Джеффри Лорд - Ричард Блейд, пэр Айдена
Блейд кивнул и в свою очередь приложился к кружке. Пиво, как всегда, было отменным. Он думал о том, что вряд ли пришельцы, которых перерезали хайриты, были гуманоидами. Кто же из людей — или пусть даже человекоподобных существ — не знаком с ложью, обманом и жестокостью? Такого он вообразить не мог. Человек грешен и отягощен пороками, что, в сущности, не так уж и плохо, ибо почти из всех своих слабостей он умеет извлекать наслаждение — как духовное, так и телесное. Блейд ухмыльнулся. Любопытно бы выяснить, как обстояли дела у ттна, скажем, с телесными радостями…
— Как они выглядели, эти селги? — он вскинул глаза на Арьера, решив начать издалека.
— Изображений не сохранилось… Возможно, они даже не умели рисовать и резать статуэтки из дерева и камня… их искусство было совсем другим, чем у нас, — задумчиво произнес старик.
Вдруг он протянул руку и достал из стенной ниши рядом со столом небольшую вазу. Вероятно, этот предмет был искусственным артефактом, а не творением природы, хотя вначале Блейд принял его за вытянутую округлой спиралью раковину, верхушку которой венчали тонкие, изящно изогнутые шипы. Перламутровый блеск основания постепенно переходил в бледнозолотые тона, которые ближе к горлышку начинали отливать оранжевым; шипы переливались всеми оттенками красного, их кончики угрожающе пламенели пурпуром. Изумительная вещь! Несомненно, решил странник, творение великого мастера, но вряд ли его касалась человеческая рука — слишком плавными были линии, непривычной — форма и чуждым — весь художественные замысел этого сверкающего тонкостенного сосуда.
— Вот то, что осталось от селгов, среди прочих немногих вещей, — с торжественной ноткой в голосе произнес Арьер. — Погляди-ка!
Он поднял вазу за витое горлышко и вдруг с силой швырнул ее о камни очага Блейд, невольно прижмурив глаза, едва сдержал горестный вскрик. Однако, против ожидания, раковина не разлетелась на тысячи блестящих осколков; несокрушимая и нетленная, она по-прежнему сияла мягким перламутром среди закопченных камней Старый певец поднял ее и протянул гостю.
— Ильтар подарил тебе фран и скакуна, сын мой, — сказал он, — а я дарю это. — Он сделал паузу, потом тихо добавил: — Говорят, такие вещи приносят счастье… Не знаю, не могу утверждать… Но они, без сомнения, радуют глаз и веселят сердце. — Глядя на Блейда, благоговейно ласкавшего подарок кончиками пальцев, Ильтар ухмыльнулся:
— Клянусь золотогривым Майром, это не последний дар, который Эльс получит в нашем доме! — он бросил лукавый взгляд в сторону женщин.
Арьер строго посмотрел на сына и поднял палец.
— Так вот, — внушительно произнес он, — как гласят легенды, селги обладали шестью конечностями — руки, ноги и что-то среднее между тем и другим.
— Руконоги, — уточнил Ильтар, подливая себе пива.
— Вроде бы их тело покрывала длинная шерсть, и ттна не особо нуждались в одежде, хотя носили нечто похожее на пояса и перевязи с украшениями, — невозмутимо продолжал Арьер. — О лицах их ничего сказать не могу. Но, как говорят, в одном они были схожи с людьми — им годилась наша пища.
— А нам — их, — добавил Ильтар. — Видишь ли, Эльс, мы унаследовали от селгов не только пещеры. Они привезли в своей башне много полезного — такого, чего не было в Хайре. Животных, растения… Вот, к примеру, дерево фран, тароты…
— Да, тароты, — закивал головой старик. — Тароты — сила нашего войска! Правда, что касается их мяса… — он поморщился. — Никто не назвал бы его вкусным, но горные волки едят его… да и мы сами, если придет нужда в дальнем походе.
Значит, метаболизм у пришельцев со звезд был схож с человеческим, отметил про себя Блейд. Но в рассказах хозяев Батры была еще одна любопытная деталь.
— Значит, и у селгов, и у привезенных ими таротов шесть конечностей, — задумчиво произнес он. — А после истребления ттна сохранились еще какие-нибудь их животные?
Вождь Батры одобрительно кивнул, бросив взгляд на Арьера.
— Видишь, отец, я был прав — у Эльса быстрый разум, и он умеет видеть суть вещей… Мой брат когда-нибудь станет великим правителем — здесь, на севере, или на юге… Возможно, через двадцать лет в Айдене будет новый император, — он усмехнулся и поднял взгляд на кузена! — Да, Эльс, легенды гласят, что после селгов осталось много странных зверей, как правило — безобидных. Одни вымерли, других уничтожили горные волки, но до сих пор встречаются шестилапые ящерицы и птицы с четырьмя ногами.
Блейд кивнул; у него не было оснований не доверять этим историям. Эволюция, породившая созданий с шестью конечностями? Почему бы и нет? В странствиях по мирам Измерения Икс он встретил четырехруких хадров и других не менее удивительных тварей. Некоторые были просто страшными! Он вспомнил Зир, подземелья мага Касты и обитавших там чудовищ… Потом мысли его обратились к Вэлли, наложнице султана, что спасла его в тот раз и которой он подарил ребенка… Хозяйка Ильтара походила на Вэлли — такая же статная, с нежным и добрым лицом… Блейд украдкой скосил глаза в женский уголок, где госпожа Батры и ее сестра, сидя на низких скамеечках, трудились над натянутым на большую раму гобеленом. Словно почувствовав его взгляд. Тростинка подняла голову. Блеснули золотистые точки в карих зрачках, пухлые губы чуть шевельнулись, будто посылая ему поцелуй.
Эльс-хайрит — не Блейд — улыбнулся девушке в ответ. Блейд же обшарил жадным взором ее гибкую фигурку и сглотнул слюну. Потом, все еще косясь на женщин, он наклонился к Ильтару и тихо спросил:
— Говорят ли древние легенды о том, как размножались селги?
Его северный кузен расхохотался и долго не мог успокоиться. Наконец, хлебнув из кружки, он заявил:
— Нет, великие певцы Хайры не опускались до таких мелочей. Но наши тароты — из того же мира, откуда пришли их прежние хозяева. И с размножением у них все в порядке. Поверь мне, братец, подростком я пас табуны не один год! Им даже лишняя пара ног не мешает…
* * *Той ночью Блейд долго не мог заснуть, возбужденный рассказами вождя Батры и его отца. Просторный гостевой покой, вырубленный на третьем ярусе городища, был озарен лишь слабым серебристым сиянием, струившимся сквозь большое окно с распахнутыми ставнями. На волнах лунною света плыл аромат чудных садов Батры; сейчас, весной, наступала пора цветения. Странные чувства и желания вызывал этот сильный и пряный запах — казалось, еще секунда, и он, Дик Блейд — или, быть может, хайрит Эльс? — пушинкой взлетит прямо в звездное небо, подхваченный порывом золотогривого Майра — самого нежного, самого ласкового из Семи Священных Ветров, покровителя любви… И еще чудилось Дику-Эльсу, что рядом с ним поднимается вверх вторая пушинка; она плыла в теплом ночном воздухе, постепенно превращаясь в девушку с гибким телом и паутиной светлых волос, закрывавших лицо.
