Друг и лейтенант Робина Гуда (СИ) - Овчинникова Анна Георгиевна
Но нет, старая гвардия не сдавалась!
Мадам Матильда сняла с полки и водрузила на стол металлическую рамку с укрепленными на ней блестящими пластинками. Член ЕАПП пошаманила над странной штуковиной, и пластинки завертелись вразнобой в завораживающем ритме — одни быстро, другие медленно… На этот раз мне не удалось сдержать зевок.
Валькиной матери легко щеголять прононсом, она закончила курсы переводчиков при французском консульстве… Пусть это было лет пятнадцать назад, но не могло же у нее все выветриться из головы? А после того, как она прикорнула в удобном кресле во время камлания мадам Матильды и увидела сон про свою милую Францию, у нее, видать, всколыхнулось ретивое… Но я не заговорю по-английски ни под гипнозом, ни под наркозом, об этом нечего даже мечтать. Что ж, как заметил Шарапов во всеми любимом сериале, «самое дорогое в жизни — глупость, потому что за нее дороже всего приходится платить». Я еще дешево отделался, потеряв всего сотню долларов и один-единственный вечер.
Теперь я даже не пытался сохранить сосредоточенный вид. Закрыв глаза, я ждал, когда мадам Матильда решит, что уже отработала полученные деньги, и пригласит меня на выход.
Но старушка не унималась. Она начала что-то неразборчиво бормотать, потом раздалось шипение, запахло новой химической дрянью, которая так и не сумела перебить запах мяты, и вдруг раздался заунывный кошачий мяв. Ха, значит, у нее все-таки есть кот! Интересно, какого он цвета? Но не настолько интересно, чтобы открывать глаза.
А чертов кот продолжал протяжно мяукать, все настойчивей и громче, и наконец, судя по звуку, вспрыгнул на стол. Мадам Матильда прервала заклинания, чтобы его шугануть. Оскорбленный котяра взвыл автомобильной сиреной, слетел на пол, прихватив с собой что-то бьющееся… И вдруг решил поточить когти о мою ногу.
Это было уже слишком!
— Пшел, ты!..
Я резко дернул ногой, отбрасывая кота…
И рухнул спиной вперед в шуршащую пустоту.
Глава вторая
УРА ИЛИ КАРАУЛ?
Возмущенный вопль кота все еще отдавался в моих ушах, когда я рухнул на спину, сжимая в руках то, за что пытался ухватиться… Это была сломанная дубовая ветка.
Я лежал под большим деревом, сорванные моим падением листья продолжали сыпаться мне на лицо.
Отбросив ветку, я быстро сел и ошалело огляделся по сторонам.
Ни комнаты, ни мадам Матильды, ни поганого кота!
Меня окружал густой лес, сквозь раскидистые кроны били солнечные лучи, в кустах возились и щебетали птицы. Птичья перекличка да шелест ветра в ветвях — вот все звуки, которые до меня доносились. Мне редко приходилось попадать в лес, где не слышно было ни музыки с ближайшей турбазы, ни гудков электрички, ни людских голосов. Да и приходилось ли вообще?
Дьявольщина, где я?!
Я уже стоял на ногах, стараясь не паниковать. Неужели я зря обвинял Матильду Деркач в шарлатанстве?! Уж не знаю, что там нахимичила эта ведьма, но подобного аттракциона наверняка не увидишь даже в шоу Дэвида Копперфилда. Не говоря о том, чтобы попробовать его на себе…
Справа между кустами прошмыгнула проворная тень, я краем глаза успел заметить огненный мех и длинный хвост. Лисица. Ни разу не видел лис вне зоопарка…
Эту мимолетную мысль неровным галопом догнала другая, и я замер, сжав кулаки.
А вдруг я вообще не в нашем лесу?! Вдруг в результате манипуляций мадам Матильды я отправился прямиком, куда стремился, — в желанные Штаты? Что, если Матильде Деркач удалось заткнуть за пояс того израильского чудодея, Ури Геллера, который хвастал, будто пару раз телепортировал себя на несколько километров? А слабо ему перекинуть такого здоровенного парня, как я, через Атлантический океан?
Несколько мгновений я дико оглядывался по сторонам, взвешивая вероятность такого события, и наконец, решил, что занимаюсь полной ерундой. Сколько бы я ни торчал под дубом, напрягая гудящие мозги, ничего умного я все равно не придумаю. Нужно двигаться, чтобы найти кого-нибудь из местных жителей. Я задам ему наиглупейший из всех возможных вопросов: «Где я?» — и уж в зависимости от ответа буду орать или «Ура!» или «Караул!».
Вытряхнув из волос остатки листьев, я одернул рубашку и решительно двинулся вперед.
Уже через сотню шагов я окончательно убедился, что лес не наш. Тут было слишком чисто. Ни одной бумажки, ни одной пластиковой бутылки — как будто над этой чащей поработали энтузиасты «Гринпис». И я никогда еще не видел таких огромных дубов, такого буйного подлеска, такого множества птиц и зверей. На ветвях стрекотали белки, один раз вдалеке между стволов промелькнула массивная темная зверюга, похожая на кабана, потом я вспугнул из травы большую птицу с ярким оперением… Елки-палки, фазан! Нет, под Питером точно нет таких лесов!
Наконец впереди замаячил просвет, и, продравшись сквозь густой ольховник, я вышел к реке — неширокой и быстрой, шумно мчащейся по камням. Слева, в паре десятков шагов, я заметил перекинутое с берега на берег толстое бревно и решил перейти по нему на ту сторону.
При виде следов топора на стволе на душе у меня полегчало. Этот мост, каким бы он ни был примитивным, явно сделали люди, и к нему подводила узкая тропинка, наверняка тоже протоптанная людьми. Не хотелось бы мне очутиться в какой-нибудь совсем уж дикой местности, имея из жратвы только жевательную резинку в нагрудном кармане рубашки…
После недолгого колебания — повернуть ли по тропе назад или все-таки перебраться на тот берег? — я ступил на бревно и двинулся вперед, внимательно глядя под ноги. Потемневший ствол шел над самой водой, кое-где его обдавали брызги, а купание вовсе не входило в мои планы. На сегодня я уже получил достаточную порцию острых ощущений…
— Хей, незнакомец! Это мой мост!
Вскинув глаза, я резко остановился. Нет, меня оглоушил не наглый оклик, а вид парня, который меня окликнул. Еще никогда и ни на ком я не видел такой странной одежды, какая была на типе, вспрыгнувшем на другой конец бревна. Ну, длинная грязно-серая рубашка — еще куда ни шло… Ну, зеленый плащ с капюшоном — тоже… Но чулки на ногах? Но нелепые башмаки с узкими носами? Но дурацкий короткий балахон поверх рубашки, вырезанный зубчиками по подолу? Балахон был перехвачен широким ремнем, на котором болтался внушительный нож и оправленный металлом рог; в руках абориген держал двухметровую палку.
Все это я разглядел за несколько секунд, но продолжал молча таращиться на парня, быстро шагающего по бревну. В метре от меня он остановился. Откинув назад длинные русые волосы, туземец смерил меня оценивающим взглядом и ухмыльнулся. Мне чертовски не понравились и его взгляд, и его ухмылка, и то, как он крутанул свой шест с железными наконечниками. Но самое ужасное заключалось в…
