Стефан Петручо - Дэдпул. Лапы
Но в комнате нет никакого жуткого маньяка, готового броситься на жертву. Единственный звук, который здесь раздаётся, – тихое ритмичное дыхание двух обитателей спальни, милых ангелочков, сопящих в уютной постельке: невинной девочки и щенка лабрадора. Они обняли друг друга, соприкоснулись лбами и вместе смотрят сны о бабочках и радужных единорогах. Нельзя вообразить более милую картину. У вас просто фантазии не хватит.
Тихо-тихо, осторожно, словно я не наёмник-головорез, а юный актёр из «Клуба Микки-Мауса», я пробую вытащить лабрадора из кровати, не разбудив ни его, ни девочку. Оба морщат носы, но я продолжаю тянуть его на себя – медленно и аккуратно. Тихо, тихо, вот так. Аккуратно подстриженный коготок на задней лапе цепляется за торчащую из лоскутного одеяла нитку. Я продолжаю тянуть – спокойно, спокойно. Нитка тянется, тянется, обрывается и медленно опускается на пол, как снежинка.
Оба продолжают спать: девочка – под одеялом, щенок – у меня на руках.
На место я прибыл без всякого шума, но при отбытии телепорт подаёт сигнал. Я решаю, что лучше отойти подальше, прежде чем исчезнуть, – пусть девочка как следует выспится, прежде чем обнаружит пропажу щенка и огорчится.
Я раздвигаю занавески, одной рукой опираюсь о подоконник, другой придерживаю щенка. Даже сквозь ткань костюма я ощущаю, как утренний ветерок холодит соски. Маленький проказник тоже чувствует его дуновение и молотит лапами в воздухе. Он не просыпается – скорее всего, гонится за бабочкой во сне. Ох, какой же миляга!
И проблем никаких не создаёт – пока не дёргается и чуть не вываливается в окно. Я спрыгиваю с подоконника, чтобы его удержать, и щенок выскальзывает у меня из рук. Он куда-то бредёт и врезается в преграду, которой, по всей видимости, не было в его сне.
Я на цыпочках иду вслед за щенком. Ну разве не изумительная картина? Прижав палец к губам, я пытаюсь молча призвать его к тишине, но, во-первых, он спит, а во-вторых, с чего я взял, что лабрадор вообще понимает такие знаки? Полный неукротимой щенячьей энергии, он врезается в торшер, задевает книжный шкаф и сшибает фотографию в рамке в виде сердечка. На фотографии запечатлены девочка и пёсик – наверное, она прилагалась к щенку при покупке.
Всё падает, но я успеваю поймать каждую книжку, каждую мелочь, каждую безделушку, чтобы они не свалились на пол и не разбудили спящую девочку. Почему? Потому что, сколько бы людей я не убил, сколько бы крови ни пролил… честно говоря, сам не знаю, почему. Надо было телепортироваться, пока была возможность. Теперь же я держу на весу всё это девчачье барахло, а чёртова псинка прыгает вокруг, словно на подтанцовке в клипе Майкла Джексона.
Я пытаюсь вернуть всё на место, но, едва я успеваю поставить на полку очередную книжку-картинку, этот попрыгунчик сшибает две новые.
Всё это настолько меня утомило, что уже хочется запустить всей этой кипой в стену. У всех ведь такое бывало, правда? Все застревали в пробках, ждали лифта, пытались обезвредить ядерную бомбу… На моём месте вы бы просто сжали зубы и делали своё дело, верно? Но я в такие моменты поступаю по-своему, совсем не так, как поступили бы вы. В этом часть моего обаяния.
Так что я швыряю весь этот хлам прямо в чистую белоснежную стенку.
Девочка резко садится на кровати. Даже её испуганный вскрик меня умиляет. А вот лабрадору всё нипочём – он даже не просыпается. Пока я гоняюсь по комнате за этим лунатиком, девочка, затаив дыхание, таращится на мой красный костюм.
– Вы ведь… Санта?
Если она сама делает такую передачу, кто я такой, чтобы не принять мяч?
– Конечно, – говорю я. – Правда, сейчас август, но какая разница?
Я наконец хватаю щенка. Девочка трёт глаза:
– Что вы делаете с мистером Пушистиком?
– Мистером Пушистиком? – я удивлённо смотрю на пса, словно вижу его впервые. Девочка хихикает. Ну хоть кто-то смеётся над моими шутками! – Видишь ли, солнышко, мистер Пушистик заболел. Санта заберёт его на Северный полюс, вылечит и вернёт тебе.
Это из какой-то детской книжки, да?
Она надувает губки:
– Но мама сказала, что ветеринар уже вылечил мистера Пушистика!
– Ну, значит, он снова заболел. Видишь, как он шевелит лапами, хотя глаза у него закрыты? Правда, это ненормально?
– О нет!
– Ты же не хочешь, чтобы мистер Пушистик болел? И он тоже не хочет. Поэтому сейчас его надо полечить.
Очень возможно, что в данном случае «полечить» – эвфемизм для слова «убить».
– А вы вернёте его назад?
Я показываю ей большой палец:
– А то как же!
У меня такая искренняя улыбка, что я собираюсь было снять маску и её продемонстрировать, но это до добра не доведёт. Вообще-то я не люблю врать. Возможно, если Пушистик не превратится в монстра, я действительно его верну. А если превратится, может быть, Щ.И.Т. разрешит мне послать девочке банку с его останками. Они будут похожи на розовую медузу Пригодятся в образовательных целях.
Слегка успокоив свою совесть, я поворачиваюсь к окну. Но дети есть дети.
– Вы же не сделаете ему больно, правда?
– Без необходимости не сделаю. То есть нет, само собой, не сделаю! Я ведь Санта. Ты же доверяешь Сайте?
Она кивает:
– Конечно!
Я снова отворачиваюсь.
– Санта!
– Ох, да какого… Что?
– Я пить хочу.
– Малышка, сейчас раннее утро, а у Сайты выдалась тяжёлая ночка, поэтому он сейчас слегка не в духе. Если я принесу тебе стакан воды, ты обещаешь захлопнуть свою очаровательную варежку и пойти спать? А не то Санта пробьёт несколько дырок в этих чудесных стенах. Договорились?
– Ладно.
С псом-лунатиком под мышкой я пробираюсь на кухню и наливаю ей большой стакан воды со льдом (боже ты мой, у них стоит фильтр для воды!). Я кладу в стакан соломинку и оставляю предкам этой крошки суровую записку о том, что чем раньше они научат своего ребёнка не разговаривать с незнакомцами, тем лучше.
Девочка отпивает полглотка и отставляет стакан. Пить она хочет, как же.
Она забивается под одеяло, я глажу её по голове и машу щенячьей лапой. Потом, пока она ещё не заснула, я телепортируюсь на крышу – наконец-то. Стоило сразу так поступить.
Ох уж эти дети.
Глава 15
ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ И ТРИНАДЦАТАЯ главы у нас уже были – так что теперь пришёл черёд пятнадцатой, верно? Знаете что, просто читайте эту чёртову книжку страница за страницей. Это всё одна история – побочных линий здесь одна-две, не больше. Следуйте за мной, от одного предложения к другому. Ну, понеслись!
Солнце выползает из-за горизонта, словно огромная лысая башка. Я стою на плоской крыше, прислушиваюсь к шуму ветра и разглядываю мистера Пушистика. Как и у всех лабрадоров, у него чересчур много кожи – она не прилегает к телу, а собирается в складки, которые делают пса похожим одновременно на новорождённого и на древнего старичка. Он всё ещё лёгонький, как и положено щенку, и всё ещё спит. И точно не притворяется: видно, как под его пушистыми веками бегают туда-сюда глаза – он явно в фазе быстрого собачьего сна.
