Джон Робертс - Конан и сокровища Пифона
— Это еще кто? — спросил Конан, хватая незнакомца за руку.
— Это Гома, бродяга, у него нет племени. — В голосе вождя слышалось презрение. В тех местах человек без племени мало чего стоит. — Он здесь уже несколько лет, может быть, десять.
— Человек без племени живет здесь уже много лет? — переспросил Конан. — Как же он не погиб?
— От работы он отказывается, он может только воевать, и нанимается то к одному вождю, то к другому. Воевать он умеет, надо отдать ему должное.
Незнакомец посмотрел на собравшихся сверху вниз:
— Меня зовут Гома. Я слышал, вы, белые, собираетесь в горы. Я намерен пойти с вами.
Он говорил на торговом кушитском, но акцент выдавал в нем выходца из других мест.
— Нам нужны носильщики, — сказал Ульфило. — Сними одежду — мы посмотрим, достаточно ли ты сильный.
Незнакомец рассмеялся:
— Я ни перед кем не сниму одежды и не понесу ваш груз, как какой-нибудь раб или как эти презренные.
— В таком случае ты свободен, — ответил Ульфило. — Нам нужны только носильщики.
— Не спеши! — поднял руку Спрингальд. — Чем ты можешь быть нам полезным, Гома? Ты видишь, у нас много доблестных воинов и все хорошо вооружены.
— Вам нужен проводник. Из этих псов мало кто поднимался на вершину утеса. В горах был только старый колдун, а по ту сторону вообще никто не ходил.
— А ты был там? — спросил Ульфило.
— Был. В своих странствиях я заходил очень далеко. Я поднимался в горы, пересекал пустыню, что лежит за ними, и был в тех землях, что за пустыней.
— Он лжет! — прошипел шаман, потрясая посохом, на котором сухим треском застучали кости. Он так бурно жестикулировал, что на его впалой груди задрожало ожерелье из кистей человеческих рук. — Никто из людей не в силах вернуться оттуда живым!
— Но я вернулся! — Гома одарил его надменной улыбкой.
— Скажи, Гома, — обратился к нему Спрингальд, — известно ли тебе место под названием Рога Шушту?
— Да, известно. Это две вершины: одна — белая, другая — черная. Между ними — ущелье, которое ведет в долину.
— Он знает! — изумленно проговорил Спрингальд. — Он говорит правду, ту, о которой написано в древних книгах!
— Не говори больше ничего, Гома, — сказал Ульфило. — Ты будешь нашим проводником. Что ты хочешь в награду за свою службу?
Тем же самым взглядом, полным презрительного высокомерия, воин оглядел товары. Его прямые, аристократические черты придавали лицу выражение еще большей надменности. Он мог бы казаться красивым, если бы не множество мелких шрамов, нанесенных для украшения. Такими же шрамами испещрены и руки, и грудь. В порезы явно втирали сажу, и теперь на фоне бронзовой кожи четко выделялись толстые бугорки, похожие на блестящие черные бусины.
— Ничего, — ответил Гома спустя некоторое время. — Я пойду с вами просто ради своего удовольствия. — С этими словами он повернулся и пошел по направлению к лесу.
— Ну и ну! Очень странный, — заметила Малия.
— А как он тебе, Конан? — спросил Спрингальд.
— Похоже, он знает те места куда мы направляемся, — ответил киммериец. — И я бы не стал отказываться от его услуг.
На следующий день путешественники заканчивали последние приготовления. Утром они отправились в путь, а таинственный Гома больше не показывался.
В мутном свете раннего утра они вышли из деревни, их сопровождали причитания и плач женщин, которые не знали, увидят ли они когда-нибудь своих мужчин. У подножия утеса, примерно в четверти мили от водопада, в гору поднималась узкая кривая тропинка.
Подъем оказался тяжелым, на это ушел целый день. По узкой петляющей тропе ходили очень мало, поэтому местами она совсем заросла, а кое-где ее размыло дождями. Но для Конана, который вырос среди суровых скал, она была все равно что вымощенная дорога. Остальным приходилось тяжелее. Особенно страдали матросы. Они не привыкли много ходить пешком, и этот подъем стал для них суровым испытанием.
Киммерийца же устраивала любая дорога, если только она уводила из болотистых джунглей. Вынести можно все, только не эти отвратительные, зловонные топи. Какие бы места ни ожидали их впереди, хуже они не будут. Конан легко взбирался вверх по тропе, время от времени останавливаясь, чтобы откатить с дороги валун или расчистить путь сквозь заросли кустарника. На самой вершине перед ним открылась бескрайняя зеленая долина, окаймленная на горизонте серебристой нитью, — это море.
Деревья здесь другие, чем внизу. Они растут дальше друг от друга и гораздо меньше перевиты ползучими лианами. Низкорослые кусты уже не столь непроходимы, как внизу, а воздух — свежее и чище. Конан рассматривал открывшийся перед ним вид, когда из тени деревьев показалась знакомая фигура — Гома.
— А ты посильнее, чем твои друзья, черноволосый, — сказал проводник.
— Я горец, мне привычны такие подъемы, — ответил Конан. — Остальные скоро подойдут.
Гома стоял, опираясь на длинную ручку своего топора, в этой позе он напоминал городского денди, который вышел на прогулку с украшенной золотым набалдашником тростью. Конан с любопытством рассматривал его оружие. Это не какой-нибудь тяжеловесный топор, какие любят на западе, он небольшой, очень легкий, с полукруглым краем и с острым выступом-пикой длиной четыре дюйма с другой стороны. На конце тонкой ручки длиною в три фута, сделанной, по-видимому, из кости носорога, красовался шар размером с апельсин. Ручка топора прикреплялась к запястью кожаным ремешком. Такое оружие, думал Конан, может лететь с поразительной скоростью, а поскольку доспехи и тяжелые шлемы здесь встречаются редко, оно представляет собой достаточно грозную силу.
Один за другим подходили остальные. Первым появился Ульфило, он очень устал, но из гордости не подавал виду. Следом за ним поднялись Малия со Спрингальдом, оба едва дышали. Подошел Вульфред с матросами. Носильщики и кое-кто из моряков еще тянулись сзади.
— Наш новый друг снова здесь, — заметил Ульфило.
— А Конан похож на придворного, который только что вернулся после утренней прогулки в дворцовом парке, — упрямо сказала Малия. Конан перевел ее слова для Гомы, которого они чрезвычайно развеселили.
— Больше пока подъемов не будет, — уверил он остальных, — но опасностей прибавится.
— Даже и для тебя, Гома? — спросил Вульфред.
— В пустыне, которая ждет впереди, даже такой человек, как я, должен бороться изо всех сил.
Вульфред долгим взглядом посмотрел на аквилонцев:
— Он и вчера говорил о какой-то пустыне. А вы об этом даже и не упоминали.
— Они вообще мало что рассказывают, — подтвердил Конан. — По-моему, настало время нам побольше узнать о том, куда и зачем мы направляемся. Ну, давайте, — в его голосе слышалось нетерпение, — цивилизация осталась далеко позади. Уж теперь-то вас никто не подслушает и не выследит! — Он обвел рукой первобытный лес, который стеной стоял вокруг, и бескрайний зеленый простор впереди.
![Юрий Бурносов - Армагеддон [трилогия]](/uploads/posts/books/103310/103310.jpg)
![Юрий Бурносов - Армагеддон [трилогия]](/uploads/posts/books/104290/104290.jpg)
