Эндрю Оффут - Конан - наемник (Мошенник поневоле)
Скользкий стилет попал в висок барону, однако не лезвием, а рукоятью. Звук удара был глухим и тут же раздался крик королевы. Йаламис поспешно протискивалась между столом и стеной. По залу пробежал шепот крайнего изумления. Сергианус рухнул на пол и... изменился.
Плачущая королева добралась до тела жениха, но увидела не Сергиануса, а очень старого незнакомого человека. Именно его облик подробно описал «Криспис». Не имело значения кто, Конан или Шубал, его убил. Себанинус был мертв и после смерти принял свой истинный вид. Глаза, затянутые старческими бельмами, слепо глядели на обманутую королеву.
Йаламис с трудом подняла голову и обратила взгляд на Конана.
— Это барон Корвеки из Кофа, королева, — сказал киммериец. — Благодаря черной магии он обрел внешность молодого человека. Кроме того, Себанинус изменил имя и присвоил титул. Однако в Немедии не существует княжества Торы. Я увидел его таким в первый день в тот момент, когда душа возвращалась в мое тело. Они с Архаурусом готовили заговор. Думаю, жена коварного советника расскажет тебе все подробности. Шубал смог помешать их сообщникам, Роселе и ее брату Нардиусу, убить принцессу. Да, госпожа. Твоя дочь чуть не погибла. Ты, королева Хаурана, вернула мне душу, а я вернул душу твоей стране!
— Я жалею, что встретила тебя, — прошептала Йаламис. — А сейчас отойди от этих дверей.
Юноша сильно удивился, но выполнил ее приказ.
Королева вцепилась в засов. Когда Конан попробовал ей помочь, она оттолкнула его и сама открыла двери. В зал тот час ворвались стражники с обнаженными мечами, но были остановлены властным жестом своей госпожи.
— Сергианус оказался кофийским заговорщиком, а Архаурус — изменником, вступившим с ним в сговор, — объявила Йаламис глухим, бесцветным голосом, звучавшим, будто из недр саркофага. — Конан и Шубал спасли королевство. Приведите немедленно сюда придворного лекаря, чтобы он перевязал рану шемиту. И еще… Слушайтесь приказов благородной Хаштрис, — она удалилась в свои покои, быстро перебирая босыми ногами.
Последнее поручение королевы повлекло за собой то, что Хаштрис не сразу смогла пойти в палату кузины. Некоторое время она пыталась овладеть ситуацией и положить конец суматохе. Прибывший медик занялся раненым Шубалом. Стражники выносили из зала трупы. Вдова Архауруса с причитаниями тащилась за телом своего мужа.
— Ты спас всех нас, Конан, — обратился к юноше Акраллидус. — О, Боги! Наша бедная королева считала, что, наконец, нашла свое счастье с этим…
Варвар рассматривал подошвы сандалий Сергиануса-Себанинуса, тело которого гвардейцы волокли из помещения.
— Ты должен поддерживать ее мудрыми советами и быть для нее как отец, Акраллидус.
— И ты тоже, Конан, — вздохнул градоначальник, — должен остаться с нами. Беречь Йаламис и ее дочь — будущую королеву, чтобы они чувствовала себя в безопасности. Если б Хауран оказался расколот или королева вдруг умерла не оставив наследника, то не прошло бы и двух недель, как сюда бы пришли кофийские солдаты!
— Но, — начал Конан, — я …
Его прервал пронзительный крик ужаса. Оба собеседника, а в след за ними дворцовая стража, бросились в покои королевы. Кричала Хаштрис. Она сидела на полу, держа на коленах голову своей венценосной кузины. Возле сердца Йаламис торчала рукоятка кинжала.
— Я жила только … — шептали губы королевы, — ради Сергиануса. Теперь моя жалкая жизнь… завершилась. Ак-краллидус! — по ее телу прошла судорога. — Мой славный Акраллидус, стань советником и наставником… ох! Для маленькой Тарамис. Она будет в тебе нуждаться. Я… сожалею лишь об одном, что оставляю дочь одну… Возможно… она и твой К-краллидес…— Йаламис закашлялась кровью. — Ко-Конан… я допускаю, что ты спас Хауран. Но… но я… я не стала от этого счастливее… — судорога еще раз сотрясла ее тело, и голова королевы безвольно поникла.
* * *
Дым ладана из двадцати курильниц клубился в святилище Иштар, смешиваясь со скорбными голосами жрецов. Йаламис присоединилась к своему усопшему мужу и несчастным предшественницам на королевском троне, нашедшим вечный покой в Мавзолее под храмом.
По широкой парадной лестнице спускался Конан, словно башня, возвышаясь над сопровождавшей его женщиной. Ее волосы были распущены и прикрыты белым холстом, означающим в Хауране траур.
— Неужели ничто не в состоянии изменить твоих намерений? — спросила она.
— Нет, — отрезал юноша.
Женщина заглянула в его лицо.
— О, проклятье! Как бы я хотела, чтобы ты был старше или я стала моложе!
— А я рад, что все так, как есть, Хаштрис. Иначе я бы вполне смог полюбить тебя. Но прежде, чем мы с какой-нибудь женщиной обменяемся клятвой супружеской верности, мне бы хотелось увидеть еще добрую часть остального мира.
— Помолись насчет этого своим богам. Я вижу, что ты вновь покрыл глиной амулет.
— Да. Глаз Эрлика не способен дать мне силы владыки, о котором я не стану тебе говорить. Я ведь обманул Себанинуса, и амулет здесь не при чем. Знаешь, Криспис даже простил меня, когда я его освободил и передал ему тугой кошелек звонких монет от твоего имени. А амулет… Он уже сыграл свою роль в Хауране.
Они остановились у подножия лестницы.
— Вот возьми, — женщина всунула в руку варвара половину монеты с профилем королевы Йаламис. — Вторая половина будет висеть на шее у той, кого ты сделал счастливой правительницей Хаурана. Я присмотрю за ней, и обещаю, Тарамис все узнает о тебе. Ты всегда сможешь найти здесь достойное занятие, даже если... — она закрыла ладонь юноши, сложив его пальцы на куске металла, — меня не будет в живых.
Конан собрался было сердечно обнять женщину, но тут раздался голос Акраллидуса:
— Конан! Мне надо с тобой поговорить!
Киммериец обернулся к мужчине, облаченному в зеленые одежды и белую накидку.
— Не стоит утруждаться, Акраллидус. Я не останусь в этом мрачном королевстве. Может, Шадизар и считают Городом Негодяев, ну так я тоже не святой. Мои лошади готовы к дороге. Я прямо сейчас уезжаю на северо-запад, — варвар сделал вид, что не заметил перстня, который ему втиснула на палец Хаштрис.
— Но …
— Его не убедишь, Акраллидус, — промолвила благородная дама. — Я понимаю Конана. И Шубал также поймет. Считаю, что будь он сейчас здоров, то без раздумий покинул бы меня и отправился с тобой, Конан. Но шемит потерял много крови, и будет лечиться еще, по крайней мере, неделю.
— Ах, чуть не забыл! — воскликнул варвар. Тут… В общем, у нас с Шубалом образовался большой долг перед заведением Хилидеса. Где-то около пятидесяти монет серебром…
