Кристина Стайл - Конан Непобедимый
Сейчас перед Гекмоном сидел роскошный лохматый пес огромных размеров (чуть более двух локтей в холке), покрытый ослепительно красной шерстью. Его большие глаза цвета догорающих углей с обожанием взирали на господина, а пушистый хвост радостно подрагивал, готовый в любой миг весело завилять, как это обычно делали сторожевые собаки, свободно бегавшие по внутреннему двору замка, когда хотели поприветствовать хозяина.
Отпрыск Ксотли пристально посмотрел на роскошное животное, хотел было сказать, что собаки таких мастей существуют разве что в горячечном бреду, но почему-то передумал, а лишь улыбнулся и спросил:
— Кто из вас доставил сюда эту великолепную зингарку?
— Я, мой господин, — не то проговорил, не то пролаял пес. — Ты даже похвалил меня за это.
— Если в следующий раз тебе вздумается изобразить осла, я тем более не узнаю тебя.
Ярко-красная собака тяжело вздохнула, словно самый настоящий человек, поднялась на задние лапы, резко встряхнулась, как будто только что вышла из воды, и через мгновение перед Гекмоном уже стоял юноша приятной наружности со слегка раскосыми глазами и коротко подстриженными волосами цвета старой ржавчины.
— Как тебе будет угодно, господин, — слегка наклонив голову, сказал юноша приятным бархатным голосом.
— Мне было и будет угодно, — строго ответил Гекмон, — чтобы все вы представали передо мной в человеческом обличье, чтобы я знал, с кем говорю. А потом меняйтесь сколько угодно. Но сначала… Не зря же я дал вам имена. Еще не забыл? Ты — Арк.
— Я Арк, — послушно повторила Тень и, тряхнув головой, обернулась огненно-рыжим котом, который тут же потерся о ноги хозяина.
Вампир расхохотался и потрепал красивого зверька изящной рукой по пушистой голове.
— Тебе повезло, — все еще улыбаясь, сказал он. — У меня сегодня отличное настроение. Ты угодил мне, Арк. Сонатра — великолепна. Ты помнишь, я велел узнать, кто она такая?
— Конечно, помню, — ответил Арк, обвиваясь вокруг сапог Гекмона золотистой змейкой. — Твое приказание исполнено. Сонатра — дочь советника короля Зингары. Единственная дочь. У него еще было два сына, но один умер еще в младенчестве, а второго ты любезно пригласил сыграть в джидак. Так что, кроме Сонатры, у него больше никого нет.
— Значит, должны отыскаться еще желающие спасти прелестницу? — оживился Гекмон. — Ее папаша, наверное, уже поднял на ноги полстраны?
— Нисколько не сомневаюсь, господин, — закивал Арк, снова принявший человеческий облик.
— Тогда почему ты все еще здесь? — притворно изумился Гекмон. — Ты должен быть в Зингаре. Направляй смельчаков по одному. Я не прихотлив. Мне не нужны сразу все.
— Будет исполнено, — донеслось откуда-то из-под потолка, и веселая красная птичка выпорхнула из комнаты.
Глава вторая
Заснул, что ли? Бросай! Юноша, к которому были обращены эти слова, сверкнув ярко-синими глазами, недобро посмотрел на нетерпеливого противника и разжал огромный кулак. Игральные кости с гулким стуком мягко упали на стол, покрытый тканью с нанесенным на ней игровым полем. Оно представляло собой круг, разделенный на три части, зеленую, синюю и желтую, с маленьким красным кольцом в середине. Главный выигрыш получал тот, кто кидал кости в центр кольца, но таких счастливчиков среди игроков почти никогда не попадалось. Неплохим результатом считалось также, если все три костяных кубика падали четко в одну из частей круга, особенно когда это был цвет, который игрок заказывал заранее. Но горе тому, чьи кубики ложились в разные цвета! Это означало не просто проигрыш, а крах, полный провал, ибо тот, кому не повезло, был вынужден уплатить двойную ставку, да еще и пропустить ход.
Пожелтевшие от времени игральные кости запрыгали по столу, и несколько пар глаз впились в них, а несколько луженых глоток мгновенно заткнулись: за обвинением в том, что кто-то подул на кости, тут же следовало наказание — увесистая оплеуха, которая могла лишить последних зубов. Два кубика столкнулись и, словно поссорившись, разбежались в разные стороны, а затем аккуратно легли — один на зеленый, второй на синий.
Скрипя зубами, молодой черноволосый варвар напряженно следил за третьей костью — своей последней надеждой. Она, будто услышав его немые молитвы, задержалась на мгновение в синем сегменте, постояла там на ребре, а затем, словно передумав, медленно упала, на две трети своей грани очутившись в желтой части круга.
Юноша и его противник, как по команде, вскочили со своих мест.
— Желтый! Синий! — прозвучало одновременно, и оба игрока вцепились в куртки друг друга, готовые вот-вот начать драку.
— Конан! Треро! — остановил их высокий седой старик, наблюдавший за игрой. — Вы оба не правы. Не синий и не желтый. Такое уже случалось, и мы договорились, что это будет означать проигрыш, но ставка не удваивается. Ход тоже пропускать не надо. Успокойтесь оба и продолжайте игру.
Спорить со стариком никто не стал, ибо в Клоаке, городе воров, бродяг, нищих, убийц и шлюх, расположенном в подземельях зингарской столицы Кордавы, с уважением относились к тем, кто доказал свое право на это. А старик, в прошлом блистательный мошенник, о котором в Зингаре слагали легенды, свое право на уважение давно и неоднократно доказал.
Игра продолжилась, но длилась недолго. Видимо, боги отвернулись в тот день от Конана, ибо вскоре он продул все до последнего медяка.
— Я не прощаюсь с тобой, Треро, — злобно буркнул он, поднимаясь из-за стола. — Я не привык ходить с пустыми карманами и скоро вернусь, чтобы отыграться. Тогда удача будет на моей стороне.
— Можешь не торопиться, — едва слышно пробормотал Треро, сгребая выигрыш и распихивая его по карманам.
Молодой варвар слегка покривил душой, сказав, что его карманы редко бывают пустыми, но прирожденная гордость ни за что не позволила бы ему признаться, что он не богаче босяка. Конан покинул свою родную Киммерию совсем недавно — около трех лет назад — и уже успел побыть и рабом-гладиатором, и вором. Рожденный свободным, юноша недолго терпел неволю и, когда бежал, домой решил не возвращаться.
Испытав немало приключений, сыпавшихся на него, как снег на далекий Нордхейм (будто боги забавлялись, наблюдая, сумеет ли он в очередной раз вывернуться), он добрался до воровской столицы — заморанского города Шадизара.
Здесь он, как и желал больше всего на свете, обучился искусству чистить карманы и тайники, причем так быстро и ловко, что вскоре превзошел своих учителей и обрел славу самого удачливого вора.
Слава-то и сыграла с ним злую шутку. Не будь юный киммериец столь заметен, не имей он столь скандально известного имени, может, и удалось бы ему затаиться, переждать, не покидая Пустыньки, когда за ним перестанут охотиться. Но огромный рост, мощная бугристая мускулатура, вечно нечесанная грива черных густых и длинных волос, ярко-синие глаза, громовой голос и привычка мгновенно ввязываться в драку по любому поводу…
