Сергей Гомонов - Тень Уробороса (Лицедеи)
Джоконду я застал выходящей из дома. За ней следовал Чезаре. Увидев меня, он потемнел, нахмурился и резко свернул в сторону.
— О, Крис! Добрый вечер! — улыбнулась она. — Чезаре доложил мне о вашей поездке…
— Вот здесь, Джо, я записал кое-что с его слов, — я подал ей информнакопитель. — Передай это господину Калиостро, он…
— Синьор Калиостро отправился вслед за сыном в Солнечную систему…
— А… Ну ладно. Джо, я съезжу сейчас по одному поручению, а потом мы с тобой попробуем добраться до увиденного Эфием нашим проверенным способом. Не возражаешь?
— Это было бы белиссимо. Чез, а Чез…О, и где же он?
Я нарочно не сказал, куда повернул увидевший меня Ломброни. Из принципа. Мне хотелось, чтобы Джоконда посмотрела запись без едких комментариев своего мрачного помощника.
Район, где проживала та семья, располагался в красивой местности. Дома здесь строились сообразно ландшафту, удачно вписываясь в ланшафт. Здания располагались друг за другом ярусами, на возвышенности, и дорога к ним кружила серпантином. Отсюда открывался головокружительно чудесный вид на далекую бухту моря в полуобъятиях зеленеющих гор.
Девочку звали Барбарой. К моему приезду она уже вернулась из школы и ужинала со своими родителями. Запуганной и нервной Барбара не выглядела. Увидев одежду медика, хозяева встретили меня радушно и предложили присоединиться к столу, но я вежливо отказался.
Это была обычная квартира на третьем этаже многоэтажной постройки. Ее обитатели были оптимистами: в надежде на очень скорое возвращение они не стали утруждать себя обстановкой, снабдив помещение лишь самым необходимым и функциональным, и только комната дочери, которая хорошо просматривалась в открытую дверь из общей столовой, выглядела уютной. Там на полу валялись игрушки, в углу висело голографическое изображение бегущей дрюни, а на верхней части кровати-трансформера сидела большая игрушечная собака.
— Могу я подождать Барбару в ее комнате?
— Да, конечно. Она сейчас придет.
Я прошел на детскую половину и увидел, что ошибся: на голограмме была не дрюня, а уменьшенная во много раз стереокопия одной из разновидностей древних ящеров — динозавров. Я плохо разбираюсь в палеонтологии, но моих дилетантских познаний хватило на то, чтобы усвоить одну закономерность: почти все передвигавшиеся на задних лапах динозавры были хищниками, а четвероногие — вегетарианцами. Судя по частоколу острых зубов, динозавр на голограмме являлся плотоядным.
— Теперь у меня есть Джуль! — возникая на пороге, объявила Барбара, русоволосая синеглазая пышка с ярким румянцем во всю щеку.
— Джуль, значит…
— Ах-ха! Собака! — она указала на второй этаж своей кровати. — Как у наших соседей из Нью-Йорка. Только у них Джуль электронный, а у меня — игрушечный. Он сторожит мой сон! Это папа сказал.
— А от кого он сторожит твой сон? — я снял игрушку и подал ей.
— Ни от кого! — лукаво прищурилась девочка.
— Ну не притворяйся. Я ведь поговорил с твоим доктором, и она…
Барбара беззаботно отмахнулась:
— А! Эта доктор Хоуп! Она сама боится всего на свете!
Девочка была не так проста. И ведь с нею не поспоришь: мои ощущения подсказывали то же самое. Из Альмерты Хоуп такой же психолог, как из меня шеф-повар.
— Ну хорошо, Барбара, а кого, на твой взгляд, боюсь я?
— Ты? Ну, не знаю… — она внимательно поглядела мне в глаза. — Может, самого себя?
— Ты почти угадала, — (Барбара прикрыла рот ладошкой и захихикала.) — Но давай для пользы дела будем считать, что я не боюсь даже самого себя? Твоя мама сказала, что тебе снятся страшные сны. Ты знаешь правило?
— Какое правило?
— Если рассказать кому-то свой страшный сон, он перестанет сниться.
— Ладно… сейчас вспомню… — она зажмурилась и смешно наморщила лицо, а я незаметно включил запись. — Мне снятся динозавры. Только они не такие, — (кивок в сторону голограммы), — а большие. Каждый из них может заглянуть в это окно, стоя на земле.
— И во сне они заглядывают сюда?
Она опустила глаза и тихо ответила:
— Да.
— И ты убегаешь?
— Убегаю из комнаты, но они лезут в окна, я выскакиваю за дверь, но она никак не закрывается. Я пытаюсь бежать по лестнице, чтобы позвать миссис и мистера Лестеров с шестого этажа, а ноги меня не слушаются. И динозавры сотрясают весь дом, топают, как слоны…
— Ты много знаешь о динозаврах?
— Я всё знаю о динозаврах! — гордо ответила Барбара и торжественно отодвинула стенную панель.
Моему взору открылись полки с многочисленными дисками о динозаврах, заставленные рисунками с динозаврами, книгами про динозавров и динозаврами-игрушками. Там не хватало одного: костей динозавров.
— А почему они так интересуют тебя?
Барбара задумалась. Когда я уже почти перестал ждать ответа, она заговорила:
— Когда я была совсем… ну-у, совсем маленькой, понимаете?.. я всегда летом на закате видела одну картинку…
— Именно летом на закате?
— Очень жарким летом на закате.
Я тоже вспомнил о своих детских фантазиях, которые были связаны со временем суток, с погодой, с тем, наконец, как пах воздух. И, признаться, это были захватывающие ощущения.
— Я видела закат над густым лесом, в точности, как этот. Там было так жарко, что хотелось лечь в тень и уснуть. И еще я видела, как вдали из зарослей поднимается голова на длинной шее. А потом тетя подарила мне вон ту книгу.
— А как ты относишься к дрюням?
— Они смешные, — Барбара скорчила презабавную рожицу.
— Ты их не боишься?
Она заливисто расхохоталась, а потом толкнула меня пальцев в лоб:
— Это же дрю-ю-ю-юни, ты что, дурной?
— А разве они не похожи на динозавров? Маленькие динозавры, как ты знаешь, тоже существовали…
— Эти ощипанные страусы похожи на ощипанных страусов! — без тени сомнения авторитетно резюмировала Барбара. — А динозавры — это ящеры. Рептилии, понимаешь? Как аллигаторы. Они все были хладнокровные, а дрюни — теплокровные!
— Ты действительно много о них знаешь! — не скрывая уважения, заметил я. — И с каких пор тебе стали сниться эти страшные сны?
— Не помню. Сколько-то времени назад. Не знаю.
— И ты стала бояться динозавров, верно?
— Вот пристал! Да не боюсь я их! Они все вымерли давным-давно, даже тебя еще не было на свете!
— Тогда как ты думаешь, отчего именно динозавры преследовали тебя во сне?
Барбара подумала и очень резонно ответила:
— Считаешь, если бы я так же хорошо разбиралась в муравьях, меня не стали бы преследовать муравьи?
