Норман Хьюз - Месть волчицы
За Муиром она следит пристальнее, чем кошка за мышью. Но тот, притихший и подавленный, молча съедает в своем углу поданный хозяином ужин и тотчас отправляется в отведенную ему комнату. Проводив его сумрачным взглядом, не сулящем юноше в дальнейшем ничего хорошего, Соня возвращается к прерванной игре в кости, которую затеяла с проезжим наемником и двумя коршенскими купцами. Играть она не слишком любит и на выигрыш не надеется. Но у нее иные планы…
Попутно она старается воспользоваться возможностью выведать у коршенцев как можно больше относительно их родного города, но те оказываются на диво неразговорчивыми. Княжество как княжество, правителем довольны, хотя и налоги слишком высоки, торговля идет ни шатко, ни валко… Словом, ничего такого, что она не слышала уже от тысяч и тысяч купцов в самых разных концах света.
Единственное, что ей кажется любопытным, это упоминание старшего из торговцев о том, сколь неприязненно в Коршене относятся к любой черной магии и ведовству. Якобы еще батюшка нынешнего князя под корень извел всю эту нечисть. Самых упорных спалил на кострах, а остальным дал времени до заката солнца, чтобы убраться за пределы Коршена. Сынок его, конечно, не столь крут нравом, да и сказывают, в тайне кое-кого из магиков у себя при дворе привечает, но все же по-тихому, а в городе чернокнижников по-прежнему не любят. Так что даже за каким-то пустяшным приворотным средством приходится ездить в соседние Лисандию или Мадран.
Весть эта представляется Соне перстом судьбы. Довольно усмехаясь, она старается проиграть умеренно, хотя и вполне лестно для самолюбия партнеров, дружески с ними болтает и наконец удаляется в женскую спальню, — этот трактир поплоше и попроще, нежели давешний, и потому далеко не все постояльцы здесь обретают радость собственных покоев.
Впрочем, и в общей комнате ей спится отменно, настолько, что с рассветом вставать она и не думает, стойко не обращая внимания на поднявшуюся вокруг суету, на хлопочущих служанок и соседок, собирающих вещи к отъезду. Она поднимается ближе к полудню, не торопясь завтракает, болтая с хозяином и словно не замечая испепеляющих взглядов, что бросает на нее Муир.
Полуденное солнце робко пытается пробиться через завесу туч, когда Соня наконец велит оседлать свою Искорку. Вороной жреца давно переминается под седлом, но и здесь спутника воительницы ожидает разочарование. Она движется нарочито медленно, чаще всего ровным шагом, даже не переводя лошадь на рысь, а порой и вовсе блажит… То останавливается у ручья напиться воды, то сворачивает в сторону, чтобы собрать каких-то корешков, и листьев на поляне у леса, то зачем-то даже поворачивает в обратную сторону и возвращается на прямой путь, лишь проехав сотню шагов.
Муир сперва, выносит все это стоически, натягивая поводья вслед за Соней и дожидаясь, когда она возвратится из очередной эскапады, но затем терпение его заканчивается, — как раз тогда, когда впереди в долине показываются крепостные стены и крытые красной черепицей крыши Коршена.
Солнце потихоньку начинает клониться к закату, и, по расчетам Сони, даже если вести лошадь в поводу, у нее все равно вдосталь хватит времени, чтобы добраться до ворот, прежде чем на землю ляжет темнота. Но Муир, судя по всему, придерживается другого мнения. Поравнявшись с воительницей, он обращается к ней, впервые за все время путешествия:
— Волчица велела нам доехать до города. Я считаю, мы исполнили ее волю, — он указывает рукой на город, мирно разлегшийся в долине. Тихий, спокойный городок, внешне совсем не похожий на место, где мог бы обрести приют культ грозного зверобога, или схола наемных убийц… — Прощай, и да поможет тебе Волчица! — с этими словами Муир дает шпоры своему вороному и устремляется вниз с холма.
Соня с усмешкой придерживает Искорку, чтобы не глотать дорожную пыль, которую поднял за собой жрец. А затем неспешно, улыбаясь каким-то своим мыслям, продолжает путь.
К городским воротом она поспевает как раз вовремя, чтобы застать последний акт драмы… Отбивающегося, негодующего, кричащего какие-то проклятия Муира двое стражников волокут прочь, третий следует за ними, ведя в поводу вороного и волоча за собой распотрошенные седельные сумки. Оглянувшись, вывернув шею, Муир замечает Соню.
— Вот она… она может подтвердить, что никакой я не чернокнижник.
— Я?! — На лице Сони искреннее негодование, и она недоумевающе оборачивается еще к двоим стражникам, которые спешат к ней навстречу из караулки. — Любезные месьоры, чего хочет от меня этот безумец? Я совсем не знаю его!
— Вот и к лучшему, добрая госпожа, — отвечает старший из стражников, помогая Соне спешиться, — Нам нынче днем донесли, что в Коршен направляется какой-то опасный чернокнижник, По всему судя, это он и есть. А мы в княжестве этой нечисти на дух не переносим. Но ничего, — угрожающе цедит он вслед бедолаге Муиру. — Начальник стражи разберется, что к чему. Если и вправду некроманта поймали, так из города его турнут в два счета. И пускай еще благодарит богов, если на костер не отправят!
— О, ну надо же, — сладким голосом поет Соня, сделав испуганные глаза. — А с виду такой молодой!.. Умеет же эта нечисть некромантская надевать на себя личины, чтобы дурить честных людей!
Неизвестно, слышит ли эти последние слова Муир, которого стражники уводят куда-то в боковую улочку, судя по всему, к городской тюрьме, но внезапно он разражается новым потоком проклятий. И в несвязных выкриках его Соня различает угрозы, явственно направленные в адрес некой рыжей ведьмы, возомнившей о себе невесть что, и которая, несомненно, поплатится за все то зло, которое причинила честному, ни в чем не повинному жрецу Волчицы. Изо всех сил стараясь скрыть довольную ухмылку, — у нее даже губы начинают болеть от нечеловеческого усилия, — Соня с серьезным видом отвечает на все вопросы стражника, объясняет, что прибыла в Коршен, чтобы попытаться наняться к кому-нибудь из купцов в сопровождение каравана, потом уплачивает положенную мзду, которая оказывается довольно высока для столь захолустного городишки, и спрашивает, где ей лучше поселиться в Коршене.
Совсем не обязательно, что стражник даст хороший совет, поскольку им, как правило, приплачивают владельцы постоялых дворов, чтобы путников они направляли именно туда, и заведения эти отнюдь не оказываются из разряда хороших или дешевых… Но сейчас начинает смеркаться, времени на долгие поиски у Сони нет, и ей для ночлега сгодится любое место. А назавтра можно будет подыскать что-то получше. Поэтому она безропотно следует указаниям стражников, и в конце концов петляющие узкие улочки выводят ее на небольшую площадь, где, судя по всему, устраивают городскую ярмарку. Здесь, на том углу, где на площадь выходит улица Прядильщиков, Соня и обнаруживает искомый постоялый двор «У золотой овцы».
