Сергей Гомонов - Тень Уробороса (Лицедеи)
То, что мы с Эфием увидели и почувствовали в долине, очень походило на купол ОЭЗ. Другого объяснения у меня не было. Повторяющийся рисунок ландшафта — обманка для спутника-шпиона, потому что с большого расстояния заметить небольшие погрешности в графике невозможно. Купол был такой величины, будто под ним спрятали пару жилых домов.
Сопоставить прилет Дика, его озабоченный вид, отсутствие Джоконды и отъезд Хаммона со странным, тщательно охраняемым на блокпостах объектом под куполом ОЭЗ было несложно. Но задача не решалась: я не знал, какую роль во всем этом играет Фараон, которого вывезли так спешно и под такой охраной нынешним вечером.
Браслет легонько уколол запястье сигналом вызова: ночью я всегда переводил его в тактильный режим, чтобы меня будил не звук, а ощущение. Так проще проснуться.
— Я на линии.
— Я заметила. Приезжай, ты нужен, — лаконично приказала Вертинская.
Возле корпуса хирургии-травматологии наблюдалась непонятная суета. Я увидел Дика и подъехал к нему:
— Что произошло?
— Боевые потери, — отозвался мрачный Калиостро. — Так не вовремя ему приспичило снять шлем…
— Кому «ему»?
Тут мимо нас промчалась Вертинская и на ходу бросила в мой адрес:
— Крис, бегом за мной!
Я бросился за нею в стерилизационную. По дороге Лиза успела объяснить, что во время учебного боя один из вэошников-новичков неурочно отстегнул защитный шлем и схлопотал резиновым зарядом точно в ухо. Тьерри отсыпался после суточного дежурства, беспокоить его Вертинская не стала, равно как и всю вчерашнюю бригаду, поэтому отдуваться предстояло нам двоим и нашим ассистентам.
Травма оказалась сообразной той суете, которую подняли вокруг раненого. Молодому парню из ВО разворотило правое ушное отверстие. Отогематома выросла такая, что у него перекосилось лицо. Повязки быстро промокали от крови, и только я сменил их две, пока мы везли его до операционной, не говоря уже о прежних попытках коллег пострадавшего остановить кровотечение.
Зевающий анестезиолог дал наркоз, и мы с Лизой стали вскрывать гематому, вспухшую вокруг хряща. Давление у раненого никак не стабилизировалось, Вертинская стала нервной, шипела на ассистентов сквозь зубы и осторожничала. А я знал: если Лиза осторожничает, значит, положение не из легких. Но спустя час все было позади.
— Крис, а сейчас сделаем с тобой мирингопластику, — значительно подобрев, сказала она. — Ее ты точно еще не делал! Поэтому, как говорит Тьер, «учись, интерн»!
— Слышать будет?
— Вот перепонку ему восстановим — и будем надеяться…
Когда мы вышли из операционной, на улице светало. Я с удовольствием снял с себя окровавленную одежду и встал под душ.
Значит, под ОЭЗ-куполом вэошники — а раненого парня я совершенно ясно видел в сопровождении Хаммона нынешним вечером — проводили какие-то учения со стрельбой резиновыми патронами. Очень интересно, зачем им для этого понадобилось присутствие Фараона. Он совершенно не похож на военного.
Придется прошибать головой глухую стену — расспрашивать Джоконду.
К себе я не поехал, вернулся к Луису. Ее самой, конечно, еще не было. Разумеется, все они сейчас в местном Управлении, где же еще!
Джоконда приехала, когда солнце поднялось высоко над морем, и несказанно удивилась, застав меня у себя в квартире. Мы с Луисом завтракали, как ни в чем не бывало. Вернее, завтракал он, размазывая утреннюю кашу по стульчику, столику и любимым игрушкам. Он весело хохотал, я заговаривал ему зубы — все пять недавно проклюнувшихся зубов — а няня с ворчанием восстанавливала утраченный порядок.
— Итак, внимание — вопрос: что я тут делаю в девять часов утра?
Двинув бровями и чуть склонив голову к плечу, Джоконда молча согласилась. Я передал бразды правления тут же угомонившейся Нинель и подошел к Джо.
— Тогда нам следует поговорить.
Джоконда усмехнулась:
— Ты не находишь, что для начала мне следует позавтракать?
— Нет! — непреклонно возразил я, отбирая у нее чашку в тот самый момент, когда она уже собиралась налить себе кофе. — Для начала нам следует уединиться в твоем кабинете и кое-что обсудить.
Она развела руками, мол, ничего не поделаешь, и покорно пошла впереди меня. В кабинете мы уселись по разные стороны стола друг против друга.
— Что вы делали с солдатами и Фараоном в долине, в помещении, закрытом куполом ОЭЗ?
Я нарочно выстроил фразу так, будто мне уже и без нее известно всё. Но Джоконда не повела и бровью, только взгляд ее стал внимательнее, как у психиатра, внезапно обнаружившего у пациента признаки малоизученного отклонения.
— Еще раз — можно? — переспросила она после паузы.
— Давай без спектаклей, Джо? Ты ведь понимаешь, что эта информация не уйдет дальше меня? Какой смысл изображать передо мной пленного на допросе?
Джоконда прищурилась.
— То есть ты сразу же подумал о недоверии к твоей персоне? — вкрадчивым и зловещим тоном, уже давно не способным повлиять на меня, переспросила она.
— Ты знаешь, вот как-то так… промелькнула крамольная мыслишка ненароком…
— И зря промелькнула!
— О-о-о, как ты меня успокоила!
— Я и не обязана тебя успокаивать. Не слишком ли большого мнения ты о себе?
— Тогда почему бы не…
— Потому что у всех еще чересчур свежи воспоминания о событиях на развалинах Бруклина, синьор Элинор! — скороговоркой выпалила Джо, а из карих глаз ее, почерневших от ярости, сыпались электрические искры. — И то, что произошло на площади перед здешней больницей — тоже! Но на этот раз, если тебе станет известно то, что ты так упорно стараешься достать из меня, ты подпишешь смертный приговор не только себе.
Я замер. Она испугалась собственных слов и отпрянула, невольно прикоснувшись пальцами к губам. Мы смотрели друг на друга, и я понял: только что она сказала худшее из того, что могла сказать.
— Спасибо, Джо. Славно поговорили.
— Не обижайся, пожалуйста!
— Я не обижаюсь, с чего ты взяла? Все отлично. Мне пора.
Она встала и пошла за мной.
— Кристиан, я не хотела тебя обидеть. Это так и есть, клянусь Мадонной!
Я улыбнулся еще ласковее нее:
— Я не обиделся, Джо. Ты очень доступно объяснила, почему я не должен знать того, что знает половина нашего города. Ведь никто, кроме меня, не сможет после этого поставить весь мир на порог Апокалипсиса!
— Знаешь, Кристиан, а я бы на твоем месте гордилась. Потому что это действительно так, тебе это будет по плечу. Ты сам не понимаешь, насколько правильно выразился сейчас!
— Джо, по-моему, ты сегодня переработала. Говорю тебе как доктор. До встречи.
