Марина и Сергей Дяченко - Скитальцы
— И облезлый кабан…
Она зашлась смехом:
— Не было кабана, это ты только что придумал…
И продолжала сразу, без перехода:
— А ты живой, Марран… Ты живой всё-таки…
Её смех оборвался.
— Я виноват перед тобой, Ящерица, — сказал с длинным вздохом её собеседник. — Не надо было приходить.
В соседней комнате завозился, заплакал ребёнок. Женщина по имени Ящерица вздрогнула, решительным мальчишеским движением стёрла слёзы и вышла, прикрыв за собой дверь. Маррану показалось, что огонь в печи почернел.
Женщина вернулась, бросила на собеседника быстрый испытующий взгляд — тот ответил неким подобием улыбки:
— Мальчик или девочка?
— Мальчик, — отозвалась она сухо.
Он попытался снова вспомнить сочно-зелёный луг — и не смог. Краски его видений разом выцвели, поблекли.
Пауза затянулась. Ящерица, заламывая пальцы, села за стол напротив Маррана.
— Мой муж — прекрасный человек, Руал, — наконец сказала она, подавив не то вздох, не то всхлип.
Чёрный огонь в печи жадно пожирал седеющие поленья.
— Он не маг, и я теперь тоже не хочу иметь с магией ничего общего, — продолжала она с внезапной надменностью. — Слишком дорого обходится вражда господ колдунов, а дружба — ещё дороже… Это всё, что ты хотел бы знать?
Марран не ответил.
Сделав над собой усилие, он встал, взял свечу со стола, обернулся к овальному металлическому зеркалу на стене. Поднёс свечку к лицу… Рука дрогнула.
— Марран — хвастливый барабан… Похоже?
Она не отозвалась, подавленная. Тогда он попросил тоскливо:
— Догадайся, Ящерица… Догадайся, что со мной…
— Ларт и Эст объединились против тебя, взяли в клещи…
— Да… Но это не всё.
— Они одолели тебя… Ты стал вещью, мебелью…
— Да. Но это ещё не всё.
— Тебе плохо…
Он свирепо обернулся:
— «Плохо»?! Я…
Осёкся. Выдохнул сквозь сжатые зубы и сказал спокойно:
— Я просто больше не маг, Ящерица.
Она стояла в полумраке, где он не мог разглядеть её лица.
— Как ты сказал?
— Как ты слыхала.
Она медленно опустилась на скамейку.
— Это ты… Ты-то… Как же? Кто же ты теперь?
Он отчеканил зло:
— Бывший волшебник. Отставной кавалер. Ненужная вещь, которую потеребили-подёргали да и вышвырнули вон. Вышвырнули и забыли, и с тех пор прекрасно без неё обходятся!
Она не удержалась и всхлипнула — громко и жалобно.
Марран криво усмехнулся:
— Не отчаивайся… Вот прекрасный случай предложить мне покровительство.
Она смотрела на него потрясённо. Хотела что-то сказать — и не решилась. Сникла, машинально принялась водить пальцем по краю блюдца. Потом снова набрала в грудь воздуха — и выдохнула, так и не проронив ни слова. Заколебалось пламя свечи.
Он оторвал глаза от скатерти:
— Ладно, говори…
Она покусала губы и выговорила, глядя в сторону:
— Можешь ругать меня, говорить, что хочешь… Ты всегда любил меня оскорблять… Но объясни! Объясни, что произошло между вами… Это какое-то затмение… Ты был…
— Любимцем судьбы.
Женщина быстро глянула на собеседника — тот скалил зубы.
— Ну, посмейся… Самое время нам посмеяться… Светлое небо, да Легиар прощал тебе то, что никому на свете не прощал! Господин Бальтазарр Эст, это мрачное чудовище — и играл с тобой на равных! И как вышло…
Она запнулась. Он смотрел на неё с сосредоточенным интересом:
— Ну, продолжай.
— Я хочу спросить, Руал, за что тебя… Только не ври.
Он чуть усмехнулся:
— А ты как думаешь?
Она помедлила. Опустила глаза:
— Я думаю… Что ты сам доигрался. Крутил, вертел, куражился… Есть вещи, за которые…
Лицо его вдруг застыло — и она испугалась. Пробормотала, будто оправдываясь:
— Но была же причина…
Радостно возопил первый утренний петух. Крик этот, не принеся Руалу облегчения, подсказал выход:
— Сейчас рассветёт — и я уйду.
— Куда?
— В дальнюю дорогу. Не бойся, я не собирался злоупотреблять гостеприимством… твоей семьи.
Она вспыхнула:
— Ну и не надо было приходить!
— Ну и напрасно пришёл…
— Ну и напрасно!
Он шагнул к двери — и наткнулся в полумраке на тяжёлую рогатую вешалку.
Его отбросило, будто ударом гигантского кулака. Задыхаясь, он упал на пол, закрывая лицо руками, забился в судорогах…
Она в спешке наполнила стакан тёмной жидкостью, бормотала заклинания, плела руками сложное невидимое кружево…
Марран не сразу пришёл в себя. Он долго смотрел в приоткрывшуюся дверцу печурки, приговаривая про себя: это огонь. Это огонь.
— Руал, очнись… ЭТО прошло… Теперь ты снова жив и будешь жить…
Что-то неприятно хрустнуло. Марран раздавил в руке стакан с остатками напитка и теперь наблюдал безучастно, как белую салфетку пятнают чёрные капли крови.
— Господин Легиар так презирает меня, что не соизволил самолично снять заклятие… Послал мальчишку…
Она устало вздохнула, и, принимая из его рук осколки, осторожно провела пальцем по линии пореза.
— Послушай меня, Руал. Ты никогда меня не слушал — послушай хоть раз. Ничего не вернуть и ничего не исправить. Забудь о НИХ, и ты будешь жив…
И она поставила на стол совершенно целый стакан.
Марран разглядывал руку — глубокий порез на ней быстро затягивался.
Скрипнула кроватка в соседней комнате. Его собеседница насторожилась было, но ребёнок, пошевелившись, затих. Женщина испытующе глянула на Маррана — и глаза их встретились.
— Ничего не исправить… — проговорил он с трудом. — Ты права… Ящерица отращивает потерянный хвост много раз, до бесконечности. Но не всем так везёт…
— Руал, — сказала она решительно. — Я помогу тебе во что бы то ни стало.
Он обнажил зубы в нехорошей усмешке:
— Спасибо. Я знал, что обязательно получу нового покровителя… вместо старых!
Она поднялась:
— Ты не смеешь так со мной разговаривать!
— А ты преврати меня во что-нибудь, — посоветовал он без улыбки. — Увидишь, как это просто теперь, — и тоже встал.
Они стояли друг против друга, и ей приходилось задирать голову, глядя ему в глаза.
И тогда он её обнял.
Растерявшись, она забилась, как пойманная пичуга. Он оторвал её ноги от земли и поднял так, что их лица оказалось на одном уровне. Она ослабела.
— Прощай, — сказал Руал Ильмарранен по кличке Марран. — Прощай, Ящерица. Я не приму твоего покровительства, как ты когда-то не приняла моего.
И он осторожно поставил её на пол.
Они снова смотрели друг другу в глаза, и она задирала голову выше, чем надо — чтобы слёзы вкатились обратно. Он улыбнулся с трудом — тогда она встала на цыпочки и быстро поцеловала его в запёкшиеся губы, чтобы в следующую секунду резко оттолкнуть.
