Крис Уэйнрайт - Сапфировый перстень
Семьи у него никогда не было, и теперь, когда его брат был задушен в своей опочивальне, Горбун остался совершенно один. Но, собственно говоря, ему никто и не был нужен. Зачем тому, кто собирался владеть всем миром, помеха в виде жены, детей или других родственников? Собственно говоря, он и о смерти брата не очень-то горевал: этот гуляка, выпивоха, любитель роскоши и женщин только даром растрачивал свои способности. На что? На лишний ковер в свой дворец, на лишнюю девку или еще один перстень!
— Тьфу! — У Лиаренуса даже стало горько во рту. Да если бы он захотел, то этих побрякушек имел бы столько, что никакому владыке и не снилось! Не в этом сладость жизни, не в этом! Чтобы эти людишки, эти твари, слепленные из горстки мяса и костей, пить и есть, ходить и спать, даже дышать не могли без его соизволения — вот на что можно положить свою жизнь! Да и не такую, как у всех, а в пять, нет — в десять раз более длинную, а может быть, и вечную!
Он отомстит всем, кто так или иначе заслужил это! Всем: и тем, кто в детстве дразнил его — они сейчас уже дожили до старости, тем страшнее будет для них его кара. Так и стоит в ушах их крик: «Горбатый, горбатый, иди стучи лопатой, горбатый, горбатый…» И женщинам, которые пренебрегали им тогда, и тем, которые живут сейчас — они тоже оттолкнули бы его — всем придется заплатить, всем! И детям их, и детям их детей… И этим вельможам, и купцам, и прочим тварям людским. Лиаренус заскрежетал зубами, так велико было его желание поквитаться с этими не заслуживавшими прощения убожествами.
Скоро, скоро не подозревающие о его будущем могуществе людишки почувствуют его силу. Все! Сначала Шадизар, потом вся Замора, потом Коф, Коринфия, Офир… У Горбуна даже дыхание перехватило, он закашлялся, его седая бороденка др0. жала, как хвост трясогузки. Ладно, пора вставать — и за дело!
Сначала надо узнать, почему его посетил такой сон. Лиаренус вставил ноги в расшитые шелком дорогие сафьяновые туфли и засеменил к огромному сундуку, стоявшему в противоположном углу его обширной спальни. Сундук был старинной работы, доски потемнели от времени, зеленоватый налет покрывал бронзовые обручи, охватывавшие стенки и крышку.
Открыв сундук, маг вытащил из него огромную книгу в кожаном переплете. Положив книгу на столик черного дерева, ножки которого были затейливо вырезаны в виде драконов, Лиаренус вновь залез в сундук и, пошарив в его утробе, извлек небольшой серебряный ларчик. Открыв его, колдун взял оттуда несколько стержней коричневого дерева и, склонившись над книгой, принялся перелистывать ее тяжелые пергаментные листы.
Его губы шевелились, шепча магические заклинания, в скрюченных пальцах левой руки он держал связку палочек и иногда проводил ими по страницам.
— Негодяи! — Вопль прорезал ночную тишину. — Ублюдки, шакалы, семя вонючей гиены, как они сумели?
На рисунке, занимавшем почти весь лист, была изображена та комната, в которой Нинус и Конан искали магическую книгу. Колдун провел по картинке своими коричневыми палочками, и перед ним, повинуясь магическим заклинаниям, возникли две фигуры — неясные, как будто подернутые туманной дымкой. Лиаренус еще пошептал что-то, потер рисунок стерженьками, но изображения не стали лучше.
— Что-то их защищает. Ну что ж, попробую по-другому.
Он напрягся, на лбу вздулись жилы, капли пота выступили на сухой, как пергамент, старческой коже. Его старания, однако, успехом не увенчались: фигуры остались по-прежнему размытыми.
— Ладно, пока оставим, — сдался Лиаренус, — но я все равно узнаю рано или поздно, кто это побывал в моем доме.
Раздосадованный неудачей, он наградил подзатыльником вбежавшего на звук колокольчика мальчишку:
— Спишь, сын шакала? Давай завтрак, и побыстрее!
* * *Киммерийцу все еще не давал покоя сапфир. Где же этот Лиаренус его прячет? «Надо спросить у Денияры, — решил Конан. — У женщин свои связи, свои друзья, свой мир — может быть, там прошел какой-нибудь слух, который не дошел до мужчин, до воровского сообщества?»
— Вряд ли я могу сообщить тебе что-то новое, — выслушав его, сказала Денияра, — я знаю только то, что знают все. Но, пожалуй, радость моя, помочь я тебе смогу, во всяком случае, попытаюсь. Тебе повезло, что сейчас весна. Как знать, может быть, нам скажут что-то весенние духи? Мне надо приготовиться к этому обряду, дело очень непростое. Что, если мы попробуем через два дня? Приходи, как зайдет солнце, и будь готов к тому, что обряд потребует от тебя значительных усилий.
— Да я согласен сделать что угодно! — воскликнул Конан. — А сил у меня, вообще-то, много, — гордо добавил он, — так что, будем надеяться, справлюсь!
Через два дня Конан пришел даже раньше назначенного часа. Ему не терпелось как можно быстрее узнать про Синий Сапфир, и, кроме того, слова Денияры о том, что придется потратить много сил, вызвали в нем сильное любопытство.
Денияра уже ждала его. На мгновение она прильнула к его могучей груди, но быстро отстранилась.
— Не время сейчас для этого, — сказала она серьезным голосом и, взяв киммерийца за руку, повела по винтовой лестнице в подвал дома. Конан, хотя и пробыл здесь почти целую луну, даже не подозревал о существовании подземелья.
— Теперь приготовься, испытание будет очень трудным. Я пошлю тебя на встречу с весенними духами — у них, может быть, ты узнаешь что-нибудь новое о перстне с сапфиром. Но я не могу послать мужчину в тот мир одного — он может попасть туда только с женщиной — причем с той, которую любит. Конечно, туда пошла бы с тобой я — если ты меня любишь, конечно, — смутившись, добавила она, — но тогда некому будет вернуть тебя обратно. Поэтому я пошлю тебя вместе с кем-нибудь из своих девушек. Если духи почувствуют неладное, то вы можете и не вернуться в этот мир. Можешь отказаться, но если согласишься, выбери девушку сам.
Конан не одобрял колдовства в любом его виде, но любопытство было куда сильнее страха неизвестности, да и, кроме того, он знал, что Денияре можно довериться — она не причинит ему зла.
Мгновение поколебавшись, он сказал:
— Что ж, я постараюсь, а какую девушку взять — мне все равно. Ты их знаешь лучше, тебе и выбирать.
— Хорошо, — кивнула Денияра, — подожди, я сейчас вернусь.
Варвар присел на широкую деревянную скамью, с любопытством разглядывая подземелье. Помещение было большим — наверное, оно занимало все пространство под домом. Своды потолка и стены выложены из белого камня, пол — земляной, только в противоположном углу и посередине разостланы большие цветастые ковры с вытканными на них таинственными знаками. Деревянные скамейки и огромный стол из толстых досок, пара сундуков да несколько серебряных зеркал на стенах — вот и все, что было в помещении. В углах подземелья на железных треножниках масляные лампы горели неярким, но ровным пламенем.
