягивая его за собой.
