Владимир Венгловский - Хардкор
Бирта была воительницей, не знавшей пощады. Ее стремительных мечей, способных ловко разделить надвое падающую дождевую каплю, страшились враги. Но мечи не способны защитить от предательства и удара в спину.
Осталась лишь Илва. Самая осторожная и не желающая покидать город.
— Гулльвейг умерла? — всё еще не веря, вновь спросил я.
— Да, — сказала Илва.
Олег опустил руку мне на плечо и я не нашел силы ее сбросить.
— И нет, — добавила Илва. — Ведь я — это же она, Гулльвейг лишь покинутое мною тело.
— Нет, она другая. Возьми. — Я достал из кармана золотой цветок и протянул Илве. — Он мне больше не нужен.
Говорят, что из золотых цветов можно приготовить отвар, надолго сохраняющий молодость. Они распускаются за перевалом воющих духов в ночь, когда зима достигает своего пика. Цветы пробивают лед и расцветают — желтые пятна на снегу. Сорванные, они покрываются настоящей золотой коркой, под которой сохраняется сок, дарящий молодость. Если его, конечно, правильно приготовить, иначе текущая под золотом белесая жидкость лишь яд.
— Возьми, — повторил я.
Илва осторожно взяла цветок и поднесла к лицу, вдыхая несуществующий аромат — золотые цветы не пахнут.
— Почему ее трое? — спросил у меня Олег. — Как это может быть?
— Иногда, когда позволяет игра, чаще всего в начальных версиях, игроки могут создать для себя несколько персонажей. Между ними возможно переключаться в любой момент, проживая сразу несколько историй. Одно сознание, но разные судьбы.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — улыбнулась Илва. — Я не спорила, когда ты пытался рассказать, что мы живем в придуманном мире. В конце концов, люди могут верить, во что хотят. Но будь добр, не касайся моей жизни. Я всегда была такой, сколько себя помню.
Она не вспомнит себя из реального мира. Я не знаю, кто она в жизни, и не могу вернуть ее воспоминания. Илва так и останется трижды рожденной.
За входной дверью притаилась ночь.
— Мне надо выйти наружу, — сказал я.
— Зачем? — удивилась Илва. — Это опасно.
— Я потерял след Ёжика.
— Как?! — воскликнул Олег. — Когда?
— Кто такой Ёжик? — спросила Илва.
— Его сын. Я выйду и тут же вернусь.
Я осторожно выглянул за дверь, затем ступил на порог в чернильную ночь. Скрипела на ветру голова волка. Город освещала полная луна. По площади блуждали тени. Древнее людей, древнее самой земли, они казались бесформенными клочками мрака, из которых появлялись щупальца и крылья, суставчатые ноги и скорпионьи хвосты — всё то, что подсказывала человеческая фантазия, придумывающая себе ночные страхи. Порождения Железного леса заполнили Вормс в поисках добычи. На Эрике возле вороньего гнезда сидел человек в плаще и шляпе. Увидев меня, он приветливо помахал рукой. Ворон на его плече сверкнул желтым глазом.
Я сосредоточился, и площадь утратила объем. Исчезло динамическое освещение, тени превратились в статические кляксы, луна стала желтым кругом. Появился след Ёжика. Он бежал, петляя среди домов, проваливаясь в программный код и снова выныривая в виртуальную реальность, вел туда, где спрятался мальчишка. Ёжик жив, и мы его найдем. Но почему днем пропадал его след?
В тот момент, когда мир обретал реальность, я увидел. Над Вормсом поднимался призрачный город. Блестящие дома сливались с домами города-всех-дорог. Белые башни, обшитые зеркалами и металлом, возвышались возле башен волшебников. Словно запутавшись среди подвесных мостиков, в воздухе висел летающий корабль, обтекаемый, будто капля воды, стремительный и неукротимый в своем совершенстве, он выглядел готовым в любой момент унестись в небесную высь.
— Кар-р-р! — заорал ворон, я вздрогнул от неожиданности.
Тени подобрались совсем близко. Я ощутил зловонное дыхание, услышал скрежет хитиновых панцирей и постукивание о камни множества лап. Я успел вернуться в таверну и захлопнуть за собой дверь. Лязгнул засов. С той стороны ударили чем-то тяжелым, заскребли по металлу, и наступила тишина.
— Нашел? — спросил Олег.
— Да, есть след!
В дверь снова ударили, кто-то вздохнул, процарапал по стене и подергал ставни.
— Не бойтесь, они не ворвутся, — сказала Илва.
— Где Ёжик? — снова спросил Олег.
Я повернулся к Илве.
— Я видел призрачные дома, что это?
— Лунный город, — ответила хозяйка таверны. — Он появляется лишь во время полной луны на несколько ночей, а потом исчезает с первыми лучами солнца. В него трудно попасть и невозможно выбраться. Говорят, что он не выпускает ступивших на его улицы.
— Как в него войти?
— Ночью надо отыскать вход. Зачем тебе это?
— Там Ёжик. Он вошел в Лунный город и пропал вместе с ним. Сейчас вновь появился ведущий к нему след. Наверное Ёжик не может выбраться.
«Х-х-е-е!» — выдохнули за дверью.
Стена вздрогнула от удара, по ней застучали, будто выпустили множество стрел.
— Х-х-е-е! — ответил Олег.
Голос был не его, скрежещущий и хриплый.
— Ты чего? — спросил я.
Глаза моего друга неотрывно смотрели на стену.
— Олег! — прикоснулся я к его руке.
— А? — Он словно очнулся ото сна. — Я ничего, я в порядке.
— Сегодня не выбраться, — сказала Илва. — Они тебя почуяли. Ждут.
— Паршиво, — сказал Олег. — Игорь, как мы найдем Ёжика?
Он почесал зудящую кожу на груди.
— Завтра луна еще будет полной? — спросил я у Илвы. Та согласно кивнула. — Значит, следующей ночью мы должны пробраться мимо троллей и войти в Лунный город. Если переживем утро.
— Если переживем, — вздохнул Олег. — Откуда он взялся, это одна из локаций игры?
— Не думаю, — сказал я. — Однажды я уже встречал подобное. Программер создал игру, используя заготовки, и в его мире остались части старого кода. Они появлялись в виде артефактов из прошлой игры, миражей, в которые можно было попасть, фантастических пейзажей, возникающих, словно фата-моргана.
Снаружи раздался удар, и с потолка посыпалась пыль.
— До утра не выйти, — сказала Илва. — Тролли уберутся с первыми лучами солнца. Вам надо уйти до того, как появятся люди Графа.
—А ты? — спросил Олег.
— Справлюсь как-нибудь, — махнула рукой Илва. — Договоримся. Не впервой. Идемте, я провожу вас на второй этаж к спальням, — сказала Илва. — У вас несколько часов на отдых.
В очаге снова захихикала саламандра.
***
Ночная тишина отличается от дневной — она никогда не бывает полной. Кто-то шебуршит на чердаке — может, домовой, а может, старый филин бродит, переваливаясь с боку на бок в предвкушении удачной охоты. Кто-то едва слышно скребется в закрытые ставни, и ты не знаешь, ветка ли колышется под порывами ветра, или это тролль пытается пробраться в комнату. В затхлой тишине летает проснувшаяся толстая бабочка. Во время отдыха медленно возвращаются единицы жизни.
