Джим Батчер - Фурия первого лорда
Вращательным движением она обернула мантию вокруг горла старшей королевы и откинулась назад, рванув обеими, хрупкими на вид, руками ткань, затягивая ее как удавку на шее матери.
Королева-мать выгнулась дугой, сопротивляясь душащей ткани, выражение ее лица оставалось спокойным, тогда как взгляд темных глаз ощутимой тяжестью пал на Инвидию.
Алеранка смотрела ей в глаза пару бесконечных секунд, прежде чем, кивнув, выпрямилась, подняла руку и усилием воли и магии заставила воздух в носу, во рту и легких молодой королевы сгуститься в почти жидкую массу.
Реакция была молниеносной. Молодая королева билась и корчилась во внезапной агонии, все еще отчаянно вцепившись в скрученную мантию.
Старшая королева разорвала ее ударом когтей, вырываясь на свободу, повернулась и полудюжиной плавных беспощадных движений вспорола торс молодой королевы от горла до живота, попутно выдрав внутренности.
Это было сделано спокойно, и было больше похоже на работу опытного человека со скотобойни, нежели на неоднозначный исход сражения.
Безжизненное тело молодой королевы рухнуло на пол. Старшая королева не оставила ни единого шанса. Она расчленила ее четкими, отточенными движениями.
Затем она повернулась, словно ничего не произошло, и направилась обратно к столу. Ее стул остался на месте, хотя стол был разгромлен.
Королева села и уставилась в пустоту перед собой.
Инвидия медленно подошла к своему месту, подняла стул и села. Какое-то время они обе молчали.
— Ты не ранена? — наконец спросила Инвидия.
Королева открыла рот, а затем сделала то, чего Инвидия прежде не наблюдала. Она начала колебаться.
— Моя дочь, — сказала королева, она говорила почти шепотом. — Двадцать седьмая, с момента возвращения на берег Алеры.
Инвидия нахмурилась.
— Двадцать седьмая…?
— Часть нашей природы… — Ворд вздрогнул. — Каждой королеве необходимо оставаться обособленной. Нетронутой. Не запятнав себя контактами с другими существами. Любую королеву, выказавшую признаки порочности нужно сместить. Пару лет назад мои младшие королевы начали постоянно пытаться убрать меня.
Ее лицо стало немного хмурым.
— Я не понимаю. Она не причиняла мне никакого физического вреда. Но…
— Она причинила тебе вред.
Королева очень медленно кивнула.
— Мне пришлось лишить их возможности производить других королев, чтобы они не смогли сместить меня сообща. Это вредит всем нам. Ослабляет нас. По всем правилам, этот мир должен был быть захвачен вордом еще пять лет назад, — она прищурилась и направила взгляд своих фасетчатых глаз на Инвидию. — Ты действовала в мою защиту.
— Вряд ли ты в этом нуждалась, — сказала Инвидия.
— Ты этого не знала.
— Верно.
Королева ворда наклонила голову, внимательно изучая Инвидию. Она приготовилась к неприятному вторжению королевы в сознание, но этого не произошло.
— Тогда зачем? — спросила королева.
— Младшая королева явно не оставила бы меня в живых.
— Ты могла бы избавиться от нас обеих.
Инвидия нахмурилась. Совершенно верно. Обе королевы были так друг на друге сосредоточены, вряд ли они смогли бы среагировать на внезапную атаку Инвидии. Она могла вызвать огонь и уничтожить их обеих.
Но она этого не сделала.
— Ты могла бы сбежать, — сказала королева.
Инвидия едва заметно улыбнулась. Она указала на существо, присосавшееся к ее груди.
— Далеко бы не убежала.
— Да, — сказал ворд. — Тебе больше некуда пойти.
— Верно, — согласилась Инвидия.
— Когда есть что-то общее, — спросила королева, — это подразумевает связь?
Какой-то момент Инвидия обдумывала свой ответ, и вовсе не ради королевы.
— Обычно с этого она начинается.
Ворд взглянул на свои пальцы. Темные когти были испачканы кровью младшей королевы.
— У тебя есть собственные дети?
— Нет.
Королева кивнула.
— Видеть их страдания… неприятно. Любого из них. Я рада, что ты сейчас не расстроена чем-то подобным.
Она подняла голову, расправила плечи, выпрямила спину, зеркально копируя Инвидию, и задала ей вопрос:
— Что полагается делать по алеранскому этикету, если ужин был прерван убийством?
Инвидия невольно улыбнулась.
— Возможно, мы должны починить и расставить по местам мебель.
Королева Ворда снова опустила голову.
— Я в этом не разбираюсь.
— Когда умерла моя мать, отец отдал меня на обучение сразу всем лучшим ремесленникам города по очереди. Я думаю, главным образом для того, чтобы избавиться от меня. — Она встала и стала рассматривать сломанный стол, разбросанные обломки. — Иди сюда. Научиться этому сложнее, чем летать или вызывать огонь. Я покажу тебе.
Они только успели снова сесть за отремонтированный стол, как свистящие, переливчатые крики тревоги восковых пауков наполнили воздух.
Королева тут же вскочила, широко распахнув глаза. С минуту она стояла совершенно неподвижно, затем прошипела:
— Незваные гости. Множество. Приближаются.
Инвидия следом за Королевой вышла на улицу, в лунную ночь, на слабо светящейся кроуч, покрывающий всё вокруг огромного улья.
Королева начала спускаться по склону, шагая быстро и спокойно, а тревожные трели продолжали раздаваться повсюду.
Потом Инвидия услышала ни на что не похожий сердитый, высокий, жужжащий звук.
Она почувствовала, как существо на её груди забеспокоилось, зашевелив многочисленными конечностями и причиняя такую жгучую боль, огнём охватившую тело, что перехватило дыхание.
Ей с трудом удавалось идти в тени королевы не спотыкаясь, в итоге пришлось положить руку на нож и с помощью фурии металла приглушить боль, чтобы продолжить путь.
Они подошли к широкому водоему, расположенному в центре пологой долины. Он был не более фута в глубину и около двадцати — в ширину.
Мелководье кишело личинками берущих.
В центре водоема стоял человек.
Он был высок — по крайней мере на полголовы выше шести футов. На нем были безукоризненно сияющие доспехи.
У него были темные волосы, по-солдатски коротко подстриженные, как и его борода, а глаза у него были ярко зелеными.
На его лице были явно видны шрамы, и на нем они больше смотрелись как боевые награды, в дополнение к красному плащу, закрепленному к доспехам с помощью сине-красного орла — герба Дома Гаев.
Инвидия почувствовала, как резко втягивает в себя воздух.
— Кто? — спросила королева.
— Он… он выглядит как… — Септимус. За исключением глаз, мужчина в центре водоема был практически точной копией ее бывшего жениха. Но это не мог быть он. — Октавиан, — в итоге сказала она, практически прорычав это слово. — Должно быть, это Гай Октавиан.
